Несмотря на увечье, Жизель уверенно и с вызовом сидела в своем кресле, одобряла или не принимала наряды, прически, даже косметику, словно занималась костюмами и гримом в одной из студий Голливуда всю свою жизнь.
– Это школа для умственно отсталых, – прошептала она мне позже, когда мы встретились в коридоре. – Одна девочка думала, что оргазм это нечто, связанное с добычей цинка. Представляешь?
Я не выдержала, рассмеялась. В каком-то смысле я была рада, что Жизель по-настоящему развлекается. Я боялась, что по мере того, как светские встречи между «Розвудом» и «Гринвудом» будут приближаться, моя сестра все больше и больше будет впадать в депрессию, у нее испортится настроение. Но произошло совершенно противоположное, и я почувствовала облегчение. Сама я не собиралась обзаводиться новым приятелем или делать что-то подобное, но мне очень хотелось немного развлечься на танцах. На самом деле больше всего на свете я ждала приезда Бо в следующий уик-энд. Я приняла решение не делать ничего такого, что могло бы поставить под удар нашу встречу. Я так давно ее ждала.
Во второй половине дня, когда я уже вернулась из зала, где помогала устанавливать декорации, позвонил папа. Жизель первая разговаривала с ним и так долго и много говорила о танцах, что он еще смеялся, когда я взяла трубку и начала разговор.
– Девочки, я смогу с вами увидеться в среду, – пообещал он. Несмотря на его радость по поводу того, что Жизель явно прижилась в «Гринвуде», в голосе слышалось нечто такое, отчего у меня в груди образовался комок и сердце болезненно забилось.
– Как ты, папа? – спросила я.
– Отлично. Может быть, немного устал. Слишком много ездил. У нас были некоторые проблемы с делами, которые мне пришлось улаживать.
– Тогда, может быть, тебе не стоит ехать так далеко, чтобы увидеться с нами. Лучше тебе отдохнуть, папа.
– Ну нет. Я уже давно не видел моих девочек. Я не могу пренебрегать ими, – произнес он со смехом, но смех сменился приступом кашля. – Все этот упорный бронхит, – быстро прояснил он. – Ладно, развлекайтесь. Скоро увидимся. – Отец закончил разговор, прежде чем я успела побольше расспросить о нем и его здоровье.
Меня взволновал наш разговор, но у меня не было времени обдумывать его. Надо было еще принять душ, одеться, причесаться. В «Гринвуде» так редко веселились, что всем хотелось запастись радостью, насладиться ею и превратить веселье в нечто большее, чем оно было на самом деле. Я не могла винить девочек. Я сама чувствовала то же самое.
Следуя неожиданной просьбе Жизель, все девочки нашего отсека вышли вместе из общежития и отправились в зал. Жизель была готова в семь тридцать. Возглавляемые Самантой, толкающей кресло моей сестры, мы подошли к главному зданию. В наших голосах слышалось возбуждение. Все – даже Вики, которая обычно не обращала внимания на свою одежду и прическу, – выглядели очень мило. Мы виделись каждый день, одетые в форму «Гринвуда», и поэтому приветствовали разительные перемены в стиле, материале и цвете одежды. Казалось, мы все зашли в общежитие в виде гусениц скучной расцветки, настолько одинаковыми мы выглядели, а вышли словно бабочки «монарх», каждая единственная в своем роде красавица.
Благодаря мисс Стивенс и школьному комитету то же самое можно было сказать и о нашем гимнастическом зале. Декорации и фонарики, серпантин и мишура превратили его в ослепительный бальный зал. Оркестр из шести музыкантов расположился в дальнем левом углу, все музыканты во фраках и черных галстуках. В начале зала соорудили небольшой подиум с микрофоном и поставили маленький столик. Оттуда миссис Айронвуд должна будет делать объявления, оттуда должны провозгласить королеву танцев и короновать ее. Приз – золотая девочка из «Гринвуда», кружащаяся на пьедестале, – сиял со своего места на маленьком столике.
По правой стороне разместились длинные столы для буфета, блюда для которого готовили повара всех общежитий. Один стол отвели для десерта. Он был уставлен разнообразными сладостями, печеньем для коктейля, миндальными пирожными, сдобой, облитой жженым сахаром, старомодными пирогами с тыквой и апельсиновыми круглыми булочками. Не забыли и о блинах, пончиках из Французского квартала, пралине и хворосте.
– Вот здесь-то наша Толстушка и расположится, правда? – поддразнила Жизель, а мы не могли оторвать глаз от стола с десертом.
Кейт вспыхнула.
– Сегодня вечером я буду хорошей девочкой и не объемся.
– Какая скука, – откликнулась Жизель.
