Вслед за тем между ними произошел короткий раз-
говор:
- Предохранителей нет, - сказал матрос.
- Ладно, нужно будет не сразу открывать затвор, - отвечал Кривенко.
- Выбрасывателей нет...
- Ладно, выбьем пробойником!
- Ржавчина во всех стволах и на всех затворах...
- Ничего... сойдет!
- У этих двух забоины в камере, у наружного среза.
- Ну и что же забоины... Пустяки!
- У этой трубка ударника раздута.
- Не беда!
Наконец, матрос произнес самое страшное:
И насчет компрессоров тоже... не соврали. Мало масла...
Кривенко замедлил ответом:
- Да... Мало. Ну что ж...
Матрос подошел к нему ближе и сказал негромко:
- Разорвет...
Кривенко поднял на него глаза - у матроса было серьезное и бледное
лицо.
Он ответил сухо:
- Не знаю...
- Э, была не была! - высоким голосом закричал матрос - заряжаем!
Он открыл затвор первого орудия. Кривенко уже подносил к каналу ство-
ла снаряд.
Так начался штурм.
7.
Так начался штурм.
Зимний дворец не в первый раз был атакован революционными войсками.
Не в первый раз растерявшееся правительство было свидетелем того, как
восставшие солдаты располагались под стенами Растреллиева здания, заслу-
живающего лучшей участи, нежели быть следственной камерой декабристов.
14 декабря 1825 года дворец был взят лейб-гренадерским полком, предводи-
тельствуемым маленьким, с кривыми ногами, краснорожим офицером.
Этого офицера звали Пановым и вместе с необыкновенным счастьем, кото-
рое сопутствовало ему по пути от Гренадерских казарм до Сенатской площа-
ди, история сохранила трудно объяснимые черты его поведения.
Проходя мимо Петропавловской крепости, он занял этот важнейший стра-
тегический пункт со своими четырьмя ротами и через четверть часа покинул
его, не оставив в крепости ни малейшего следа своего пребывания.
Проходя мимо Зимнего дворца, он занял его - солдаты были уже во дво-
ре, у тех самых входов, по которым девяносто два года спустя во дворец
проникли петроградские красногвардейцы - и через три минуты ушел из
дворца на Сенатскую площадь, чтобы влить свой Гренадерский полк в знаме-
нитое карре декабристов.
Не в первый раз дворец был атакован восставшими солдатами.
Но в первый раз его стены видели не уланские кивера, а измызганные
солдатские фуражки, не гвардейские мундиры, а черные матросские бушлаты.
Тогда революционное дворянство во имя свободы от тирании пыталось
свергнуть деспотическую монархию и ценой смятений, колебаний, измен, на-
дежд и опасений добилось вечной ссылки в Сибирь и пяти виселиц на крон-
верке Петропавловской крепости.
Теперь матросы, солдаты и рабочие - безмундирная армия пролетариата,
руководимые умом, расчетом, спокойствием, мужеством лучших революционе-
ров в мире, руководимые классовой ненавистью, заняв Зимний дворец не уш-
ли оттуда до тех пор, покамест последнее сопротивление не было сломано.
Во всяком случае нужно заметить, что правительство покинуло Зимний
дворец значительно раньше петроградского пролетариата!
---------------
В грохоте орудий и непрерывной, сухой дроби пулеметов, Шахов не раз-
личал ближайших звуков - топота шагов, звона оружия, слов приказа, кото-
рыми ротные и взводные командиры пытались внести хоть какой-нибудь поря-
док в движение солдатской массы.
Вокруг него, заполняя всю улицу, шли солдаты.
И только время от времени звуки стрельбы затемнялись, спадали и тогда
в сознании, напряженном и пустом, с неожиданной силой отпечатывался каж-
дый шорох.
И тогда же он начинал чувствовать странную и звонкую легкость в голо-
ве и вспоминал, что он - голоден, что он целый день ничего не ел.
В густой темноте, вместе с отрядом Кривенки он вошел под арку на
Морской и сквозь овал арки впервые за весь день увидел Дворцовую пло-
щадь.
Он остановился; и весь отряд на одно мгновение подался назад.
Площадь была озарена бледным, затуманенным, задымленным светом, со
всех сторон, со всех прилегающих улиц, из-за каждого угла смутными теня-
ми неслись, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь цепи солдат, красног-
вардейцев, матросов.
Все окна Зимнего были освещены; в этом свете у баррикад видны были
броневики, облепленные темной массой людей.
Без одного слова команды, без возгласов и без пения, отряд продвинул-
ся под аркой и вышел на открытое место.
Шахов вдруг бросился вперед, и четкое сознание отметило в ту же се-
кунду, что весь отряд побежал вперед, пересекая Дворцовую площадь.
