– Это она родила Шарлотту, – продолжал Лютер, – в той маленькой комнатке, где потом жила и ты.
– Значит, Шарлотта никогда не была ее сестрой?
– Да.
– Я не понимаю, – сказала я, обращаясь к Джимми.
Он медленно подошел к столу.
– Отец Лилиан...
Лютер остановил свой взгляд на Джимми и замолчал.
– Был отцом Шарлотты, – закончила я эту ужасную фразу.
– Да, так говорила моя мать, а моя мать никогда не клеветала на богатых людей, никогда. Они сами рассказывали ей о себе, они делали вид, что миссис Буш беременна, чтобы скрыть позор. После того как Шарлотта родилась, они обращались с ней как с животным, – он произнес эту фразу с особой злостью, которую до этого момента никак не проявлял. – Она часто приходила ко мне, жаловалась и показывала свои ссадины и синяки; я приносил ей еду, когда они морили ее голодом.
Я догадывалась, что Лютер любил Шарлотту и, возможно, все еще любит. Но это все-таки отвратительно. Это действительно дом ужасов. Учитывая возраст Шарлотты, бабушке Катлер должно было быть около четырнадцати, когда она ее родила.
Мы с Джимми переглянулись: неудивительно, что Лилиан Катлер стала такой жестокой.
У Эмили никогда не было друзей, мы даже не знали, кого извещать о смерти. Лютер дал мне телефон священника, и мы с Джимми отправились звонить ему. Его звали Картер. Священник назначил время отпевания и пообещал обязательно приехать.
Лютер уложил тело в гроб и заколотил его; по всему дому раздавался стук его молотка, эти старые стены давно уже не слышали такого грохота. Они с Джимми спустили гроб вниз и оставили возле порога.
Я взглянула на Шарлотту. Мне было очень жаль ее: на улице очень холодно, а она совсем раздета. Я вошла в дом и, разыскав в комнате Эмили меховую шубу, отдала ее Шарлотте. Сначала она боялась взять ее, тогда я объяснила, что все вещи Эмили теперь принадлежат ей, что Эмили ей оставила их. Тогда только она надела ее.
Приехал Картер с женой – маленькой, похожей на птичку. Оба они были одеты в черное, жена выглядела как профессиональная плакальщица, казалось, что на ее лице не бывает улыбки, а глаза стеклянные, как пузырьки с водой. На семейном кладбище, куда нас привел Лютер, все было очень чинно и упорядоченно, на памятниках – даты начала девятнадцатого столетия. Взглянув на могилу, я поняла, что Лютер выкопал ее значительно глубже, чем полагалось, как будто он хотел убедиться, что у Эмили не будет возможности выйти наружу. Священник прочитал заупокойную молитву. Лютер и Джимми опустили гроб в могилу.
На губах Шарлотты играла ангельская улыбка.
Священник сказал несколько слов о покойной и о том, что теперь она, должно быть, будет счастлива настолько, насколько заслужила, и мы разошлись, оставив Лютера закапывать могилу. Он отказался от помощи в этом деле. Обернувшись, я увидела, что он пребывал в полнейшей эйфории, прыгал от счастья, утрамбовывая землю. Его можно было понять, ведь с Эмили он закапывал боли, страдания и обиды, накопившиеся в его душе за долгие годы.
Я расплатилась со священником и отправилась в дом, на кухню, к Шарлотте, там мы наконец-то все вместе выпили чаю. Наблюдая за Шарлоттой, я отмечала, насколько она отличалась от того образа, Который мне пыталась навязать Эмили. Видимо, в последние годы покойная давила на Шарлотту все сильнее, и той приходилось выполнять все больше работы.
– Чем ты думаешь заняться, Шарлотта?
– Нужно закончить уборку, – она взялась за рукоделие.
– Она вышивает такие прекрасные вещи, – сказала я Джимми.
Дверь тихонько скрипнула, и вошел Лютер.
– Я поставил крест, – сообщил он.
– А надгробную плиту? – спросил Джимми.
– Уже все сделано.
Он вымыл руки и уселся за стол.
– Я работал над ними годами.
Джимми улыбнулся.
– Что ты собираешься делать теперь?
– Что делать?
– Да, ты собираешься остаться здесь?
– Да. До тех пор, пока меня отсюда не прогонят. Мне больше некуда идти, и кому-нибудь нужно же присматривать за мисс Шарлоттой.
Я кивнула и улыбнулась.
– По возвращении на побережье я поговорю со своим адвокатом относительно владельца этого поместья, а пока не вижу смысла забирать отсюда Шарлотту, конечно же если ты сможешь о ней заботиться.
Он очень серьезно и пристально посмотрел на меня и ответил:
– Так или иначе я всегда заботился о ней, сколько себя помню.
– Я понимаю, Лютер.
– А вот и чай, – объявила Шарлотта, расставляя на столе чашки.
Искренняя радость светилась в ее глазах. Не знаю, доводилось ли ей когда-нибудь угощать столько гостей сразу; пока была жива Эмили, сюда никто не приезжал.
– Спасибо, Шарлотта, – произнес Лютер.
Она нежно улыбнулась ему.
– Я так счастлива, – она всплеснула руками, – ведь завтра мой день рождения.
Я испугалась, вспомнив, что раньше Шарлотта говорила об этом каждый день, но Лютер развеял мои страхи:
– Она права, это действительно так.

ЭПИЛОГ
Когда мы уезжали из Медоуз, я думала о том, как это замечательно, что два человека, так долго страдавшие вместе, теперь могут быть счастливыми. Нет сомнения, что мисс Эмили унесла с собой в могилу и все воспоминания о себе, все тени, которые она оберегала от света керосиновых ламп.
Приехав в отель Катлеров, я договорилась о встрече с мистером Апдайком, чтобы обговорить вопросы, связанные с наследованием плантации Медоуз.
В результате мы решили, что будет лучше, если владельцами Медоуз останутся Лютер и Шарлотта.
Я рассказала Филипу о поездке. Он обрадовался, что все улажено и больше нет необходимости что-либо делать и куда-то ехать.
– Я был там всего два раза, и больше мне не хочется. Тетя Эмили измывалась надо мной.
Я была довольна результатами этой поездки; действительно, радостно было видеть Лютера и Шарлотту счастливыми и убедиться, что эта страшная женщина навсегда ушла из мира живых. Эта поездка также положила конец моим ночным кошмарам.
Все замечательно; у меня было еще столько дел и забот: нужно поднять на ноги Кристи и дать ей музыкальное образование; необходимо кое-что подремонтировать в нашем доме и, конечно же, работа в отеле.
Мы с Джимми решили завершить великолепный летний сезон поездкой в Кейп-Код, чтобы все-таки закончить наш медовый месяц. Это была самая прекрасная неделя в нашей семейной жизни, мы снова и снова признавались друг другу в любви. Встречали рассвет и бродили, держась за руки, по пляжу, сидели на берегу обнявшись. Что бы мы ни делали, нас окружала любовь.
Вернувшись домой, мы обнаружили, что нас ожидает приглашение от Бронсона на День благодарения в Белла Вуд, так как маме будет очень приятно, по его мнению, провести этот день в кругу своей семьи. Мы все собрались там: Филип и Бэтти Энн, близнецы, Кристи и Ферн, Джимми и я.
Мать сидела, погруженная в раздумья, весь вечер;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84