Последний гениальный штрих, сказала она, был нанесен им, когда Крис Бюнс предложил на месте выписать чек на баснословную сумму. Мой папа, весь жизненный путь прошедший с протянутой рукой, ответил, что у него и его юриста намечено еще несколько встреч с заинтересованными сторонами, но «ЭМФ» они, естественно, будут держать в курсе своих намерений.
Чуть раньше я объявила папе, что, кажется, нашла ему нужный рисковый капитал, но для успеха ему придется назваться чужим именем и разыграть все как по нотам. Более чем странный сговор между отцом и дочерью, но только не в нашем семействе. Для нас этот спектакль стал вполне естественной кульминацией многолетнего притворства, признанием того, что мошенничество сидит в генах Редди наряду с голубым цветом глаз и математическими способностями.
— Отец у тебя — парень что надо, — сказал Уинстон, которому досталась роль личного водителя преуспевающего бизнесмена мистера Пауэра. Черный БМВ с тонированными стеклами для кульминационной сцены был одолжен у таинственной личности, названной Уинстоном дядей. — На чаевые не скупится.
— Угу, из моего кармана.
Три дня спустя Бюнс расстался с деньгами. Шествуя с обеда, кичливый как индюк, он посоветовал своей помощнице Веронике Пик присматриваться к его деловой хватке: мужчины над бабами всегда верх возьмут решительностью, непревзойденным нюхом и презрением к несущественным деталям.
— Надеюсь, вы проявили должную осмотрительность? — сладким тоном спросила Вероника.
— То есть?
— Проверили документы у главы проекта, убедились в конкурентоспособности продукта и достоверности банковских отчетов?.. Впрочем, что это я. Вы разбираетесь в тонкостях нашего дела лучше меня.
— Если у меня появится нужда в советах, я дам вам знать, — ответил Бюнс.
Следующим утром, пока народ стягивался в конференц-зал на совещание, он не удержался и от хвастовства передо мной.
— Раскопал тут случайно шикарный проект, Кейт, — сказал он, потирая свою гордость между ногами, как Аладдин — волшебную лампу. — Совершенно новый вид подгузников. Чертову кучу денег намою, усекла? Твоя сфера, мамочка, но кто успел, тот и съел. Соболезную.
Я наградила его самой понимающей, самой материнской из своих улыбок.
Инвестиций Бюнса в самый раз хватило на то, чтобы покрыть долги папиной фирмы. Едва мелькнув на счете Д. Р. Пауэра, денежки «ЭМФ» уплыли к кредиторам. Как я и предсказывала, ни этот вопиющий прокол, ни жалоба Момо не выбили стул из-под задницы Бюнса.
Задача-максимум была успешно выполнена еще несколькими днями позднее, когда интервью, которое известному телекорреспонденту Элис Ллойд дал сотрудник «ЭМФ», шеф отдела рискового капитала, появилось в бульварной газете под заголовком: «Порнография в Сити».
Элис затащила Бюнса в Сохо, в излюбленный притон представителей третьей власти. Отведав кайфа легального и нелегального, Бюнс размяк, а прелести звездочки из телевизионного мыла, которую Элис прихватила с собой, добили его окончательно.
— Хочу ее к себе на сайт, — сообщил он Элис. — Нет! Хочу ее везде, где она захочет.
Бахвалясь своим нюхом на фаворитов, Бюнс сослался на недавнее вложение в биологически разлагаемые подгузники — изобретение, которому «дребаная виагра в подметки не годится».
Для Сити не составляет труда ликвидировать дурной запах на своей территории, но если вонь просочилась наружу, если достигла тонкого обоняния клиентов и сильных мира сего, — тут уж извините. Возмездие будет стремительным и беспощадным.
На следующее после выхода статьи утро мы с Кэнди наблюдали, как Крис Бюнс был вызван в кабинет Робина Купер-Кларка, откуда под конвоем из двух стражей препровожден обратно к своему столу и через три минуты — ровно столько ему дали на сборы — выведен из здания.
— Эй, кто-нибудь! Звоните сокольничему! — завопила Кэнди. — На улице крыса!
Зайдя в дамскую комнату, я нашла там рыдающую в ворох бумажных полотенец Момо Гьюм-ратни.
— От счастья, — бормотала она между всхлипами.
Ну а я что же? Конечно, я была рада справедливому позору Бюнса, но… Не знаю, когда это произошло, только Бюнс показался мне скорее жалким, чем гадким.
В обеденный перерыв, поймав такси, мы с Момо едем на Бонд-стрит. Я сказала, что у нас там безотлагательное, крайне важное дело, — и не покривила душой.
Конечная цель приводит мою помощницу в недоумение.
— Что мы будем делать в обувном магазине, Кейт?
