Когда они вдвоем добрались до квартиры Костюковой, оказалось, что Осетров явился не с пустыми руками: он извлек из кармана засургученную поллитровку и водрузил на стол.
– Как, закуска найдется? – по-хозяйски спросил Осетров.
– Какая у меня сейчас закуска? – развел руками Малявкин. – Живу беднее церковной крысы. Если бы не хозяйка…
– А ты пошуруй, пошуруй, может, что и найдется, – наставительно сказал лейтенант.
Борис вздохнул и пошел на кухню. Вернулся он с банкой свиной тушенки, тарелкой мелкой картошки, сваренной еще с утра, да с деревянной солонкой, на донышке которой серела крупная зернистая соль.
– Вот, – сказал он, – все угощение. Больше ничего, хоть шаром покати.
Осетров поморщился и назидательно сказал:
– Жить не умеешь, мальчик. Ничего, бог даст, я тебя обучу. А пока…
Жалуясь на свое скудное существование, Малявкин не очень кривил душой, хотя немножко и прибеднялся. Жили они, Борис и мать с дочкой Костюковы, не богато, но, в общем-то, по военному времени вполне сносно. Чекисты снабдили Малявкина продовольственными карточками – не садиться же было тому на шею Костюковым, – изредка подбрасывали продукты: крупу, консервы, ту же снискавшую известность свиную тушенку, образно именовавшуюся «второй фронт». Но давали Малявкину продукты редко. И у Костюковых было не густо: две рабочих карточки, и все. Вот еще огород. Под Москвой, у самой Пресненской заставы. Но урожая надо было еще ждать.
Уселись за стол. Выпили. Попетляли вокруг да около и приступили к деловому разговору. Начал Осетров. Борис выжидал, присматривался к собеседнику. Впрочем, и тот не спешил, то и дело посматривая на Малявкина изучающим, оценивающим взглядом.
Осетров снова вернулся к обстоятельствам задержания Гитаева и Малявкина на продскладе. На этот раз он вел разговор иначе, чем накануне: придирчиво расспрашивал, требовал уточнений, деталей. Кто задержал? Патруль? Ах, начальник склада с прокурором? Так, так. Откуда же на продовольственном складе взялся прокурор? Что, «Быстрому» это неизвестно? Ну да, да, понятно. Действительно, откуда ему знать. А потом, потом? Что случилось в прокуратуре? Как удалось «Быстрому» бежать?..
Борис сначала подробно отвечал на вопросы, потом разозлился:
– Ты что, допрашивать меня явился? Тебе мало того, что уже сказано? Так я могу и послать подальше. Вопросов у меня и у самого хватит…
На Осетрова, однако, эта вспышка произвела мало впечатления.
– А ты не ершись, – сказал он миролюбиво. – Гонор свой оставь при себе. Мое дело – спрашивать, твое – отвечать. Вот и весь сказ. Усвоил?
Малявкин взорвался:
– Тоже мне, следователь нашелся! Его дело, видите ли, спрашивать. Ловко! Да тебе что? Тебе легко спрашивать да выпытывать: ты сегодня приехал – завтра смотался обратно. А мне каково? Три месяца здесь торчу, со дня на день ожидая чего угодно. И, спрашивается, зачем? Для чего? Одному богу известно. Ну, был «Музыкант», так тот хоть знал, что делать, а я? Для чего я здесь? Нет, ты как хочешь, а я с тобой возвращаюсь. Хватит. Сыт по горло.
Осетров, слушая истерические выкрики «Быстрого», иронически щурился:
– Ого, какой ты храбрый. «Возвращаюсь»! Да кто тебе разрешит вернуться вот так, по своей воле, не выполнив задания? Попробуй вернись, немцы знаешь что с тобой сделают?
– А что? Что? – никак не хотел угомониться «Быстрый». – Чего ты меня пугаешь? Что я, виноват, что ли? «Не выполнил задания»! А какое, к черту, задание? Да ты пойми, садовая голова, что нет у меня никаких заданий. Рация есть, а заданий нет. Нету. Понимаешь? Ну и что – немцы? Думаешь, если «Смерш» схватит, легче будет? Так и так конец…
Малявкин махнул рукой и, заморгав, отвернулся.
– Уж так сразу и «Смерш»!.. – осклабился Осетров, хотя невольно и вздрогнул.
Малявкин не отвечал; он умолк, хотя, говоря по правде, унылый вид давался ему с трудом. Он, в общем-то, был доволен собой. Все шло хоть и не совсем по намеченному плану, но шло хорошо. Если Осетров и испытывал к нему недоверие, то теперь это недоверие заметно уменьшилось. Во всяком случае, свои надоедливые расспросы представитель абвера прекратил. Казалось, он был несколько растерян.
– Знаешь, ты это дело брось, – сказал Осетров просительно. – Чего надумал: возвращаться! Это, брат, не нам с тобой решать. Попробуй вернуться – тебе, повторяю, не жить. Да и мне головы не сносить.
– Ага, – не удержался «Быстрый», – вон она где собака зарыта: так бы сразу сказал, что за свою шкуру боишься? Оно и видно!
– Боюсь, а ты что думал? – не смутился Осетров. – Как же иначе? Если бы не боялся… Впрочем, что об этом говорить. Насчет указаний зря беспокоишься: указания ты скоро получишь. Это я тебе официально говорю. Какие, когда будет надо, узнаешь. Кое-что и я тебе скажу. Только не сейчас, попозже. Со временем, так сказать. Сейчас у нас забота другая: надо передать шефам, что я здесь, что мы встретились и все обстоит нормально. У тебя рация где? Далеко?
– Близко ли, далеко – это мое дело. Тебе про это знать незачем. – В глазах Малявкина мелькнуло выражение торжества.
– Как это незачем? – впервые растерялся представитель абвера. – Мне поручено проверить, как ты хранишь рацию, насколько надежно укрытие. А ты – «знать незачем». Ты это дело брось!
– Тебе поручено? – спокойно сказал Борис. – Мне про это ничего неизвестно. Место хранения рации знал только «Музыкант», больше никто. Ему я был подчинен. А тебе… Тоже мне начальник выискался!
«Как же быть?» Осетров был обескуражен. Инициатива ускользала из его рук. Чего он стоил без рации, без связи?
Тут «Быстрый» пришел ему на помощь:
– Чего проще: давай составим донесение, я его передам. Сам передам. Пожалуйста. Это я могу. Заодно запрошу, показывать тебе рацию или нет. Как прикажут, так и сделаю. Только учти – питание у меня совсем село. Ты доставил?
– Питание есть, – сказал Осетров. – Для чего же я сюда прибыл? Завтра могу тебе вручить, а то и сегодня. Вечерком, если хочешь.
– Вот и хорошо. Ты тащи питание, а я передам донесение. Что будем дальше делать?
– Дальше? – мрачно сказал Осетров. – Дальше – допьем водку. А там видно будет.
Нельзя сказать, чтобы Малявкина очень устраивало такое предложение – он никогда не был любителем выпить, тут даже Гитаев его не смог «перевоспитать», – но выхода не было, и «Быстрый» потянулся к стакану. Водку они допили тут же. Лишь изредка перебрасывались отдельными фразами. Было заметно, что собутыльники не особенно довольны друг другом. Беседа не клеилась.
– Что с жильем? – спросил Осетров. – Говорил с хозяйкой?
– Говорил. Согласна. Только два условия: первое – ненадолго; второе – надо бы ей подкинуть хоть что-нибудь. Сам понимаешь.
– За этим дело не станет, – самоуверенно заявил представитель абвера. – Чего-чего, а денег у меня хватает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88