— С сегодняшнего дня я перехожу в подчинение сыну Фундина.
В зале повисла тишина. Балин с изумлением смотрел вокруг. Слова Оина подействовали на пирующих как ледяной дождь на разморенных жарким солнцем. Сам Балин отер со лба холодный пот и почувствовал, что его бьет мелкая дрожь. Но ответить Оину никто, кроме Тартауриля, не решился. После этого происшествия пир вскоре закончился, и гости разошлись в несколько мрачном настроении.
* * *
Утром, едва перекусив, они покидали Большую пещеру. Многие из гномов, да и людей думали, что эльфы забудут про пони и лошадей, но в доме Тран-дуила хорошо кормили не только в Праздничном зале. Осмотрев со всех сторон своего лоснящегося пони, Балин отметил, что тот подозрительно потолстел за одну ночь.
К ним подошел Тартауриль, облаченный в доспехи.
— Я думаю, было ошибкой конюхов давать вчера вашим животным овес, замоченный в пиве. — Он оттянул веко ближайшему пони, дунул в ноздри, ткнул кулаком в бок. Животное понуро стояло и терпело все мучения, только под конец гулко икнуло.
— Они не в лучшей форме, но ехать можно. Через полчаса все пройдет, — вынес свой вердикт эльф.
«Поменять лошадей?» — подумал Балин. Потом взглянул на серых в яблоках красавцев, что предназначались для едущих с ними эльфов, и отказался от своей мысли. Гномы обычно путешествуют пешком, лошадей почти не знают и даже боятся. Балину, Оину и Ори пришлось потратить много времени, убеждая своих соратников в преимуществе путешествия верхом. Но даже после того, как все было решено, во время похода многих гномов приходилось по утрам уговаривать сесть на пони.
Они тронулись с большим опозданием. Собравшись вместе, люди, гномы и эльфы производили столько шума и беспорядка, что даже благовоспитанный Ори стал прикрикивать на самых нерасторопных. Солнце поднялось высоко и уже пекло макушки, когда сборный отряд из пятидесяти трех гномов, сорока шести людей и одиннадцати эльфов ступил на мост, ведущий прочь из Большой пещеры.
Мало кто вышел провожать их, но король Тран-дуил внимательно наблюдал из потайного окна, как воины постепенно исчезают в лесу.
— Мне кажется, это не последняя моя встреча с Балином, — сказал молодой певучий голос за спиной владыки Сумеречного леса.
— Я видел холод смерти в их глазах, — тяжело отозвался Трандуил. — Никто из них не вернется, но они и не хотят возвращаться… Они безумцы, но это безумство благородно и освящено великой целью. Гномы идут домой. Иногда я спрашиваю себя — как бы я поступил на их месте?
— Отец, пожелаем им удачи. — Король обернулся, чтобы увидеть спокойное и серьезное лицо Лего-ласа.
— Да, сын мой, ты прав, — почти прошептал Трандуил. — Это единственное, что мы можем сейчас сделать…
1.4
Сотню миль до Андуина конный отряд по хорошей дороге мог бы преодолеть за два дня — но понадобилось целых четыре. По любым мелочам возникали проблемы и споры. Балин охрип, пытаясь урезонить вспыльчивых гномов, пробудить совесть в заносчивых перворожденных и подбодрить упавших духом людей. Эти словесные перепалки надоели даже вечно погруженному в себя Оину. Он вытащил из-за пояса топор и пригрозил отрубить язык любому, кто повысит голос хоть на полтона. Как ни странно, его угроза подействовала.
Сейчас Балин и Оин стояли на опушке леса, внимательно изучая памятные места. Прямо около дороги, в миле от них, возвышалась скала Керрок: гигантский камень с вырубленными ступенями. У подножия скалы курился дымок. Хотя людей не было видно, Балин знал, что броды через Андуин хорошо охраняются. Если уж раньше тролли, варги и другие темные твари боялись пересечь реку ближе чем за сотню миль от Керрока и дома Бьерна, то теперь ни волк, ни орк и сунуться не смели сюда. Кроме людей, броды охраняла и другая сила. При воспоминании о том, как они ночевали в доме Бьерна, Балипа охватил озноб. За окном во тьме они слышали рычание, а потом — скрип огромных когтей по деревянной стене. Утром Бильбо рассказал о своем странном сне, в котором сотни черных медведей «медленно и тяжело кружились в пляске при лунном свете». Тогда никто не придал этому большого значения: мало ли чудес на свете?
— Помнишь слова Серого странника? — проговорил вдруг Оин. Не дождавшись ответа, он продолжил: — «Не употреблять слов „меховщик", „меховая накидка", „муфта", „меховой капюшон", „меховое одеяло" и не говорить глупостей». А теперь пойдем.
Балин удивленно поглядел на него.
— Почему мы должны идти сейчас? Не лучше ли подойти к бродам и переговорить сначала с Гримбьорном? Мы устали, а встреча с Бьерном потребует сил.