— Искать хрустальную туфельку, способную вынести максимальный нажим на квадратный миллиметр и удержаться на ноге даже в полночь. Не найдем такую — согласимся на эту пару… и эту, и… о-о-о, эту обязательно. Роскошные сапожки. Извините, мисс, такие сапожки четвертого размера есть?
— Вы носите обувь четвертого размера? — недоверчиво интересуется Момо.
— Я — нет. А ты носишь.
— Но я не могу…
Через двадцать минут мы несем к кассе четыре коробки. Оказавшись перед выбором между желто-коричневыми замшевыми лодочками и темно-синими, с завязками на щиколотках, недолго думая, взяли обе пары. От черных шпилек ни одна женщина не смогла бы отказаться, а полусапожки цвета вареной сгущенки грех было не взять — считай, даром.
— Черные — просто прелесть, — говорит Момо, — но я не смогу в них ходить.
— Не в ходьбе соль, Момо. Уверенность в себе — вот наша цель! А если уж совсем прижмет, сможешь шпилькой вскрыть Гаю сонную артерию.
Счастливая улыбка меркнет.
— А вы?..
— А я ненадолго выйду. Возможно, задержусь.
— Нет! Это прощальный подарок? Не хочу, Кейт.
— Ты справишься. Все будет хорошо.
— Откуда вы знаете?
— Привет, а у кого ты училась? И вообще, про свое «прошу прощения» забыла — значит, встала на ноги.
— Нет, — повторяет Момо, искоса глядя на меня. — Кейт Редди только одна. — И чмокает меня в щеку.
На обратном пути, в такси, где у наших ног высится гора коробок, она спрашивает, почему я ухожу, и получает ложь в ответ. Я сказала, что хочу переехать поближе к маме, потому что ей часто нездоровится. Кое в чем невозможно признаться даже тому, кого любишь. Даже самой себе.
Причины бросить работу:
1. Потому что я проживаю две жизни, но не радуюсь ни одной.
2. Потому что в сутках всего 24 часа.
3. Потому что однажды я поймала взгляд моего мужа: он смотрел на меня так, как когда-то моя мама смотрела на отца.
4. Потому что превратиться в мужчину — позор для женщины.
5. Потому что я слишком устала, чтобы искать причины.
Назавтра, до того как уволиться, я кое-где навела порядок. Голубиное семейство давно съехало с квартиры — птенцы расправили крылья на стыке весны и лета, — а книги остались. На этот раз я не стала рисковать жизнью, а попросила охранника Джералда открыть окно. Испытание достойно перенесли все книги, кроме «Как научиться управлять временем и своей жизнью:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Чуть раньше я объявила папе, что, кажется, нашла ему нужный рисковый капитал, но для успеха ему придется назваться чужим именем и разыграть все как по нотам. Более чем странный сговор между отцом и дочерью, но только не в нашем семействе. Для нас этот спектакль стал вполне естественной кульминацией многолетнего притворства, признанием того, что мошенничество сидит в генах Редди наряду с голубым цветом глаз и математическими способностями.
— Отец у тебя — парень что надо, — сказал Уинстон, которому досталась роль личного водителя преуспевающего бизнесмена мистера Пауэра. Черный БМВ с тонированными стеклами для кульминационной сцены был одолжен у таинственной личности, названной Уинстоном дядей. — На чаевые не скупится.
— Угу, из моего кармана.
Три дня спустя Бюнс расстался с деньгами. Шествуя с обеда, кичливый как индюк, он посоветовал своей помощнице Веронике Пик присматриваться к его деловой хватке: мужчины над бабами всегда верх возьмут решительностью, непревзойденным нюхом и презрением к несущественным деталям.
— Надеюсь, вы проявили должную осмотрительность? — сладким тоном спросила Вероника.
— То есть?
— Проверили документы у главы проекта, убедились в конкурентоспособности продукта и достоверности банковских отчетов?.. Впрочем, что это я. Вы разбираетесь в тонкостях нашего дела лучше меня.
— Если у меня появится нужда в советах, я дам вам знать, — ответил Бюнс.
Следующим утром, пока народ стягивался в конференц-зал на совещание, он не удержался и от хвастовства передо мной.
— Раскопал тут случайно шикарный проект, Кейт, — сказал он, потирая свою гордость между ногами, как Аладдин — волшебную лампу. — Совершенно новый вид подгузников. Чертову кучу денег намою, усекла? Твоя сфера, мамочка, но кто успел, тот и съел. Соболезную.
Я наградила его самой понимающей, самой материнской из своих улыбок.
Инвестиций Бюнса в самый раз хватило на то, чтобы покрыть долги папиной фирмы. Едва мелькнув на счете Д. Р. Пауэра, денежки «ЭМФ» уплыли к кредиторам. Как я и предсказывала, ни этот вопиющий прокол, ни жалоба Момо не выбили стул из-под задницы Бюнса.
