Только после нападения туркмен на караван-сарай, во время которого произошли значительные покражи, колдуны съели грязь и ничего не выворожили. Ох! какого пеплу это несчастное происшествие навалило на мою голову! Многие подозревали меня в согласии с туркменами. Но всего удивительнее, что вы, Хаджи, как-то находились между ними, потому что я тогда только отворил им ворота, когда один собачий сын назвался вашим именем.
– Но я слышал, что ты храбро сражался против этих хищников, не правда ли? – прервал я, боясь, чтобы он не приметил моего смущения. – Машаллах, Мухаммед-Али! Один погонщик рассказывал мне в Мешхеде чудеса о твоих подвигах.
– Правда, что одному из них, именно тому, который выдавал себя за вас, размозжил я голову вот этим ключом; да что проку, когда все наши струсили? – отвечал привратник. – Будь со мною человек десять таких, как я был тогда, то ни один руфиян не унёс бы отсюда здоровых костей.
Я попустил старику лгать вдоволь насчёт набегу, которого обстоятельства так хорошо были мне известны. Радуясь, что внушил мне высокое о себе понятие, он обещал прислать ко мне завтра колдуна, – первого в целом Исфагане, который в состоянии открыть червонец не то что на несколько газов под землёю, а на самом дне Кашанского колодезя.
Глава IX
Персидский колдун. Волшебная чаша. Испытание посредством сухого рису. Земляная насыпь. Клад
На другой день поутру явился ко мне маленький, горбатый человечек, с большою головой, быстрыми, сверкающими глазами, в дервишском колпаке, из-под которого ниспадали на плеча обильные космы чёрных как смоль волос, составлявших одно огромное целое с густою, чёрною бородой. Это был колдун, Тиз-нигах, точное изображение чёрта в уменьшенном виде.
После обыкновенных приветствий он стал подробно расспрашивать меня о прежней моей жизни, о домашних происшествиях со времени возвращения моего в Исфаган, о друзьях и товарищах покойного отца, о том, на кого преимущественно падают мои подозрения. Потом просил он меня позволить ему обозреть внутреннее расположение нашего жилища. Матушки не было тогда дома, и я впустил его в гарем, где он пробыл с четверть часа. Выходя оттуда, он приказал мне собрать всех тех, которые жили в тесной связи с покойником или почаще бывали в доме, и сам обещал к нам пожаловать.
Не упоминая ни слова о колдуне, я сказал матушке, что намерен угостить друзей завтраком, и предложил ей позвать к следующему утру своих коротких приятельниц. Ахуна, привратника, племянника первой жены отца, брата матери и других известных мне лиц я сам пригласил лично.
Они пришли в назначенное время. За скромною подачею я объяснил моим гостям цель, для которой их собрал, пристально всматриваясь им в глаза, не примечу ли в ком-нибудь признаков смущения. Но все казались крайне невинными и даже сами вызывались содействовать мне к открытию утайщиков наследства. Вскоре явился к нам и горбатый человечек со своим товарищем, нёсшим что-то завёрнутое в платке, и я велел ему приступить к делу.
Дервиш Тиз-нигах с любопытством рассмотрел все лица и в особенности устремил змеиный взор свой на бывшего моего учителя, Ахуна. Тот не мог выдержать адского его действия, смутился, вскрикнул: «Нет бога, кроме аллаха!» – провёл рукой но лицу и бороде и подул на плеча, для удаления от себя нечистой силы. Гости рассмеялись и пошутили над его робостью. Колдун позвал к себе своего товарища и вынул из платка медный стакан, поверхность которого была исписана изречениями из Корана, относившимися к воровству и преступному лишению сирот следующего им имущества. Произнеся слова: «Во имя аллаха, всезнающего, всевидящего!» – он с большим благоговением поставил стакан на землю и сказал:
– Иншаллах! Этот стакан покажет нам место, где спрятаны деньги покойного Кербелаи Хасана (да озарит аллах его могилу неугасаемым светом!).
Гости поглядели друг на друга с удивлением и недоверчивою улыбкой. Дервиш нагнулся к земле и, удачно толкнув рукою, привёл стакан в движение.
– Смотрите, смотрите, куда он катится! – закричал он. – Его ничто удержать не может. Он сам идёт: я не руководствую. Машаллах! машаллах!
Мы все двинулись вслед за катящимся стаканом, который нечаянно принял направление прямо к дверям гарема. Чтоб отворить их, надобно было вступить в переговоры с женщинами. По моему требованию, они наконец впустили нас в своё отделение, поспешно закутываясь в покрывала и преследуя любопытными взорами движение волшебной чаши.