Мы все прошли в дверь, глаза дежурных преподавателей осмотрели нас с головы до ног, а стоящая слева миссис Айронвуд пристально изучала каждую из нас, чтобы убедиться, что все одеты, как подобает. Ее окружали преподаватели, разговаривавшие друг с другом вокруг накрытого специально для них стола.
Стулья для девочек из «Гринвуда» поставили по левой стене гимнастического зала, а для мальчиков из «Розвуда» – по правой. Как и остальные ученицы, мы направились сначала прямо к чаше с пуншем, взяли свои стаканы и нашли себе места на нашей стороне зала, дожидаясь приезда мальчиков из «Розвуда». Незадолго до восьми часов в зал вбежала Сюзетта Юпп, девочка из секции А нашего общежития, и объявила, что автобусы из «Розвуда» подъезжают. Все заговорили тише, ожидая, когда мальчики по очереди войдут в зал.
На каждом из них был надет форменный темно-синий блейзер и такого же оттенка брюки. На правом верхнем кармане клубного пиджака красовалась эмблема «Розвуда» – вышитый золотом щит с латинской фразой, которую Вики перевела так: «Мастерство – наша традиция». Предположительно дизайн соответствовал настоящему гербу семейства Розвудов, чьи корни шли из Англии.
Все юноши были с почти одинаковыми стрижками, ухоженные. Подобно девочкам из «Гринвуда», мальчики из «Розвуда» собирались небольшими группами. Они нервно оглядывали зал. Те, кто узнавал девушек, с которыми встречались на прошлых танцах, махали им рукой. Потом все они собрались вокруг чаши с пуншем и наполнили бокалы. Смех и разговоры стали громче, когда последняя партия мальчиков из «Розвуда» вошла в зал.
– Вот Джонатан, – кивком указала Джеки. Мы все посмотрели на высокого темноволосого симпатичного парня, который явно был лидером своей группы. Загорелый, с широкими плечами, он выглядел как разбивающая сердца кинозвезда. Легко было понять, почему юноша пользовался такой популярностью среди девочек «Гринвуда». Но он стоял, двигался и говорил так, словно знал об этом. Даже через зал я могла почувствовать это высокомерие южанина, унаследованное многими молодыми людьми из аристократических семей. Его глаза скользили по девочкам из нашей школы, он презрительно улыбнулся, негромко сказал что-то своим приятелям, заставив их захохотать, и выпрямился, словно все мероприятие устраивалось в его честь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
– Это школа для умственно отсталых, – прошептала она мне позже, когда мы встретились в коридоре. – Одна девочка думала, что оргазм это нечто, связанное с добычей цинка. Представляешь?
Я не выдержала, рассмеялась. В каком-то смысле я была рада, что Жизель по-настоящему развлекается. Я боялась, что по мере того, как светские встречи между «Розвудом» и «Гринвудом» будут приближаться, моя сестра все больше и больше будет впадать в депрессию, у нее испортится настроение. Но произошло совершенно противоположное, и я почувствовала облегчение. Сама я не собиралась обзаводиться новым приятелем или делать что-то подобное, но мне очень хотелось немного развлечься на танцах. На самом деле больше всего на свете я ждала приезда Бо в следующий уик-энд. Я приняла решение не делать ничего такого, что могло бы поставить под удар нашу встречу. Я так давно ее ждала.
Во второй половине дня, когда я уже вернулась из зала, где помогала устанавливать декорации, позвонил папа. Жизель первая разговаривала с ним и так долго и много говорила о танцах, что он еще смеялся, когда я взяла трубку и начала разговор.
– Девочки, я смогу с вами увидеться в среду, – пообещал он. Несмотря на его радость по поводу того, что Жизель явно прижилась в «Гринвуде», в голосе слышалось нечто такое, отчего у меня в груди образовался комок и сердце болезненно забилось.
– Как ты, папа? – спросила я.
– Отлично. Может быть, немного устал. Слишком много ездил. У нас были некоторые проблемы с делами, которые мне пришлось улаживать.
– Тогда, может быть, тебе не стоит ехать так далеко, чтобы увидеться с нами. Лучше тебе отдохнуть, папа.
– Ну нет. Я уже давно не видел моих девочек. Я не могу пренебрегать ими, – произнес он со смехом, но смех сменился приступом кашля. – Все этот упорный бронхит, – быстро прояснил он. – Ладно, развлекайтесь. Скоро увидимся. – Отец закончил разговор, прежде чем я успела побольше расспросить о нем и его здоровье.
Меня взволновал наш разговор, но у меня не было времени обдумывать его. Надо было еще принять душ, одеться, причесаться. В «Гринвуде» так редко веселились, что всем хотелось запастись радостью, насладиться ею и превратить веселье в нечто большее, чем оно было на самом деле. Я не могла винить девочек. Я сама чувствовала то же самое.