— Мы идем к нему не драться. Сила здесь ни к чему. А наше войско, — в голосе Оина прозвучала насмешка, — пройдет милю до Керрока и без нас. Ори проследит за этим, я ему уже сказал. Вчера, — предупредил Оин еще не родившийся вопрос.
Он повернулся к растянувшейся по дороге колонне всадников, увидел Ори и помахал рукой. Гном, едущий впереди на пони, привстал на стременах и кивнул в ответ.
Через час, миновав ухоженные полянки красного, белого и розового клевера, где продолжали трудиться пчелы величиной с кулак, они вышли к роще дубов-великанов. Позади деревьев стояла высокая живая изгородь, скрывающая дом Бьерна. Войдя в широкие ворота и миновав сад, они увидели множество деревянных строений. Амбары, сараи, конюшня, сам дом и еще пара рубленых высоких постоек без окон, похожих на амбары. В прошлый раз Балин не придал этому значения, но сейчас заметил и удивился мастерству Бьерна. Пока они шли к дому с крыльцом из цельных бревен, Балину не попалось на глаза ни единой железной вещи — ни гвоздя, ни скобы; ободы бочек, собирающих дождевую воду, были дубовыми; даже дверные ручки выдолблены.
К ним, как и в прошлый раз, осторожной рысью подбежали две маленькие лошадки чуть выше пони и с умными мордочками, внимательно посмотрели на пришедших и ускакали. Но не в сторону строений, а, наоборот, в сад. Балин и Оин переглянулись и неспешно двинулись к дому. Не успели они пройти и половины пути, как их остановил грозный рык:
— Куда пошли, субчики-голубчики? Аль не видите, хозяина нет дома.
За время, что прошло с их последней встречи, Бьерн почти не изменился. Черная борода, темные с проседью волосы, могучие руки. Только сейчас он выглядел гораздо больше, словно подрос за прошедшее время. Между его широко расставленными ногами свободно прошел бы не только хоббит, но и гном.
Балин, оторопев, ответил с внутренней дрожью:
— Я Балин, сын Фундина. А это Оин, сын Лори, мой товарищ. Мы следуем с Одинокой горы, что в Эреборе, к Мглистым горам, в Казад Дум. Сорок восемь лет назад мы уже заходили к вам, почтеннейший Бьерн, только нас было пятнадцать: тринадцать гномов, волшебник Гендальф и хоббит Бильбо. И вы тогда еще не были таким большим, — добавил, смешавшись, гном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
В зале повисла тишина. Балин с изумлением смотрел вокруг. Слова Оина подействовали на пирующих как ледяной дождь на разморенных жарким солнцем. Сам Балин отер со лба холодный пот и почувствовал, что его бьет мелкая дрожь. Но ответить Оину никто, кроме Тартауриля, не решился. После этого происшествия пир вскоре закончился, и гости разошлись в несколько мрачном настроении.
* * *
Утром, едва перекусив, они покидали Большую пещеру. Многие из гномов, да и людей думали, что эльфы забудут про пони и лошадей, но в доме Тран-дуила хорошо кормили не только в Праздничном зале. Осмотрев со всех сторон своего лоснящегося пони, Балин отметил, что тот подозрительно потолстел за одну ночь.
К ним подошел Тартауриль, облаченный в доспехи.
— Я думаю, было ошибкой конюхов давать вчера вашим животным овес, замоченный в пиве. — Он оттянул веко ближайшему пони, дунул в ноздри, ткнул кулаком в бок. Животное понуро стояло и терпело все мучения, только под конец гулко икнуло.
— Они не в лучшей форме, но ехать можно. Через полчаса все пройдет, — вынес свой вердикт эльф.
«Поменять лошадей?» — подумал Балин. Потом взглянул на серых в яблоках красавцев, что предназначались для едущих с ними эльфов, и отказался от своей мысли. Гномы обычно путешествуют пешком, лошадей почти не знают и даже боятся. Балину, Оину и Ори пришлось потратить много времени, убеждая своих соратников в преимуществе путешествия верхом. Но даже после того, как все было решено, во время похода многих гномов приходилось по утрам уговаривать сесть на пони.
Они тронулись с большим опозданием. Собравшись вместе, люди, гномы и эльфы производили столько шума и беспорядка, что даже благовоспитанный Ори стал прикрикивать на самых нерасторопных. Солнце поднялось высоко и уже пекло макушки, когда сборный отряд из пятидесяти трех гномов, сорока шести людей и одиннадцати эльфов ступил на мост, ведущий прочь из Большой пещеры.
Мало кто вышел провожать их, но король Тран-дуил внимательно наблюдал из потайного окна, как воины постепенно исчезают в лесу.
— Мне кажется, это не последняя моя встреча с Балином, — сказал молодой певучий голос за спиной владыки Сумеречного леса.
