Все придется добывать своими руками».
Если бы Балин знал о последствиях своего опрометчивого поступка, не только не согласился бы на предложение Борпа Темного, потомка Ульфанга Проклятого, но и собственноручно отрубил бы ему голову.
* * *
Сразу после выхода к Восточным воротам Балин отправил Ори и несколько молодых гномов за припасами, что остались у северного входа. Отдых и еда были необходимы уставшим воинам. Но теперь, когда отряд Гримбьорна покидал их, гномы решили устроить прощальный ужин. Ори вернулся только к вечеру. Несколько раз маленькому каравану приходилось обходить большие расщелины, и это задержало гномов.
Солнце уже садилось, и люди спешили, распаковывая тюки с провизией. Вместо столов воины расстилали плащи, стулья и кресла заменили бревнами. Как и в бою, каждый знал свое место. Балин снова удивлялся, завидуя дисциплине людей. Гномы прособирались бы весь вечер, ворча и негодуя на отсутствие удобств. Многие начали бы перебранки за место повыше, поближе к государю. Здесь же садились плечо к плечу, не разбирая, кто твой сосед — князь или крестьянин. Кубки осушались с сумасшедшей скоростью — и вновь наполнялись вином.
Над головами пирующих пронесся медвежий рык. Все головы повернулись в сторону гигантской фигуры. Бьерн поднял кубок на уровень лица и начал говорить:
— Приветствую всех собравшихся. Гномы, люди и эльфы, сегодня мы вместе за одним столом.
Балин посмотрел в сторону эльфов, что пировали отдельной группой. С расстояния, отделявшего гнома от перворожденных, невозможно было определить, как они отреагировали на этот призыв. В какое-то мгновение Балин рассердился на себя, потому что вместо того, чтобы быть в гуще событий и разговоров, сидит во главе импровизированного стола на нескольких седлах, возвышаясь над всеми.
— Все мы сделали большое дело, — между тем продолжал Бьерн. — О нашем походе сложат песни, где воспоют храбрость погибших. Но не буду вас обманывать — битва еще не закончена. Оркский вождь ушел. Я иду за ним. Мой сын, Гримбьорн, пойдет со мной. Мне нет дела до народа эльфов, — продолжил Шкуроменятель с непосредственностью, свойственной сильным. — Но есть дело до гномов. Мы выполнили уговор. Черная Бездна свободна от нечисти. Орки перебиты. Те из них, что выжили, подходят сейчас к Дол Гулдуру. Наугримы могут спокойно приходить в Казад Дум и жить там. Но у людей есть погибшие, есть раненые и есть те, кто сейчас хочет получить золото, что причитается по уговору. Сейчас я спрашиваю полноправного владыку Мории. Скажи свое слово, Балин, сын Фундина.
Балин не торопясь сошел с импровизированного трона. Сейчас, в полумраке надвигающейся ночи, он казался себе карликом среди гигантов. Сильные люди, пропахшие потом и увешанные оружием, окружали его. Он посмотрел на Оина и удивился спокойствию на лице неистового гнома. Балину пришло в голову, что Оин тоже делает выбор. Между дружбой и долгом.
— Приветствую всех собравшихся! В этот радостный и одновременно горький час я хочу поднять кубок за доблесть воинов. Мы победили, темные твари оставили Морию, и я от лица своего народа выражаю благодарность всем, кто принимал участие в этом трудном деле. Я буду говорить прямо. Не стоит думать, что гномы жадны и упрямы. Кровь не пролилась даром. Если золото поможет вам, то я, Балин, сын Фундина, заявляю, что доля каждого, вне зависимости от исхода, находится в ведении короля Дайна. Каждый из вас получит ее, если предстанет перед Царем под Горой в присутствии двух свидетелей, принимавших участие в нашем походе. Если же возникнут трудности, их решит одно слово господина Бьерна или Гримбьорна, которые поодиночке могут заменить обоих свидетелей.
Шум и приветственные крики раздались отовсюду. Воины выражали радость ударами мечей о щиты.
Балин позволил себе чуть улыбнуться в бороду. Выбить деньги из короля Дайна будет, пожалуй, потяжелее, чем взять приступом Роханскую Падь. В любом случае контракт, заключенный между Ба-лином и Гримбьорном на бумаге, точно определяет, что одним из свидетелей обязательно должен быть Бьерн или его сын. Просто молодой военачальник не так хорош в витиеватых речах и канцелярской работе, как на поле битвы.
— Но как сказал сегодня Бьерн, дело еще не закончено, — продолжал гном. — Сердце мое радуется, когда я вижу Подгорное Царство свободным.Но разум подсказывает мне, что темные твари неоставят нас в покое. И гномам потребуются сильные и умелые руки друзей, приходящих на помощь по первому зову. Поэтому сегодня я, Государь Мории, прошу присутствующих здесь людей и эльфов заключить с нами союз дружбы и взаимовы ручки.
