Так уже случалось
не раз, в Корпусе, в тех полузабытых снах. Но сейчас все было как-то
иначе. Сейчас Костя понимал, что это уже навсегда, что Белый больше не
придет.
Он вздрогнул от щекотки - и рассмеялся. По локтю его медленно полз
маленький черный муравей. Как давно он не видел муравьев, да и стрекоз, и
кузнечиков - там, в Корпусе, водились только жирные мухи. И солнца там не
было! Ведь и в самом деле - не было... Костя лишь теперь сообразил - за
окнами постоянно висели плотные, желтовато-серые тучи. Там царила зима. Не
слишком холодная, зато вечная. И как это он раньше не замечал? Теперь,
конечно, ясно, после разговора с Белым. Искусственный мир, искусственная
природа - значит, и зима фальшивая. Впрочем, зима там была не всюду. На
берегу, возле Границы - осень. Где-нибудь, наверное, имеются и лето, и
весна... Такие же подделанные. Да, интересно устроен этот искусственный
мир. Неужели он такой же огромный, как и взаправдашняя Вселенная? Со
своими планетами, звездами, галактиками? Или все не так? Белый называл это
Замыканием. Слово-то само по себе понятное, а начнешь вдумываться - и ни
фига не ясно.
Костя вспомнил, как когда-то давно, - кажется, тысячу лет назад, - он
спросил у Серпета: что там, за стеной, которая огораживает парк для
прогулок? И тот, улыбаясь, ответил: "За стеной? Ничего интересного...
Поле, а потом все опять начинается..." Может, это и есть Замыкание?
Впрочем, стоит ли забивать голову такими мыслями? Теперь одно у него
дело - домой попасть, да поскорее. Господи, он же четыре года там не был!
Пускай здесь для всех эти четыре года свернулись в четыре часа - но не для
него. Он-то все будет помнить. Всегда.
Он опять вздрогнул. Тот самый муравей-путешественник переполз с локтя
на грудь. Видно, ему понравилось гулять по Косте. "Туриста" пришлось
осторожно снять и отправить восвояси - на теплую сосновую кору. Пускай
бежит по своим делам. А Костя пойдет по своим.
Но сперва он занялся одеждой. Тут приключилась очередная
неожиданность. Вместо суконных форменных брюк и рубашки с узким кусачим
воротником обнаружились выгоревшие на солнце джинсы и не первой свежести
футболка. На футболке, возле рукава, имело место небольшое лиловое пятно -
видно, оставила след раздавленная черничина. И Костя даже вспомнил, как
это случилось.
Впрочем, одежда все равно была насквозь мокрая. Но тратить время на
сушку не хотелось, и он решительно влез во влажные, впитавшие пещерную
воду тряпки. Впрочем, там тряпки были совсем другие, одно лишь сходство с
этими, что мокрые. Но не беда, как-нибудь уж на теле просохнут. Да и
солнце вон как жарит.
Пора идти. Значит, сейчас на просеку - и вдоль высоковольтки топать
до платформы. Кажется, она называется "91-й километр".
Костя резко поднялся, отчего слегка закружилась голова, а перед
глазами поплыли радужные пятна. Наверное, солнцем напекло. Но не обращая
внимания на такие пустяки, он быстро зашагал вперед.
Вскоре и сосна, возле которой они сидели с Белым, и поляна, и холмы
исчезли из виду. Вокруг тянулся лес - древний сосновый бор, огромный и
дикий. Не будь узенькой, вертлявой тропинки под ногами - полное ощущение,
что продираешься сквозь тайгу. А ведь всего час, и появится платформа, а
там и касса, и зеленый вагон электрички. Одним словом, цивилизация. Что ж,
пора привыкать к этой самой цивилизации.
Кстати, а какое сегодня число? Эх, не догадался у Белого спросить!
Действительно, тут поначалу на него все коситься начнут. С чего бы это,
подумают, у Константина память отшибло? Но хрен с ними, пускай думают что
хотят. После того, что было в Корпусе, остальное ерунда.
И вдруг Костя вспомнил. Четырнадцатое июля. Каникулы в разгаре. Он
перешел в девятый класс, отмотал месяц практики в трудовом лагере...
Теперь, до сентября - свобода.
Так что все в ажуре, можно утешиться - память, похоже, вернулась. Но
странное дело - ему казалось, что память эта вроде бы как и не совсем его.
Словно все здешнее - школа, практика, черничное пятно на рукаве -
случилось не с ним, а с каким-то типом из книжки. Или он, Костя,
вспоминает сейчас когда-то уведенный фильм. Потому что четыре года в
Корпусе - были. Как ни крути, а висят они за спиной мутным облаком. И
здорово же он изменился, если своя собственная жизнь кажется фильмом!
Ладно, со временем, наверное, пройдет.
