Что станет со мной, если Клэр исключат! Еще одно пятно на нашей семье.
– На твоей семье, – холодно ответила я.
– Это касается и тебя, Дон, и надеюсь, в будущем коснется тебя намного больней, чем меня, – ее глаза стали белыми от гнева. – Я работаю день и ночь, чтобы защитить нашу честь... Я надеялась, что ты окажешься немного умнее и более респектабельной. И, в конце концов, я твоя мать, а ты стремишься забыть этот факт.
Я покачала головой, этого не выдержат мои нервы. Мать впадает в истерику, когда я пытаюсь ей объяснить суть вещей, ей кажется, что реальное освещение проблем лишает ее комфорта и счастья.
– Мама, мы были всегда чужими друг для друга. Я хотела бы тебе помочь с Клэр, но не могу, ты не слышишь меня. Миссис Турнбэль, скорее всего, не захочет разговаривать со мной по телефону. И как ты думаешь, что сделает Клэр, когда узнает, что я хлопочу за нее? Она ненавидит меня и не позволит мне вмешиваться. Нет, ты собираешься переложить на меня свои родительские обязанности. Съезди сама и переговори с ними. Встретьтесь и обсудите свои проблемы.
– Что? Что за нелепая идея? Я? Ехать в эту грязь, в эту школу? – Она вытерла слезы изящным жестом и истерично рассмеялась. – Как глупо!
– Ты же ее мать. Не я. Ты должна заботиться о ней, – настаивала я.
– Я ее мать, но я не знаю, что мне делать, – она ненадолго задумалась. – Хорошо, если ты отказываешься помочь, тогда я поговорю с мистером Апдайком. Да. – Эта идея воодушевила ее. – Это расставит все точки над «i», тем более что мы сами ничего не можем сделать.
– Твои претензии несерьезны. Мистер Апдайк наш адвокат и решает только те проблемы, которые связаны с законами, – ответила я.
– Нонсенс, он всегда был частью нашей семьи. Всегда. Бабушка Катлер относилась к нему только с этой позиции, и ему это нравилось. Он поможет мне. Я знаю, что он поможет. Он позвонит, естественно, и не даст им исключить Клэр. – Она выпрямилась и посмотрела на себя в трюмо. – Только посмотри, – простонала она, – только посмотри, как это все ужасно отразилось на мне, стало больше морщин. – Мать показала на уголки своих глаз, и я, конечно, ничего не увидела, кожа у нее была как у Вечно юной богини. – А мои волосы, – она приподняла прядь и поднесла к моим глазам, – ты знаешь, что я обнаружила, когда сегодня утром причесывалась? Знаешь? Седой волос. Да, да, седой волос.
– Мама, все стареют. Ты же не можешь всю жизнь выглядеть как юная красотка.
– Если ты не будешь забивать голову чужими проблемами и будешь заботиться о себе, то можешь очень долго оставаться «юной красоткой».
– Проблемы Клэр и Рэндольфа ты не можешь называть чужими. Клэр – твоя дочь, а Рэндольф – муж.
– Не напоминай, – бросила мать и, махнув рукой, направилась к выходу. – Когда-нибудь, дорогая, ты поймешь, что я тот человек, к которому ты должна испытывать наибольшую симпатию.
Я хотела сказать, что мне очень жаль ее, жаль, что она такая эгоистичная, что она не может любить даже собственных детей, что мне жаль ее за то, что она пытается противостоять естественному ходу событий, и что желаю ей с каждым годом становиться все грациозней и выигрывать битвы с каждым седым волосом. Но однажды она проснется, и собственное тело ей покажется смирительной рубашкой, зеркала будут вызывать слезы, фотографии, сохранившиеся со времен ее молодости, будут вонзаться иглами в ее душу. Но я остановила себя.
Мать позвонила господину Апдайку, и он согласился поговорить по поводу Клэр. Миссис Турнбэль соблаговолила предоставить Клэр еще один шанс, но я не сомневалась, что через некоторое время ее ждут еще более серьезные неприятности. Поэтому я не согласилась поручиться за Клэр перед администрацией «Эмерсон Пибоди», когда мистер Апдайк сделал мне подобное предложение. Джимми очень понравилась моя твердость.
– Мне хотелось бы зайти как-нибудь в кабинет миссис Турнбэль и увидеть выражение ее лица, – сказал он.
– Она оценит твой поступок, Джимми.
– Да, но в этот раз нам больше нечего будет бояться, – он рассмеялся.