Он бежал, забывая нагибаться и заметил это только тогда, когда сзади
раздался крик - "нагнись!".
И снова напряженное и звонкое сознание, которое как-будто было не в
нем, в Шахове, а где-то отдельно, рядом, припомнило, что давеча днем
солдаты шутили над тем, что красногвардейцы во время перебежек никогда
не наклоняют голову.
- "Бежит и пулю ртом ловит!" - припомнил Шахов и остановился.
Он стоял у пьедестала Александровской колонны. Пулеметы, скрытые в
глубоком секторе юнкерских баррикад, стали стрелять наперерез отряду.
Рабочий, стоявший рядом с Шаховым был убит, едва только он выглянул
из-за пьедестала колонны; Шахов машинально наклонился над ним, заглянул
в лицо и разогнувшись некоторое время стоял неподвижно, оглядываясь вок-
руг себя бессмысленными и напряженными глазами.
И вдруг он снова почувствовал голод, сдавивший ему грудь и звонкой
пустотой отдавшийся в голове. Неожиданно для самого себя он выбежал
из-за колонны и поднял руку с винтовкой.
- Бегом! - закричал он с бешенством, полуобернувшись к красногвардей-
цам и указывая на дворец винтовкой.
А дальше все покатилось куда-то, сдвинулось - он на бегу обернулся и
увидел, что из-за колонны разом выбежала темная масса людей и под разод-
ранный треск пулемета побежала через площадь к дворцу.
Короткими вспышками сознания, точного до болезненности, Шахов отметил
высокого матроса, стоящего перед баррикадой и размахивающего ручной гра-
натой, и труп солдата, на который он едва не наступил, подбегая к барри-
каде.
Но еще через несколько мгновений и матрос с гранатой и труп солдата
остались позади - перед Шаховым были высокие штабеля дров.
Он тотчас же, не останавливаясь ни на одну секунду, начал молча взби-
раться по скользким, вымокшим бревнам.
Два или три раза он поскользнулся, упал, и снова поднялся, стараясь
не выпустить из рук винтовку. И повсюду вокруг него были такие же как он
молчаливые, упорные люди, которые взбирались вверх по скользким бревнам,
падали и снова поднимались и так же, как он, крепко держали в руках свои
винтовки.
И вдруг грохот орудий сразу упал и, заглушая сухую, ружейную трескот-
ню, поднялся длительный, бешеный крик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
говор:
- Предохранителей нет, - сказал матрос.
- Ладно, нужно будет не сразу открывать затвор, - отвечал Кривенко.
- Выбрасывателей нет...
- Ладно, выбьем пробойником!
- Ржавчина во всех стволах и на всех затворах...
- Ничего... сойдет!
- У этих двух забоины в камере, у наружного среза.
- Ну и что же забоины... Пустяки!
- У этой трубка ударника раздута.
- Не беда!
Наконец, матрос произнес самое страшное:
И насчет компрессоров тоже... не соврали. Мало масла...
Кривенко замедлил ответом:
- Да... Мало. Ну что ж...
Матрос подошел к нему ближе и сказал негромко:
- Разорвет...
Кривенко поднял на него глаза - у матроса было серьезное и бледное
лицо.
Он ответил сухо:
- Не знаю...
- Э, была не была! - высоким голосом закричал матрос - заряжаем!
Он открыл затвор первого орудия. Кривенко уже подносил к каналу ство-
ла снаряд.
Так начался штурм.
7.
Так начался штурм.
Зимний дворец не в первый раз был атакован революционными войсками.
Не в первый раз растерявшееся правительство было свидетелем того, как
восставшие солдаты располагались под стенами Растреллиева здания, заслу-
живающего лучшей участи, нежели быть следственной камерой декабристов.
14 декабря 1825 года дворец был взят лейб-гренадерским полком, предводи-
тельствуемым маленьким, с кривыми ногами, краснорожим офицером.
Этого офицера звали Пановым и вместе с необыкновенным счастьем, кото-
рое сопутствовало ему по пути от Гренадерских казарм до Сенатской площа-
ди, история сохранила трудно объяснимые черты его поведения.
Проходя мимо Петропавловской крепости, он занял этот важнейший стра-
тегический пункт со своими четырьмя ротами и через четверть часа покинул
его, не оставив в крепости ни малейшего следа своего пребывания.
Проходя мимо Зимнего дворца, он занял его - солдаты были уже во дво-
ре, у тех самых входов, по которым девяносто два года спустя во дворец
проникли петроградские красногвардейцы - и через три минуты ушел из
дворца на Сенатскую площадь, чтобы влить свой Гренадерский полк в знаме-
нитое карре декабристов.
Не в первый раз дворец был атакован восставшими солдатами.
