Перед зданием думы тесными шпалерами стояла толпа - по лестнице бега-
ли туда и назад игрушечные офицеры и студенты с белыми нарукавниками, на
которых красными буквами были отпечатаны три слова: "Комитет обществен-
ной безопасности", из которых ни одно не соответствовало истине.
Кое-где Шахов заметил красногвардейцев, которые меньше всего походили
на людей, только-что совершивших революцию; они молча стояли на своих
постах, толпа кричала им что-то, потрясая кулаками.
Вдоль Невского тянулись бесконечные колонны солдат, проходивших мимо,
не обращая никакого внимания на всю эту суматоху.
"На фронт"... - подумал Шахов.
У Главного Штаба он сошел с трамвая и, поднявшись во второй этаж,
вернулся в ту самую комнату, которую покинул час назад. Немного не дохо-
дя до этой комнаты, он встретился в полутемном коридоре с высоким чело-
веком в офицерской шинели - с тем самым прапорщиком Турбиным, которого
он в течение трех часов искал неудачно, - и прошел мимо, даже не взгля-
нув в лицо офицера.
Но если бы он взглянул в это лицо, он вряд ли прошел бы дальше, не
остановившись ни на одно мгновение: Турбин отшатнулся, с перекосившимся
лицом бросился к Шахову и тут же дернулся назад, вытаращенными глазами
смотря ему вслед и с дрожью потирая руки.
В коридоре никого не было; никто не слышал, как этот длинноногий офи-
цер, так непохожий на офицера, бормотал, потирая лоб и растерянно моргая
глазами:
- Д-да, не... да не может-быть... Д-да, ведь это же он... Он, Шахов!
И он прибавил, вдруг усмехнувшись и нелепо взметнув головой:
- П-пустяки дело!
II
Вечером того же дня (ему так и не удалось увидеться с Турбиным, и
Кривенко завалил его утомительной работой по снаряжению и вооружению от-
ряда), вечером того же дня Шахову удалось добраться до Кавалергардского
переулка.
Галина сидела на кровати, обложенная подушками; ее лихорадило,
большой мохнатый плед был накинут на плечи; на этом пледе лежала забин-
тованная от плеча до локтя рука.
Лицо ее, немного постаревшее, утомленное, было почти незнакомо Шахо-
ву; она не напоминала нисколько ни девочку, которую он оставил год на-
зад, ни молодого офицера, которого, рискуя жизнью, он тащил накануне на
своих плечах через весь город.
Она заговорила с ним как-то неловко, даже сухо, и он сразу насторо-
жился.
- Я очень благодарна вам... Вы вчера помогли мне. Я почти ничего не
помню... Помню только, что увидела вас там, наверху. Вы, должно быть,
очень устали?
Можно было подумать, что путешествие накануне ночью от Дворцовой пло-
щади до Кавалергардского переулка под угрозой немедленного расстрела бы-
ло спортивным упражнением или увеселительной прогулкой.
Он отвечал медленно, немного теряясь, не зная, как говорить с этой,
почти незнакомой ему, женщиной.
- Да нет, пустое. Вот за сегодняшний день я в самом деле устал немно-
го.
Он осторожно прибавил немного погодя:
- Вы так долго были в обмороке, что я уж было испугался... Рука бо-
лит?
- Нет, ничего... Доктор говорит, что сквозная рана. Через три дня бу-
ду здорова.
Шахов машинально взял со стола какую-то безделушку и начал вертеть ее
в руках.
- Однако ж, я не ожидал вас таким образом встретить, - сказал он то-
ропливо, - как-то это все на вас непохоже... Вы как-то переменились за
этот год. Если бы мне за час перед тем сказали, что я встречу вас так,
как я вас вчера встретил, я бы...
Но и это не произвело на Галину никакого впечатления, как-будто кур-
систке Высших Женских Курсов и полагалось носить форму прапорщика и быть
в самое опасное время на "защитных постах армии, верной Временному Пра-
вительству".
- Я не знала, каким образом вы вчера попали во дворец. Нет, ничего не
помню, - снова повторила она, сощурив глаза, и Шахов сразу же узнал это
движение... - Так, что же, значит, выходит, что мы...
- Выходит, что мы... - повторил Шахов.
Он напряженно засмеялся.
- Выходит, что мы вчера воевали друг против друга с той разницей, что
вы в чине прапорщика, а я - простого солдата.
На этот раз Шахову пришлось еще раз убедиться в том, что эта бледная
с забинтованной рукой женщина незнакома ему.
Галина сказала, криво усмехнувшись:
- Что же, вы - красногвардеец?
- А разве вы вчера не успели в этом убедиться?
Галина сощурилась, помолчала.
- Знаете ли, Константин Сергеевич, если бы вчера ночью вы попались в
мои руки и сопротивлялись так, как я сопротивлялась, так я бы, пожалуй,
приказала вас расстрелять.
- Я считал, что вы для нас неопасны, - сухо отвечал Шахов, не глядя
на нее, - мы немного выиграли бы от вашей смерти. Таким, как вы, вчера
оставляли оружие. Все это пустяки какие-то...
Галина снова усмехнулась.
"А пожалуй, таким, как она, не следовало оставлять оружие", - подумал
Шахов и добавил сердито:
- И, кроме того, я думал, что мне не придется раскаиваться в том, что
я вчера помог вам добраться до дому.
Она, не отвечая, потянулась было за портсигаром, лежавшим на стуле
возле кровати, но не дотянулась и снова прилегла на подушку: видимо рука
у нее сильно болела.
Шахов подал ей портсигар и несколько минут молча смотрел на маленькие
пальцы, державшие папиросу.
- Так вы говорите, что юнкерам вчера оставляли оружие?
- Почти все юнкера отпущены на честное слово.
- Ну, вот видите... а я-то...
- Что вы?
- Я-то ведь никому честного слова не давала. Ведь вы вчера вынесли
меня из дворца тайком?
- Да от кого же мне было таиться? - неохотно сказал Шахов.
Галина глядела на него с любопытством.
- Стало-быть, вы нарушили вашу обязанность и поступили против вашего
долга.
- Я беру на себя ответственность за то, что я вчера по отношению к
вам сделал, - сдержанно сказал Шахов. - Мне пора итти. Я зашел для того
только, чтобы проститься с вами.
Галина быстро взглянула на него и вдруг принялась старательно сгибать
и разгибать пальцы больной руки; потом также неожиданно бросила это за-
нятие и закурила новую папироску.
- Вы уезжаете?
- Не знаю. Может-быть, завтра отряд отправят на фронт... И, кроме то-
го...
Он принялся глазами искать свою шляпу.
- И, кроме того, все может случиться.
Он взглянул на нее и вдруг с удивительной четкостью вспомнил это
бледное, закинутое вверх лицо, маячившее перед ним вчера под светом фо-
наря на мокром тротуаре, и горьковатый запах пороха, и темноту, и разби-
тые подвальные окна...
Он вдруг протянул к ней руки; она поспешно отвернулась, ища в подуш-
ках карандаш и записную книжку.
- Послушайте, - глухим и напряженным голосом сказал Шахов, - я вас ни
о чем спрашивать не хотел... Что ж... нам, может-быть, и говорить-то не
о чем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44