А из придорожной травы глядели красными глазками спелые земляничины.
Еще и там, и вдали - Господи, да сколько же ее! Костя то и дело нагибался.
Ведь впервые за четыре года - земляника! Он уже и вкус ее забыл. Забыл,
что такое жизнь. Ведь там, в Корпусе, была не жизнь, а муторное
существование. Точно у крысы в норе.
Его передернуло. Крысы... То есть не крысы, а сгустки... Черные
трещины мира... Гнилое дыхание из их пастей... И острые, беспощадные
глаза... Где же они прятались там, в Корпусе? Да уж, наверное, всюду. И в
Группах - невидимые, но от этого ничуть не менее страшные. Это ведь они,
невидимые, наблюдали за новичком Костиком и устраивали ему одну подлянку
за другой. Это ведь они насыщались, когда он лупил "морковкой" Рыжова. Это
им была потеха - слушать ребячий треп в раздевалке спортзала, и не
кто-нибудь, а именно они притворялись силовыми волнами на уроках
Энергий... И уж без сомнения они засели на таинственном Первом Этаже.
Первый Этаж... Да что же там творится, в самом деле? Ладно, крыс он видел
в Дыре, на самой границе их владений, был под защитой могучих сил - а ведь
все равно обволокла его сеть липкого, одуряющего кошмара. Что же тогда
творится на Первом? Что там происходит с людьми? Перед глазами вдруг
вспыхнула картинка: странный, лиловый свет, струящийся ниоткуда, и
множество людей, скованных невидимыми цепями, их извивающиеся тела,
остекленевшие от ужаса глаза, а рядом, все ближе и ближе, черная
шевелящаяся масса, и ничего уже нельзя поделать, и это не на минуту, не на
час - навсегда! И там не просто какие-то чужие, незнакомые люди, нет! Там
же Санька! Может, уже и Мишка Рыжов, и Царьков, и еще кто-нибудь. Именно
на них сейчас уставились красновато-наглые зрачки. Но Белый к ним на
помощь не придет - даже ему туда не пробиться. Впрочем, он и сюда не
придет. Зачем? Он сделал свое дело - и ушел обратно во тьму, вытягивать
кого еще можно, драться со сгустками... А сюда ему зачем приходить? Здесь
жизнь спокойная. А так хочется снова увидеть его глаза, услышать негромкий
голос... Не помощи в каких-нибудь новых бедах Косте хотелось, нет...
Только встретиться с Белым вновь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
не раз, в Корпусе, в тех полузабытых снах. Но сейчас все было как-то
иначе. Сейчас Костя понимал, что это уже навсегда, что Белый больше не
придет.
Он вздрогнул от щекотки - и рассмеялся. По локтю его медленно полз
маленький черный муравей. Как давно он не видел муравьев, да и стрекоз, и
кузнечиков - там, в Корпусе, водились только жирные мухи. И солнца там не
было! Ведь и в самом деле - не было... Костя лишь теперь сообразил - за
окнами постоянно висели плотные, желтовато-серые тучи. Там царила зима. Не
слишком холодная, зато вечная. И как это он раньше не замечал? Теперь,
конечно, ясно, после разговора с Белым. Искусственный мир, искусственная
природа - значит, и зима фальшивая. Впрочем, зима там была не всюду. На
берегу, возле Границы - осень. Где-нибудь, наверное, имеются и лето, и
весна... Такие же подделанные. Да, интересно устроен этот искусственный
мир. Неужели он такой же огромный, как и взаправдашняя Вселенная? Со
своими планетами, звездами, галактиками? Или все не так? Белый называл это
Замыканием. Слово-то само по себе понятное, а начнешь вдумываться - и ни
фига не ясно.
Костя вспомнил, как когда-то давно, - кажется, тысячу лет назад, - он
спросил у Серпета: что там, за стеной, которая огораживает парк для
прогулок? И тот, улыбаясь, ответил: "За стеной? Ничего интересного...
Поле, а потом все опять начинается..." Может, это и есть Замыкание?
Впрочем, стоит ли забивать голову такими мыслями? Теперь одно у него
дело - домой попасть, да поскорее. Господи, он же четыре года там не был!
Пускай здесь для всех эти четыре года свернулись в четыре часа - но не для
него. Он-то все будет помнить. Всегда.
Он опять вздрогнул. Тот самый муравей-путешественник переполз с локтя
на грудь. Видно, ему понравилось гулять по Косте. "Туриста" пришлось
осторожно снять и отправить восвояси - на теплую сосновую кору. Пускай
бежит по своим делам. А Костя пойдет по своим.
Но сперва он занялся одеждой. Тут приключилась очередная
неожиданность. Вместо суконных форменных брюк и рубашки с узким кусачим
воротником обнаружились выгоревшие на солнце джинсы и не первой свежести
футболка. На футболке, возле рукава, имело место небольшое лиловое пятно -
видно, оставила след раздавленная черничина. И Костя даже вспомнил, как
это случилось.