Балин сделал знак Ори. Тот достал из кожаного мешка большую книгу в твердой обложке белой кожи и с серебряными бляхами-застежками. Два молодых гнома, Лони и Нали, размотав множество слоев материи, извлекли па свет большой ярко светящийся в темноте шар. При виде него Тартауриль не смог сдержать восхищения:
— Цветок Тилиона! Множество таких я видел в Менегроте, тайных чертогах Тингола и Мелиан. Ярче полуденного солнца светили они в залах Тысячи Пещер.
Этот источник света разогнал сумеречную тьму на много фарлонгов вокруг. Даже небо над головой посветлело, когда молодые гномы, подвесив шар на конец длинной жерди, подняли ее и закрепили вертикально.
Первым в книге расписался Бьерн. Он долго и старательно выводил странные знаки, громко сопел, а под конец даже высморкался.
— Я не очень-то доверяю бумаге и скажу тебе на словах, Балин. Ты молодец, что начал свое правление с выполнения обещаний. Хотя давал их до того, как стал царем. Но помни, где бы я ни был, всегда приду на помощь по первому зову и не потребую оплаты за доброе дело, — громогласно заявил великан.
— Не могу припомнить, чтобы ты раньше говорил о золоте, — обращаясь только к Бьерну, сказал Балин.
— Так ведь не за себя беспокоюсь, — развел руками гигант. — Дело предстоит жаркое. Не многие вернутся домой. Пусть хоть золото отчасти восполнит горечь потерь.
Гримбьорн посмотрел на отца неодобрительно. Четко прописывая всеобщие руны на бумаге, он сказал:
— Если между нами и возникали некоторые труд ности в этом походе, забудь о них, доблестный гном. Я понимаю тебя и уважаю упорство, с которым ты стремишься к цели. Только больше не сманивай моих воинов. Когда потребуется — мы придем, и каждый узнает крепость руки Гримбьорна, сына Бьерна-Шкуроменятеля. — И деловито поинтересовался: — Кстати, Оин, ты пойдешь с нами? Твоя помощь пришлась бы кстати.
Краска залила лицо гнома. Заикаясь, он произнес:
— К сожалению, я не могу присоединиться к вам. Долг перед своим народом заставляет меня остаться.
Бьерн, внимательно смотревший на Оина, одобрительно кивнул.
— Исполняй свой долг, друг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Если бы Балин знал о последствиях своего опрометчивого поступка, не только не согласился бы на предложение Борпа Темного, потомка Ульфанга Проклятого, но и собственноручно отрубил бы ему голову.
* * *
Сразу после выхода к Восточным воротам Балин отправил Ори и несколько молодых гномов за припасами, что остались у северного входа. Отдых и еда были необходимы уставшим воинам. Но теперь, когда отряд Гримбьорна покидал их, гномы решили устроить прощальный ужин. Ори вернулся только к вечеру. Несколько раз маленькому каравану приходилось обходить большие расщелины, и это задержало гномов.
Солнце уже садилось, и люди спешили, распаковывая тюки с провизией. Вместо столов воины расстилали плащи, стулья и кресла заменили бревнами. Как и в бою, каждый знал свое место. Балин снова удивлялся, завидуя дисциплине людей. Гномы прособирались бы весь вечер, ворча и негодуя на отсутствие удобств. Многие начали бы перебранки за место повыше, поближе к государю. Здесь же садились плечо к плечу, не разбирая, кто твой сосед — князь или крестьянин. Кубки осушались с сумасшедшей скоростью — и вновь наполнялись вином.
Над головами пирующих пронесся медвежий рык. Все головы повернулись в сторону гигантской фигуры. Бьерн поднял кубок на уровень лица и начал говорить:
— Приветствую всех собравшихся. Гномы, люди и эльфы, сегодня мы вместе за одним столом.
Балин посмотрел в сторону эльфов, что пировали отдельной группой. С расстояния, отделявшего гнома от перворожденных, невозможно было определить, как они отреагировали на этот призыв. В какое-то мгновение Балин рассердился на себя, потому что вместо того, чтобы быть в гуще событий и разговоров, сидит во главе импровизированного стола на нескольких седлах, возвышаясь над всеми.
— Все мы сделали большое дело, — между тем продолжал Бьерн. — О нашем походе сложат песни, где воспоют храбрость погибших. Но не буду вас обманывать — битва еще не закончена. Оркский вождь ушел. Я иду за ним. Мой сын, Гримбьорн, пойдет со мной. Мне нет дела до народа эльфов, — продолжил Шкуроменятель с непосредственностью, свойственной сильным. — Но есть дело до гномов. Мы выполнили уговор. Черная Бездна свободна от нечисти. Орки перебиты. Те из них, что выжили, подходят сейчас к Дол Гулдуру. Наугримы могут спокойно приходить в Казад Дум и жить там. Но у людей есть погибшие, есть раненые и есть те, кто сейчас хочет получить золото, что причитается по уговору. Сейчас я спрашиваю полноправного владыку Мории. Скажи свое слово, Балин, сын Фундина.