– Прочь с дороги! – закричал колдун тем, которые не посторонились.
Мать моя, видя, что стакан, прокатясь через весь гарем, стремится прямо на двор, побежала за ним и несколько раз пыталась притоптать его ногою, но колдун удержал её за руку, грозно примолвив:
– Не тронь его, родимая! Ужели не видишь, что он действует по воле аллаха? Истина обнаружится, несмотря на коварство человеков.
Стакан остановился в углу двора, где мы тотчас приметили, что земля недавно была вскопана. Дервиш обнажил свой кинжал и сказал:
– Во имя аллаха! Теперь смотрите, что я буду делать. Он погрузил кинжал в землю, отрыл песок руками и вытащил из него куски разбитого глиняного сосуда. Потом он показал нам небольшую круглую яму, в которой, очевидно, помещался прежде другой подобный сосуд.
– Вот где были деньги; но теперь их тут нет! – примолвил он и, взяв стакан в руки, стал его целовать и гладить, называя его своим дядюшкою, благодетелем, душою, печёнкою и проч.
– Удивительно! – воскликнули все присутствующие, считая горбатого дервиша существом сверхъестественным. Но привратник, бывший неоднократно свидетелем подобных чудес, возразил:
– Где ж вор? Давайте нам клад или того, кто похитил его!
– Потише, родитель, не торопись: на всё есть средство, – отвечал колдун и, обращаясь к собранию, сказал: – Я уверен, что каждый из вас, честные господа, желает очистить себя от подозрения и охотно подвергнется лёгкому и простому испытанию, которое сейчас предложу вам.
– Да! Конечно! – вскричали многие.
– Это что за дело? – присовокупили другие. – Мы на всё готовы. Продолжайте начатое.
Тиз-нигах кликнул своего служителя и, взяв у него небольшой мешок, сказал:
– В этом мешке, честные господа, заключается сухой рис. Каждому из вас я положу в рот по нескольку зёрен этой крупы с тем, чтобы вы сжевали их как следует и мне возвратили. Горе тому, кто не раскусит моего рису! Чёрт немедленно схватит его в свои когти. – Говоря это, он построил нас в ряд и набил все рты рисом. Я, как истец, один был исключён из общего правила. Мать моя также хотела уклониться от испытания, но колдун заставил её последовать примеру прочих, утверждая, что дело идёт об отыскании имущества сына, а не её собственного. Все начали усердно шевелить челюстями, как вдруг Ахун, выплюнув рис на землю, вскричал с негодованием:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
– Но я слышал, что ты храбро сражался против этих хищников, не правда ли? – прервал я, боясь, чтобы он не приметил моего смущения. – Машаллах, Мухаммед-Али! Один погонщик рассказывал мне в Мешхеде чудеса о твоих подвигах.
– Правда, что одному из них, именно тому, который выдавал себя за вас, размозжил я голову вот этим ключом; да что проку, когда все наши струсили? – отвечал привратник. – Будь со мною человек десять таких, как я был тогда, то ни один руфиян не унёс бы отсюда здоровых костей.
Я попустил старику лгать вдоволь насчёт набегу, которого обстоятельства так хорошо были мне известны. Радуясь, что внушил мне высокое о себе понятие, он обещал прислать ко мне завтра колдуна, – первого в целом Исфагане, который в состоянии открыть червонец не то что на несколько газов под землёю, а на самом дне Кашанского колодезя.
Глава IX
Персидский колдун. Волшебная чаша. Испытание посредством сухого рису. Земляная насыпь. Клад
На другой день поутру явился ко мне маленький, горбатый человечек, с большою головой, быстрыми, сверкающими глазами, в дервишском колпаке, из-под которого ниспадали на плеча обильные космы чёрных как смоль волос, составлявших одно огромное целое с густою, чёрною бородой. Это был колдун, Тиз-нигах, точное изображение чёрта в уменьшенном виде.
После обыкновенных приветствий он стал подробно расспрашивать меня о прежней моей жизни, о домашних происшествиях со времени возвращения моего в Исфаган, о друзьях и товарищах покойного отца, о том, на кого преимущественно падают мои подозрения. Потом просил он меня позволить ему обозреть внутреннее расположение нашего жилища. Матушки не было тогда дома, и я впустил его в гарем, где он пробыл с четверть часа. Выходя оттуда, он приказал мне собрать всех тех, которые жили в тесной связи с покойником или почаще бывали в доме, и сам обещал к нам пожаловать.
Не упоминая ни слова о колдуне, я сказал матушке, что намерен угостить друзей завтраком, и предложил ей позвать к следующему утру своих коротких приятельниц. Ахуна, привратника, племянника первой жены отца, брата матери и других известных мне лиц я сам пригласил лично.