Но в первый раз его стены видели не уланские кивера, а измызганные
солдатские фуражки, не гвардейские мундиры, а черные матросские бушлаты.
Тогда революционное дворянство во имя свободы от тирании пыталось
свергнуть деспотическую монархию и ценой смятений, колебаний, измен, на-
дежд и опасений добилось вечной ссылки в Сибирь и пяти виселиц на крон-
верке Петропавловской крепости.
Теперь матросы, солдаты и рабочие - безмундирная армия пролетариата,
руководимые умом, расчетом, спокойствием, мужеством лучших революционе-
ров в мире, руководимые классовой ненавистью, заняв Зимний дворец не уш-
ли оттуда до тех пор, покамест последнее сопротивление не было сломано.
Во всяком случае нужно заметить, что правительство покинуло Зимний
дворец значительно раньше петроградского пролетариата!
---------------
В грохоте орудий и непрерывной, сухой дроби пулеметов, Шахов не раз-
личал ближайших звуков - топота шагов, звона оружия, слов приказа, кото-
рыми ротные и взводные командиры пытались внести хоть какой-нибудь поря-
док в движение солдатской массы.
Вокруг него, заполняя всю улицу, шли солдаты.
И только время от времени звуки стрельбы затемнялись, спадали и тогда
в сознании, напряженном и пустом, с неожиданной силой отпечатывался каж-
дый шорох.
И тогда же он начинал чувствовать странную и звонкую легкость в голо-
ве и вспоминал, что он - голоден, что он целый день ничего не ел.
В густой темноте, вместе с отрядом Кривенки он вошел под арку на
Морской и сквозь овал арки впервые за весь день увидел Дворцовую пло-
щадь.
Он остановился; и весь отряд на одно мгновение подался назад.
Площадь была озарена бледным, затуманенным, задымленным светом, со
всех сторон, со всех прилегающих улиц, из-за каждого угла смутными теня-
ми неслись, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь цепи солдат, красног-
вардейцев, матросов.
Все окна Зимнего были освещены; в этом свете у баррикад видны были
броневики, облепленные темной массой людей.
Без одного слова команды, без возгласов и без пения, отряд продвинул-
ся под аркой и вышел на открытое место.
Шахов вдруг бросился вперед, и четкое сознание отметило в ту же се-
кунду, что весь отряд побежал вперед, пересекая Дворцовую площадь.
Он бежал, забывая нагибаться и заметил это только тогда, когда сзади
раздался крик - "нагнись!".
И снова напряженное и звонкое сознание, которое как-будто было не в
нем, в Шахове, а где-то отдельно, рядом, припомнило, что давеча днем
солдаты шутили над тем, что красногвардейцы во время перебежек никогда
не наклоняют голову.
- "Бежит и пулю ртом ловит!" - припомнил Шахов и остановился.
Он стоял у пьедестала Александровской колонны. Пулеметы, скрытые в
глубоком секторе юнкерских баррикад, стали стрелять наперерез отряду.
Рабочий, стоявший рядом с Шаховым был убит, едва только он выглянул
из-за пьедестала колонны; Шахов машинально наклонился над ним, заглянул
в лицо и разогнувшись некоторое время стоял неподвижно, оглядываясь вок-
руг себя бессмысленными и напряженными глазами.
И вдруг он снова почувствовал голод, сдавивший ему грудь и звонкой
пустотой отдавшийся в голове. Неожиданно для самого себя он выбежал
из-за колонны и поднял руку с винтовкой.
- Бегом! - закричал он с бешенством, полуобернувшись к красногвардей-
цам и указывая на дворец винтовкой.
А дальше все покатилось куда-то, сдвинулось - он на бегу обернулся и
увидел, что из-за колонны разом выбежала темная масса людей и под разод-
ранный треск пулемета побежала через площадь к дворцу.
Короткими вспышками сознания, точного до болезненности, Шахов отметил
высокого матроса, стоящего перед баррикадой и размахивающего ручной гра-
натой, и труп солдата, на который он едва не наступил, подбегая к барри-
каде.
Но еще через несколько мгновений и матрос с гранатой и труп солдата
остались позади - перед Шаховым были высокие штабеля дров.
Он тотчас же, не останавливаясь ни на одну секунду, начал молча взби-
раться по скользким, вымокшим бревнам.
Два или три раза он поскользнулся, упал, и снова поднялся, стараясь
не выпустить из рук винтовку. И повсюду вокруг него были такие же как он
молчаливые, упорные люди, которые взбирались вверх по скользким бревнам,
падали и снова поднимались и так же, как он, крепко держали в руках свои
винтовки.
И вдруг грохот орудий сразу упал и, заглушая сухую, ружейную трескот-
ню, поднялся длительный, бешеный крик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44