– Твоя мама была бы тоже рада, Кристи.
– Но теперь все по-другому, – ответила я. – Все изменилось.
– Все будет хорошо, – пообещал он. – Предоставь это времени и продолжай занятия.
Он так был этому рад, что превратил это в главную тему для разговоров за ужином в тот вечер. Тетя Бет улыбнулась и сказала что-то подбадривающее. Только близнецы были мрачными.
Джефферсон, как обычно, ел спокойно, не разговаривал и вышел из-за стола, как только ему разрешили. Ужины никогда уже не станут для него прежними, никогда там больше не будет того уюта и тепла, когда мама, папа и мы с Джефферсоном сидели за столом и болтали, подтрунивая друг над другом. И миссис Бостонн выйдет больше из кухни с упреками в адрес папы, за то, что он дразнит нас с Джефферсоном. Она всегда нас защищала так же, как и мама.
Я продолжала заниматься музыкой, и два дня спустя у меня был первый урок с мистером Виттлеманом. Он сказал, что я достигла замечательных результатов и даже исправила кое-какие ошибки. В тот вечер дядя Филип умолял меня сыграть что-нибудь для семьи после ужина. Я попыталась отказаться, но он все упрашивал и упрашивал, и мне стало неудобно. Наконец я согласилась. После того, как был подан десерт, все, включая Джефферсона, пришли в кабинет и сели позади меня. Я играла ноктюрн Шопена, который разучила с мистером Виттлеманом.
Когда я закончила, дядя Филип встал и зааплодировал. Тетя Бет сделала то же самое. Ричард и Мелани немного похлопали, но выглядели очень раздраженными.
– Это было так грандиозно, совершенно бесподобно! – воскликнул дядя Филип. Он повернулся к близнецам. – Ваша двоюродная сестра когда-нибудь станет известной пианисткой, и вы будете гордиться, что вы ее родственники, – сказал он им. Казалось, они не обратили на это внимания. – Я с нетерпением жду, когда отель будет восстановлен и начнется новый сезон, – продолжал дядя Филип, – Кристи сможет тогда играть для наших гостей. Мы будем предметом зависти для всех курортов на побережье: от Мэна до Флориды.
Он бросился ко мне и поцеловал меня, но уголками глаз я заметила, что Мелани сникла. Это слишком пышное посвящение дяди Филипа смутило меня, но, если уж он начал, то ничто его не могло остановить. Наконец Джефферсон попросил включить телевизор, и мы с ним получили возможность удалиться. Близнецы редко смотрели с нами телевизор. Они обычно читали или слушали музыку, или играли в какую-нибудь настольную игру.
На следующий день, когда я пришла в кабинет и села за рояль, чтобы приготовиться к очередному занятию с мистером Виттлеманом, то, дотронувшись до клавиатуры, я завизжала от ужаса. Миссис Стоддард и тетя Бет прибежали на мой крик из кухни, а близнецы мгновенно спустились вниз.
– Что случилось? – спросила тетя Бет. Я держала руки поднятыми, а кисти безвольно повисли.
– Кто-то… – Я не могла говорить. – Кто-то облил клавиатуру медом! – закричала я. – Мой рояль испорчен.
Ричард и Мелани приблизились и уставились на клавиатуру. Мелани дотронулась до клавиш и понюхала кончик своего пальца.
– Ага, – кивнула она, повернувшись и показывая его миссис Стоддард и тете Бет.
– О, дорогая, – воскликнула миссис Стоддард, качая головой. – Как это ужасно!
Тетя Бет порозовела от гнева.
– Это мерзкий, мерзкий проступок, – объявила она. – Я должна немедленно рассказать все Филипу.
Она выскочила из дома, миссис Стоддард побежала на кухню за тряпкой, но было бесполезно пытаться удалить мед, так как он протек между клавишами и затек под них так, что они прилипли.
– Это бесполезно, миссис Стоддард, – сказала я. – Нужно послать за кем-нибудь, чтобы убрать рояль отсюда.
– Мне так жаль, дорогая. Это так жестоко и ужасно!
Я вздохнула и, собрав ноты, пошла звонить мистеру Виттлеману, чтобы рассказать ему все, перенести занятия и узнать, нет ли кого, кто мог бы починить рояль. Он не мог поверить моим словам. Он был вне себя от гнева.
– Это непростительная выходка, – заявил он. – Кто бы это ни сделал, он – варвар.