Балин не торопясь сошел с импровизированного трона. Сейчас, в полумраке надвигающейся ночи, он казался себе карликом среди гигантов. Сильные люди, пропахшие потом и увешанные оружием, окружали его. Он посмотрел на Оина и удивился спокойствию на лице неистового гнома. Балину пришло в голову, что Оин тоже делает выбор. Между дружбой и долгом.
— Приветствую всех собравшихся! В этот радостный и одновременно горький час я хочу поднять кубок за доблесть воинов. Мы победили, темные твари оставили Морию, и я от лица своего народа выражаю благодарность всем, кто принимал участие в этом трудном деле. Я буду говорить прямо. Не стоит думать, что гномы жадны и упрямы. Кровь не пролилась даром. Если золото поможет вам, то я, Балин, сын Фундина, заявляю, что доля каждого, вне зависимости от исхода, находится в ведении короля Дайна. Каждый из вас получит ее, если предстанет перед Царем под Горой в присутствии двух свидетелей, принимавших участие в нашем походе. Если же возникнут трудности, их решит одно слово господина Бьерна или Гримбьорна, которые поодиночке могут заменить обоих свидетелей.
Шум и приветственные крики раздались отовсюду. Воины выражали радость ударами мечей о щиты.
Балин позволил себе чуть улыбнуться в бороду. Выбить деньги из короля Дайна будет, пожалуй, потяжелее, чем взять приступом Роханскую Падь. В любом случае контракт, заключенный между Ба-лином и Гримбьорном на бумаге, точно определяет, что одним из свидетелей обязательно должен быть Бьерн или его сын. Просто молодой военачальник не так хорош в витиеватых речах и канцелярской работе, как на поле битвы.
— Но как сказал сегодня Бьерн, дело еще не закончено, — продолжал гном. — Сердце мое радуется, когда я вижу Подгорное Царство свободным.Но разум подсказывает мне, что темные твари неоставят нас в покое. И гномам потребуются сильные и умелые руки друзей, приходящих на помощь по первому зову. Поэтому сегодня я, Государь Мории, прошу присутствующих здесь людей и эльфов заключить с нами союз дружбы и взаимовы ручки.
Балин сделал знак Ори. Тот достал из кожаного мешка большую книгу в твердой обложке белой кожи и с серебряными бляхами-застежками. Два молодых гнома, Лони и Нали, размотав множество слоев материи, извлекли па свет большой ярко светящийся в темноте шар. При виде него Тартауриль не смог сдержать восхищения:
— Цветок Тилиона! Множество таких я видел в Менегроте, тайных чертогах Тингола и Мелиан. Ярче полуденного солнца светили они в залах Тысячи Пещер.
Этот источник света разогнал сумеречную тьму на много фарлонгов вокруг. Даже небо над головой посветлело, когда молодые гномы, подвесив шар на конец длинной жерди, подняли ее и закрепили вертикально.
Первым в книге расписался Бьерн. Он долго и старательно выводил странные знаки, громко сопел, а под конец даже высморкался.
— Я не очень-то доверяю бумаге и скажу тебе на словах, Балин. Ты молодец, что начал свое правление с выполнения обещаний. Хотя давал их до того, как стал царем. Но помни, где бы я ни был, всегда приду на помощь по первому зову и не потребую оплаты за доброе дело, — громогласно заявил великан.
— Не могу припомнить, чтобы ты раньше говорил о золоте, — обращаясь только к Бьерну, сказал Балин.
— Так ведь не за себя беспокоюсь, — развел руками гигант. — Дело предстоит жаркое. Не многие вернутся домой. Пусть хоть золото отчасти восполнит горечь потерь.
Гримбьорн посмотрел на отца неодобрительно. Четко прописывая всеобщие руны на бумаге, он сказал:
— Если между нами и возникали некоторые труд ности в этом походе, забудь о них, доблестный гном. Я понимаю тебя и уважаю упорство, с которым ты стремишься к цели. Только больше не сманивай моих воинов. Когда потребуется — мы придем, и каждый узнает крепость руки Гримбьорна, сына Бьерна-Шкуроменятеля. — И деловито поинтересовался: — Кстати, Оин, ты пойдешь с нами? Твоя помощь пришлась бы кстати.
Краска залила лицо гнома. Заикаясь, он произнес:
— К сожалению, я не могу присоединиться к вам. Долг перед своим народом заставляет меня остаться.
Бьерн, внимательно смотревший на Оина, одобрительно кивнул.
— Исполняй свой долг, друг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80