Следуя неожиданной просьбе Жизель, все девочки нашего отсека вышли вместе из общежития и отправились в зал. Жизель была готова в семь тридцать. Возглавляемые Самантой, толкающей кресло моей сестры, мы подошли к главному зданию. В наших голосах слышалось возбуждение. Все – даже Вики, которая обычно не обращала внимания на свою одежду и прическу, – выглядели очень мило. Мы виделись каждый день, одетые в форму «Гринвуда», и поэтому приветствовали разительные перемены в стиле, материале и цвете одежды. Казалось, мы все зашли в общежитие в виде гусениц скучной расцветки, настолько одинаковыми мы выглядели, а вышли словно бабочки «монарх», каждая единственная в своем роде красавица.
Благодаря мисс Стивенс и школьному комитету то же самое можно было сказать и о нашем гимнастическом зале. Декорации и фонарики, серпантин и мишура превратили его в ослепительный бальный зал. Оркестр из шести музыкантов расположился в дальнем левом углу, все музыканты во фраках и черных галстуках. В начале зала соорудили небольшой подиум с микрофоном и поставили маленький столик. Оттуда миссис Айронвуд должна будет делать объявления, оттуда должны провозгласить королеву танцев и короновать ее. Приз – золотая девочка из «Гринвуда», кружащаяся на пьедестале, – сиял со своего места на маленьком столике.
По правой стороне разместились длинные столы для буфета, блюда для которого готовили повара всех общежитий. Один стол отвели для десерта. Он был уставлен разнообразными сладостями, печеньем для коктейля, миндальными пирожными, сдобой, облитой жженым сахаром, старомодными пирогами с тыквой и апельсиновыми круглыми булочками. Не забыли и о блинах, пончиках из Французского квартала, пралине и хворосте.
– Вот здесь-то наша Толстушка и расположится, правда? – поддразнила Жизель, а мы не могли оторвать глаз от стола с десертом.
Кейт вспыхнула.
– Сегодня вечером я буду хорошей девочкой и не объемся.
– Какая скука, – откликнулась Жизель.
Мы все прошли в дверь, глаза дежурных преподавателей осмотрели нас с головы до ног, а стоящая слева миссис Айронвуд пристально изучала каждую из нас, чтобы убедиться, что все одеты, как подобает. Ее окружали преподаватели, разговаривавшие друг с другом вокруг накрытого специально для них стола.
Стулья для девочек из «Гринвуда» поставили по левой стене гимнастического зала, а для мальчиков из «Розвуда» – по правой. Как и остальные ученицы, мы направились сначала прямо к чаше с пуншем, взяли свои стаканы и нашли себе места на нашей стороне зала, дожидаясь приезда мальчиков из «Розвуда». Незадолго до восьми часов в зал вбежала Сюзетта Юпп, девочка из секции А нашего общежития, и объявила, что автобусы из «Розвуда» подъезжают. Все заговорили тише, ожидая, когда мальчики по очереди войдут в зал.
На каждом из них был надет форменный темно-синий блейзер и такого же оттенка брюки. На правом верхнем кармане клубного пиджака красовалась эмблема «Розвуда» – вышитый золотом щит с латинской фразой, которую Вики перевела так: «Мастерство – наша традиция». Предположительно дизайн соответствовал настоящему гербу семейства Розвудов, чьи корни шли из Англии.
Все юноши были с почти одинаковыми стрижками, ухоженные. Подобно девочкам из «Гринвуда», мальчики из «Розвуда» собирались небольшими группами. Они нервно оглядывали зал. Те, кто узнавал девушек, с которыми встречались на прошлых танцах, махали им рукой. Потом все они собрались вокруг чаши с пуншем и наполнили бокалы. Смех и разговоры стали громче, когда последняя партия мальчиков из «Розвуда» вошла в зал.
– Вот Джонатан, – кивком указала Джеки. Мы все посмотрели на высокого темноволосого симпатичного парня, который явно был лидером своей группы. Загорелый, с широкими плечами, он выглядел как разбивающая сердца кинозвезда. Легко было понять, почему юноша пользовался такой популярностью среди девочек «Гринвуда». Но он стоял, двигался и говорил так, словно знал об этом. Даже через зал я могла почувствовать это высокомерие южанина, унаследованное многими молодыми людьми из аристократических семей. Его глаза скользили по девочкам из нашей школы, он презрительно улыбнулся, негромко сказал что-то своим приятелям, заставив их захохотать, и выпрямился, словно все мероприятие устраивалось в его честь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103