— Я видел холод смерти в их глазах, — тяжело отозвался Трандуил. — Никто из них не вернется, но они и не хотят возвращаться… Они безумцы, но это безумство благородно и освящено великой целью. Гномы идут домой. Иногда я спрашиваю себя — как бы я поступил на их месте?
— Отец, пожелаем им удачи. — Король обернулся, чтобы увидеть спокойное и серьезное лицо Лего-ласа.
— Да, сын мой, ты прав, — почти прошептал Трандуил. — Это единственное, что мы можем сейчас сделать…
1.4
Сотню миль до Андуина конный отряд по хорошей дороге мог бы преодолеть за два дня — но понадобилось целых четыре. По любым мелочам возникали проблемы и споры. Балин охрип, пытаясь урезонить вспыльчивых гномов, пробудить совесть в заносчивых перворожденных и подбодрить упавших духом людей. Эти словесные перепалки надоели даже вечно погруженному в себя Оину. Он вытащил из-за пояса топор и пригрозил отрубить язык любому, кто повысит голос хоть на полтона. Как ни странно, его угроза подействовала.
Сейчас Балин и Оин стояли на опушке леса, внимательно изучая памятные места. Прямо около дороги, в миле от них, возвышалась скала Керрок: гигантский камень с вырубленными ступенями. У подножия скалы курился дымок. Хотя людей не было видно, Балин знал, что броды через Андуин хорошо охраняются. Если уж раньше тролли, варги и другие темные твари боялись пересечь реку ближе чем за сотню миль от Керрока и дома Бьерна, то теперь ни волк, ни орк и сунуться не смели сюда. Кроме людей, броды охраняла и другая сила. При воспоминании о том, как они ночевали в доме Бьерна, Балипа охватил озноб. За окном во тьме они слышали рычание, а потом — скрип огромных когтей по деревянной стене. Утром Бильбо рассказал о своем странном сне, в котором сотни черных медведей «медленно и тяжело кружились в пляске при лунном свете». Тогда никто не придал этому большого значения: мало ли чудес на свете?
— Помнишь слова Серого странника? — проговорил вдруг Оин. Не дождавшись ответа, он продолжил: — «Не употреблять слов „меховщик", „меховая накидка", „муфта", „меховой капюшон", „меховое одеяло" и не говорить глупостей». А теперь пойдем.
Балин удивленно поглядел на него.
— Почему мы должны идти сейчас? Не лучше ли подойти к бродам и переговорить сначала с Гримбьорном? Мы устали, а встреча с Бьерном потребует сил.
— Мы идем к нему не драться. Сила здесь ни к чему. А наше войско, — в голосе Оина прозвучала насмешка, — пройдет милю до Керрока и без нас. Ори проследит за этим, я ему уже сказал. Вчера, — предупредил Оин еще не родившийся вопрос.
Он повернулся к растянувшейся по дороге колонне всадников, увидел Ори и помахал рукой. Гном, едущий впереди на пони, привстал на стременах и кивнул в ответ.
Через час, миновав ухоженные полянки красного, белого и розового клевера, где продолжали трудиться пчелы величиной с кулак, они вышли к роще дубов-великанов. Позади деревьев стояла высокая живая изгородь, скрывающая дом Бьерна. Войдя в широкие ворота и миновав сад, они увидели множество деревянных строений. Амбары, сараи, конюшня, сам дом и еще пара рубленых высоких постоек без окон, похожих на амбары. В прошлый раз Балин не придал этому значения, но сейчас заметил и удивился мастерству Бьерна. Пока они шли к дому с крыльцом из цельных бревен, Балину не попалось на глаза ни единой железной вещи — ни гвоздя, ни скобы; ободы бочек, собирающих дождевую воду, были дубовыми; даже дверные ручки выдолблены.
К ним, как и в прошлый раз, осторожной рысью подбежали две маленькие лошадки чуть выше пони и с умными мордочками, внимательно посмотрели на пришедших и ускакали. Но не в сторону строений, а, наоборот, в сад. Балин и Оин переглянулись и неспешно двинулись к дому. Не успели они пройти и половины пути, как их остановил грозный рык:
— Куда пошли, субчики-голубчики? Аль не видите, хозяина нет дома.
За время, что прошло с их последней встречи, Бьерн почти не изменился. Черная борода, темные с проседью волосы, могучие руки. Только сейчас он выглядел гораздо больше, словно подрос за прошедшее время. Между его широко расставленными ногами свободно прошел бы не только хоббит, но и гном.
Балин, оторопев, ответил с внутренней дрожью:
— Я Балин, сын Фундина. А это Оин, сын Лори, мой товарищ. Мы следуем с Одинокой горы, что в Эреборе, к Мглистым горам, в Казад Дум. Сорок восемь лет назад мы уже заходили к вам, почтеннейший Бьерн, только нас было пятнадцать: тринадцать гномов, волшебник Гендальф и хоббит Бильбо. И вы тогда еще не были таким большим, — добавил, смешавшись, гном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80