Они пришли в назначенное время. За скромною подачею я объяснил моим гостям цель, для которой их собрал, пристально всматриваясь им в глаза, не примечу ли в ком-нибудь признаков смущения. Но все казались крайне невинными и даже сами вызывались содействовать мне к открытию утайщиков наследства. Вскоре явился к нам и горбатый человечек со своим товарищем, нёсшим что-то завёрнутое в платке, и я велел ему приступить к делу.
Дервиш Тиз-нигах с любопытством рассмотрел все лица и в особенности устремил змеиный взор свой на бывшего моего учителя, Ахуна. Тот не мог выдержать адского его действия, смутился, вскрикнул: «Нет бога, кроме аллаха!» – провёл рукой но лицу и бороде и подул на плеча, для удаления от себя нечистой силы. Гости рассмеялись и пошутили над его робостью. Колдун позвал к себе своего товарища и вынул из платка медный стакан, поверхность которого была исписана изречениями из Корана, относившимися к воровству и преступному лишению сирот следующего им имущества. Произнеся слова: «Во имя аллаха, всезнающего, всевидящего!» – он с большим благоговением поставил стакан на землю и сказал:
– Иншаллах! Этот стакан покажет нам место, где спрятаны деньги покойного Кербелаи Хасана (да озарит аллах его могилу неугасаемым светом!).
Гости поглядели друг на друга с удивлением и недоверчивою улыбкой. Дервиш нагнулся к земле и, удачно толкнув рукою, привёл стакан в движение.
– Смотрите, смотрите, куда он катится! – закричал он. – Его ничто удержать не может. Он сам идёт: я не руководствую. Машаллах! машаллах!
Мы все двинулись вслед за катящимся стаканом, который нечаянно принял направление прямо к дверям гарема. Чтоб отворить их, надобно было вступить в переговоры с женщинами. По моему требованию, они наконец впустили нас в своё отделение, поспешно закутываясь в покрывала и преследуя любопытными взорами движение волшебной чаши.
– Прочь с дороги! – закричал колдун тем, которые не посторонились.
Мать моя, видя, что стакан, прокатясь через весь гарем, стремится прямо на двор, побежала за ним и несколько раз пыталась притоптать его ногою, но колдун удержал её за руку, грозно примолвив:
– Не тронь его, родимая! Ужели не видишь, что он действует по воле аллаха? Истина обнаружится, несмотря на коварство человеков.
Стакан остановился в углу двора, где мы тотчас приметили, что земля недавно была вскопана. Дервиш обнажил свой кинжал и сказал:
– Во имя аллаха! Теперь смотрите, что я буду делать. Он погрузил кинжал в землю, отрыл песок руками и вытащил из него куски разбитого глиняного сосуда. Потом он показал нам небольшую круглую яму, в которой, очевидно, помещался прежде другой подобный сосуд.
– Вот где были деньги; но теперь их тут нет! – примолвил он и, взяв стакан в руки, стал его целовать и гладить, называя его своим дядюшкою, благодетелем, душою, печёнкою и проч.
– Удивительно! – воскликнули все присутствующие, считая горбатого дервиша существом сверхъестественным. Но привратник, бывший неоднократно свидетелем подобных чудес, возразил:
– Где ж вор? Давайте нам клад или того, кто похитил его!
– Потише, родитель, не торопись: на всё есть средство, – отвечал колдун и, обращаясь к собранию, сказал: – Я уверен, что каждый из вас, честные господа, желает очистить себя от подозрения и охотно подвергнется лёгкому и простому испытанию, которое сейчас предложу вам.
– Да! Конечно! – вскричали многие.
– Это что за дело? – присовокупили другие. – Мы на всё готовы. Продолжайте начатое.
Тиз-нигах кликнул своего служителя и, взяв у него небольшой мешок, сказал:
– В этом мешке, честные господа, заключается сухой рис. Каждому из вас я положу в рот по нескольку зёрен этой крупы с тем, чтобы вы сжевали их как следует и мне возвратили. Горе тому, кто не раскусит моего рису! Чёрт немедленно схватит его в свои когти. – Говоря это, он построил нас в ряд и набил все рты рисом. Я, как истец, один был исключён из общего правила. Мать моя также хотела уклониться от испытания, но колдун заставил её последовать примеру прочих, утверждая, что дело идёт об отыскании имущества сына, а не её собственного. Все начали усердно шевелить челюстями, как вдруг Ахун, выплюнув рис на землю, вскричал с негодованием:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125