Впрочем, одежда все равно была насквозь мокрая. Но тратить время на
сушку не хотелось, и он решительно влез во влажные, впитавшие пещерную
воду тряпки. Впрочем, там тряпки были совсем другие, одно лишь сходство с
этими, что мокрые. Но не беда, как-нибудь уж на теле просохнут. Да и
солнце вон как жарит.
Пора идти. Значит, сейчас на просеку - и вдоль высоковольтки топать
до платформы. Кажется, она называется "91-й километр".
Костя резко поднялся, отчего слегка закружилась голова, а перед
глазами поплыли радужные пятна. Наверное, солнцем напекло. Но не обращая
внимания на такие пустяки, он быстро зашагал вперед.
Вскоре и сосна, возле которой они сидели с Белым, и поляна, и холмы
исчезли из виду. Вокруг тянулся лес - древний сосновый бор, огромный и
дикий. Не будь узенькой, вертлявой тропинки под ногами - полное ощущение,
что продираешься сквозь тайгу. А ведь всего час, и появится платформа, а
там и касса, и зеленый вагон электрички. Одним словом, цивилизация. Что ж,
пора привыкать к этой самой цивилизации.
Кстати, а какое сегодня число? Эх, не догадался у Белого спросить!
Действительно, тут поначалу на него все коситься начнут. С чего бы это,
подумают, у Константина память отшибло? Но хрен с ними, пускай думают что
хотят. После того, что было в Корпусе, остальное ерунда.
И вдруг Костя вспомнил. Четырнадцатое июля. Каникулы в разгаре. Он
перешел в девятый класс, отмотал месяц практики в трудовом лагере...
Теперь, до сентября - свобода.
Так что все в ажуре, можно утешиться - память, похоже, вернулась. Но
странное дело - ему казалось, что память эта вроде бы как и не совсем его.
Словно все здешнее - школа, практика, черничное пятно на рукаве -
случилось не с ним, а с каким-то типом из книжки. Или он, Костя,
вспоминает сейчас когда-то уведенный фильм. Потому что четыре года в
Корпусе - были. Как ни крути, а висят они за спиной мутным облаком. И
здорово же он изменился, если своя собственная жизнь кажется фильмом!
Ладно, со временем, наверное, пройдет.
А из придорожной травы глядели красными глазками спелые земляничины.
Еще и там, и вдали - Господи, да сколько же ее! Костя то и дело нагибался.
Ведь впервые за четыре года - земляника! Он уже и вкус ее забыл. Забыл,
что такое жизнь. Ведь там, в Корпусе, была не жизнь, а муторное
существование. Точно у крысы в норе.
Его передернуло. Крысы... То есть не крысы, а сгустки... Черные
трещины мира... Гнилое дыхание из их пастей... И острые, беспощадные
глаза... Где же они прятались там, в Корпусе? Да уж, наверное, всюду. И в
Группах - невидимые, но от этого ничуть не менее страшные. Это ведь они,
невидимые, наблюдали за новичком Костиком и устраивали ему одну подлянку
за другой. Это ведь они насыщались, когда он лупил "морковкой" Рыжова. Это
им была потеха - слушать ребячий треп в раздевалке спортзала, и не
кто-нибудь, а именно они притворялись силовыми волнами на уроках
Энергий... И уж без сомнения они засели на таинственном Первом Этаже.
Первый Этаж... Да что же там творится, в самом деле? Ладно, крыс он видел
в Дыре, на самой границе их владений, был под защитой могучих сил - а ведь
все равно обволокла его сеть липкого, одуряющего кошмара. Что же тогда
творится на Первом? Что там происходит с людьми? Перед глазами вдруг
вспыхнула картинка: странный, лиловый свет, струящийся ниоткуда, и
множество людей, скованных невидимыми цепями, их извивающиеся тела,
остекленевшие от ужаса глаза, а рядом, все ближе и ближе, черная
шевелящаяся масса, и ничего уже нельзя поделать, и это не на минуту, не на
час - навсегда! И там не просто какие-то чужие, незнакомые люди, нет! Там
же Санька! Может, уже и Мишка Рыжов, и Царьков, и еще кто-нибудь. Именно
на них сейчас уставились красновато-наглые зрачки. Но Белый к ним на
помощь не придет - даже ему туда не пробиться. Впрочем, он и сюда не
придет. Зачем? Он сделал свое дело - и ушел обратно во тьму, вытягивать
кого еще можно, драться со сгустками... А сюда ему зачем приходить? Здесь
жизнь спокойная. А так хочется снова увидеть его глаза, услышать негромкий
голос... Не помощи в каких-нибудь новых бедах Косте хотелось, нет...
Только встретиться с Белым вновь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61