Задача-максимум была успешно выполнена еще несколькими днями позднее, когда интервью, которое известному телекорреспонденту Элис Ллойд дал сотрудник «ЭМФ», шеф отдела рискового капитала, появилось в бульварной газете под заголовком: «Порнография в Сити».
Элис затащила Бюнса в Сохо, в излюбленный притон представителей третьей власти. Отведав кайфа легального и нелегального, Бюнс размяк, а прелести звездочки из телевизионного мыла, которую Элис прихватила с собой, добили его окончательно.
— Хочу ее к себе на сайт, — сообщил он Элис. — Нет! Хочу ее везде, где она захочет.
Бахвалясь своим нюхом на фаворитов, Бюнс сослался на недавнее вложение в биологически разлагаемые подгузники — изобретение, которому «дребаная виагра в подметки не годится».
Для Сити не составляет труда ликвидировать дурной запах на своей территории, но если вонь просочилась наружу, если достигла тонкого обоняния клиентов и сильных мира сего, — тут уж извините. Возмездие будет стремительным и беспощадным.
На следующее после выхода статьи утро мы с Кэнди наблюдали, как Крис Бюнс был вызван в кабинет Робина Купер-Кларка, откуда под конвоем из двух стражей препровожден обратно к своему столу и через три минуты — ровно столько ему дали на сборы — выведен из здания.
— Эй, кто-нибудь! Звоните сокольничему! — завопила Кэнди. — На улице крыса!
Зайдя в дамскую комнату, я нашла там рыдающую в ворох бумажных полотенец Момо Гьюм-ратни.
— От счастья, — бормотала она между всхлипами.
Ну а я что же? Конечно, я была рада справедливому позору Бюнса, но… Не знаю, когда это произошло, только Бюнс показался мне скорее жалким, чем гадким.
В обеденный перерыв, поймав такси, мы с Момо едем на Бонд-стрит. Я сказала, что у нас там безотлагательное, крайне важное дело, — и не покривила душой.
Конечная цель приводит мою помощницу в недоумение.
— Что мы будем делать в обувном магазине, Кейт?
— Искать хрустальную туфельку, способную вынести максимальный нажим на квадратный миллиметр и удержаться на ноге даже в полночь. Не найдем такую — согласимся на эту пару… и эту, и… о-о-о, эту обязательно. Роскошные сапожки. Извините, мисс, такие сапожки четвертого размера есть?
— Вы носите обувь четвертого размера? — недоверчиво интересуется Момо.
— Я — нет. А ты носишь.
— Но я не могу…
Через двадцать минут мы несем к кассе четыре коробки. Оказавшись перед выбором между желто-коричневыми замшевыми лодочками и темно-синими, с завязками на щиколотках, недолго думая, взяли обе пары. От черных шпилек ни одна женщина не смогла бы отказаться, а полусапожки цвета вареной сгущенки грех было не взять — считай, даром.
— Черные — просто прелесть, — говорит Момо, — но я не смогу в них ходить.
— Не в ходьбе соль, Момо. Уверенность в себе — вот наша цель! А если уж совсем прижмет, сможешь шпилькой вскрыть Гаю сонную артерию.
Счастливая улыбка меркнет.
— А вы?..
— А я ненадолго выйду. Возможно, задержусь.
— Нет! Это прощальный подарок? Не хочу, Кейт.
— Ты справишься. Все будет хорошо.
— Откуда вы знаете?
— Привет, а у кого ты училась? И вообще, про свое «прошу прощения» забыла — значит, встала на ноги.
— Нет, — повторяет Момо, искоса глядя на меня. — Кейт Редди только одна. — И чмокает меня в щеку.
На обратном пути, в такси, где у наших ног высится гора коробок, она спрашивает, почему я ухожу, и получает ложь в ответ. Я сказала, что хочу переехать поближе к маме, потому что ей часто нездоровится. Кое в чем невозможно признаться даже тому, кого любишь. Даже самой себе.
Причины бросить работу:
1. Потому что я проживаю две жизни, но не радуюсь ни одной.
2. Потому что в сутках всего 24 часа.
3. Потому что однажды я поймала взгляд моего мужа: он смотрел на меня так, как когда-то моя мама смотрела на отца.
4. Потому что превратиться в мужчину — позор для женщины.
5. Потому что я слишком устала, чтобы искать причины.
Назавтра, до того как уволиться, я кое-где навела порядок. Голубиное семейство давно съехало с квартиры — птенцы расправили крылья на стыке весны и лета, — а книги остались. На этот раз я не стала рисковать жизнью, а попросила охранника Джералда открыть окно. Испытание достойно перенесли все книги, кроме «Как научиться управлять временем и своей жизнью:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89