Сколько в жизни великого и смешного, сколько тайных путей в лабиринтах судьбы! Несколько лет тому назад, когда я была далеко от Джимми и Ферн, от папы Лонгчэмпа, когда я ехала темной ночью по пустынной дороге, чтобы вернуться в свою настоящую семью на побережье Катлеров, я испытывала прямо-таки пророческий ужас. Помню, как меня провели через черный ход в гостиницу и я предстала пред бабушкой Катлер, которая, желая унизить меня, заставляла чистить унитазы и застилать постели. А теперь, развалившись в ее кресле, я подписываю векселя, беру на себя ответственные решения, у меня прекрасный ребенок и Джимми, меня ждет замужество. Нет, прошлое не наполнило мое сердце ненавистью, я не грезила о реванше, теперь пришло время прощения, любви и надежд. Я даже сумела со спокойствием принять известие о том, что Клэр отказывается удостоить своим присутствием банкет в честь моей свадьбы.
– У меня назначено свидание, которое я не могу отменить, – заявила она, надеясь, что я начну убеждать ее приехать.
– Хорошо, мне очень жаль, Клэр.
– Мне самой жаль, – продолжала она, не оставляя своей надежды.
– Может быть, но я буду постоянно помнить о тебе.
Не знаю, оценила ли она мой сарказм.
– Я не могу представить, что чувствует женщина, выходящая замуж чуть ли не за собственного брата, – парировала она, – или между вами не было других отношений?
– Я уверена, что ты всех постараешься убедить в этом.
– Это грязная инсинуация! – закричала она.
– Ах, извини, Клэр, но у меня много дел более важных на данный момент. Я вынуждена попрощаться. Спасибо за звонок и за добрые пожелания, – сказала я, хотя она мне так ничего и не пожелала. Я повесила трубку еще до того, как она успела мне что-нибудь ответить, и с блаженной улыбкой откинулась на спинку стула. О, как я ее разозлила, из ее ушей, наверное, валит дым. Я настолько живо себе это представила, что от души посмеялась. В любом случае о ком жалеть?
На следующий день приехала Триша. Мы так обрадовались друг другу, что еще чуть-чуть – и лопнули бы от счастья. Я с утра ждала ее перед входом в гостиницу, отправив за ней на вокзал свою личную машину. Триша со слезами радости выпорхнула из нее и бросилась мне на шею. Мы крепко обнялись, и плакали, и смеялись, и пытались говорить – одновременно.
– Ты выглядишь прекрасно, – произнесла я.
– Спасибо, и ты тоже. И это место! – Она огляделась вокруг, стараясь запомнить каждую деталь.
Триша приехала в один из теплых ранних весенних дней. Только появились цветы, и садовник вчера впервые подстриг траву. По-моему, нет ничего прекраснее запаха свежей травы. Прямо через дорогу был виден океан, спокойный и величественный.
– Здесь так красиво, и все это твое, – добавила Триша, широко распахнув глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– На твоей семье, – холодно ответила я.
– Это касается и тебя, Дон, и надеюсь, в будущем коснется тебя намного больней, чем меня, – ее глаза стали белыми от гнева. – Я работаю день и ночь, чтобы защитить нашу честь... Я надеялась, что ты окажешься немного умнее и более респектабельной. И, в конце концов, я твоя мать, а ты стремишься забыть этот факт.
Я покачала головой, этого не выдержат мои нервы. Мать впадает в истерику, когда я пытаюсь ей объяснить суть вещей, ей кажется, что реальное освещение проблем лишает ее комфорта и счастья.
– Мама, мы были всегда чужими друг для друга. Я хотела бы тебе помочь с Клэр, но не могу, ты не слышишь меня. Миссис Турнбэль, скорее всего, не захочет разговаривать со мной по телефону. И как ты думаешь, что сделает Клэр, когда узнает, что я хлопочу за нее? Она ненавидит меня и не позволит мне вмешиваться. Нет, ты собираешься переложить на меня свои родительские обязанности. Съезди сама и переговори с ними. Встретьтесь и обсудите свои проблемы.
– Что? Что за нелепая идея? Я? Ехать в эту грязь, в эту школу? – Она вытерла слезы изящным жестом и истерично рассмеялась. – Как глупо!
– Ты же ее мать. Не я. Ты должна заботиться о ней, – настаивала я.
– Я ее мать, но я не знаю, что мне делать, – она ненадолго задумалась. – Хорошо, если ты отказываешься помочь, тогда я поговорю с мистером Апдайком. Да. – Эта идея воодушевила ее. – Это расставит все точки над «i», тем более что мы сами ничего не можем сделать.
– Твои претензии несерьезны. Мистер Апдайк наш адвокат и решает только те проблемы, которые связаны с законами, – ответила я.
– Нонсенс, он всегда был частью нашей семьи. Всегда. Бабушка Катлер относилась к нему только с этой позиции, и ему это нравилось. Он поможет мне. Я знаю, что он поможет. Он позвонит, естественно, и не даст им исключить Клэр. – Она выпрямилась и посмотрела на себя в трюмо. – Только посмотри, – простонала она, – только посмотри, как это все ужасно отразилось на мне, стало больше морщин. – Мать показала на уголки своих глаз, и я, конечно, ничего не увидела, кожа у нее была как у Вечно юной богини. – А мои волосы, – она приподняла прядь и поднесла к моим глазам, – ты знаешь, что я обнаружила, когда сегодня утром причесывалась? Знаешь? Седой волос. Да, да, седой волос.
– Мама, все стареют. Ты же не можешь всю жизнь выглядеть как юная красотка.
– Если ты не будешь забивать голову чужими проблемами и будешь заботиться о себе, то можешь очень долго оставаться «юной красоткой».
– Проблемы Клэр и Рэндольфа ты не можешь называть чужими. Клэр – твоя дочь, а Рэндольф – муж.
– Не напоминай, – бросила мать и, махнув рукой, направилась к выходу. – Когда-нибудь, дорогая, ты поймешь, что я тот человек, к которому ты должна испытывать наибольшую симпатию.
Я хотела сказать, что мне очень жаль ее, жаль, что она такая эгоистичная, что она не может любить даже собственных детей, что мне жаль ее за то, что она пытается противостоять естественному ходу событий, и что желаю ей с каждым годом становиться все грациозней и выигрывать битвы с каждым седым волосом. Но однажды она проснется, и собственное тело ей покажется смирительной рубашкой, зеркала будут вызывать слезы, фотографии, сохранившиеся со времен ее молодости, будут вонзаться иглами в ее душу. Но я остановила себя.
Мать позвонила господину Апдайку, и он согласился поговорить по поводу Клэр. Миссис Турнбэль соблаговолила предоставить Клэр еще один шанс, но я не сомневалась, что через некоторое время ее ждут еще более серьезные неприятности. Поэтому я не согласилась поручиться за Клэр перед администрацией «Эмерсон Пибоди», когда мистер Апдайк сделал мне подобное предложение. Джимми очень понравилась моя твердость.
– Мне хотелось бы зайти как-нибудь в кабинет миссис Турнбэль и увидеть выражение ее лица, – сказал он.
– Она оценит твой поступок, Джимми.
– Да, но в этот раз нам больше нечего будет бояться, – он рассмеялся.
Сколько в жизни великого и смешного, сколько тайных путей в лабиринтах судьбы! Несколько лет тому назад, когда я была далеко от Джимми и Ферн, от папы Лонгчэмпа, когда я ехала темной ночью по пустынной дороге, чтобы вернуться в свою настоящую семью на побережье Катлеров, я испытывала прямо-таки пророческий ужас. Помню, как меня провели через черный ход в гостиницу и я предстала пред бабушкой Катлер, которая, желая унизить меня, заставляла чистить унитазы и застилать постели. А теперь, развалившись в ее кресле, я подписываю векселя, беру на себя ответственные решения, у меня прекрасный ребенок и Джимми, меня ждет замужество. Нет, прошлое не наполнило мое сердце ненавистью, я не грезила о реванше, теперь пришло время прощения, любви и надежд. Я даже сумела со спокойствием принять известие о том, что Клэр отказывается удостоить своим присутствием банкет в честь моей свадьбы.
– У меня назначено свидание, которое я не могу отменить, – заявила она, надеясь, что я начну убеждать ее приехать.
– Хорошо, мне очень жаль, Клэр.
– Мне самой жаль, – продолжала она, не оставляя своей надежды.
– Может быть, но я буду постоянно помнить о тебе.
Не знаю, оценила ли она мой сарказм.
– Я не могу представить, что чувствует женщина, выходящая замуж чуть ли не за собственного брата, – парировала она, – или между вами не было других отношений?
– Я уверена, что ты всех постараешься убедить в этом.
– Это грязная инсинуация! – закричала она.
– Ах, извини, Клэр, но у меня много дел более важных на данный момент. Я вынуждена попрощаться. Спасибо за звонок и за добрые пожелания, – сказала я, хотя она мне так ничего и не пожелала. Я повесила трубку еще до того, как она успела мне что-нибудь ответить, и с блаженной улыбкой откинулась на спинку стула. О, как я ее разозлила, из ее ушей, наверное, валит дым. Я настолько живо себе это представила, что от души посмеялась. В любом случае о ком жалеть?
На следующий день приехала Триша. Мы так обрадовались друг другу, что еще чуть-чуть – и лопнули бы от счастья. Я с утра ждала ее перед входом в гостиницу, отправив за ней на вокзал свою личную машину. Триша со слезами радости выпорхнула из нее и бросилась мне на шею. Мы крепко обнялись, и плакали, и смеялись, и пытались говорить – одновременно.
– Ты выглядишь прекрасно, – произнесла я.
– Спасибо, и ты тоже. И это место! – Она огляделась вокруг, стараясь запомнить каждую деталь.
Триша приехала в один из теплых ранних весенних дней. Только появились цветы, и садовник вчера впервые подстриг траву. По-моему, нет ничего прекраснее запаха свежей травы. Прямо через дорогу был виден океан, спокойный и величественный.
– Здесь так красиво, и все это твое, – добавила Триша, широко распахнув глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84