Вскоре после разговора с мистером Виттлеманом вернулась тетя Бет с дядей Филипом и отвела его в кабинет, где стоял рояль. Он покачал головой, и на его лице появилось выражение брезгливости.
– Кристи, мне так жаль, – проговорил он. – Мы докопаемся до истины.
– Я только что разговаривала с мистером Виттлеманом, он подыщет кого-нибудь, кто сможет очистить клавиатуру.
– Хорошо.
Мы все повернулись на звук шагов Ричарда и Мелани, спускавшихся по лестнице. Оба они появились в дверях, задыхаясь от волнения.
– Отец, – сказал Ричард, – посмотри, что я нашел.
Он протянул небольшое кухонное полотенце. Тетя Бет медленно взяла его у Ричарда.
– Оно все в меде, – удивилась она. – Кто-то вытирал руки об него. Где ты это нашел, Ричард?
– В шкафу, на стороне Джефферсона, – ответил он, самодовольно кивая, словно подтвердились его подозрения.
– Этого не может быть, – возмутилась я. – Джефферсон никогда бы такого не сделал.
– Но я же нашел это у него, – настаивал Ричард.
– Ты врешь. Мой брат не сделал бы этого. Тетя Бет повернулась к дяде Филипу.
– Где он? – спросила она.
– С Бастером, – ответил он.
– Иди и немедленно приведи его сюда, – приказала она. Дядя Филип взглянул на меня и кивнул.
– Нет! – крикнула я. – Я приведу его сама.
Я с ненавистью посмотрела на Ричарда, который выглядел очень самоуверенным.
Я повернулась и бросилась прочь из дома, чтобы найти брата. Джефферсон и вправду был непослушным. Его выходки всегда были шутливыми, но никогда – подлыми или злыми. Он терпеть не мог доводить людей до слез, и я знала, что теперь он любит меня сильнее прежнего и никогда бы не совершил того, что могло расстроить меня. Я нашла его в мастерской, где Бастер позволил ему помочь покрыть лаком новую дверь. Джефферсон был чрезвычайно горд этой работой.
– Джефферсон, тебе придется пойти со мной домой прямо сейчас, – сказала я. Он разочарованно посмотрел на меня.
– Почему?
– Кто-то облил клавиатуру рояля медом и испортил ее, – ответила я. Джефферсон широко раскрыл глаза. – Ричард нашел на твоей половине шкафа испачканное медом кухонное полотенце и убедил тетю Бет и дядю Филипа, что это сделал ты.
– Я не делал этого!
– Я знаю. Я уверена, что это не ты. Мы должны пойти домой и раскрыть им глаза.
– Я не хочу, – заныл Джефферсон. – Я хочу закончить красить дверь.
Я увидела страх в его глазах.
– Все в порядке, Джефферсон. Она не обидит тебя, – пообещала я. – Я этого не допущу.
– Если она это сделает, – сказал он, – я убегу из дома.
– Она не посмеет, я обещаю. Неохотно он положил кисть и вытер руки.
– Бастер будет в бешенстве, – пробормотал он.
– Дядя Филип объяснит ему, в чем дело. Не беспокойся.
Я взяла его за руку, и мы пошли домой. Тетя Бет взяла руководство своим притворным расследованием в гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
– Но теперь все по-другому, – ответила я. – Все изменилось.
– Все будет хорошо, – пообещал он. – Предоставь это времени и продолжай занятия.
Он так был этому рад, что превратил это в главную тему для разговоров за ужином в тот вечер. Тетя Бет улыбнулась и сказала что-то подбадривающее. Только близнецы были мрачными.
Джефферсон, как обычно, ел спокойно, не разговаривал и вышел из-за стола, как только ему разрешили. Ужины никогда уже не станут для него прежними, никогда там больше не будет того уюта и тепла, когда мама, папа и мы с Джефферсоном сидели за столом и болтали, подтрунивая друг над другом. И миссис Бостонн выйдет больше из кухни с упреками в адрес папы, за то, что он дразнит нас с Джефферсоном. Она всегда нас защищала так же, как и мама.
Я продолжала заниматься музыкой, и два дня спустя у меня был первый урок с мистером Виттлеманом. Он сказал, что я достигла замечательных результатов и даже исправила кое-какие ошибки. В тот вечер дядя Филип умолял меня сыграть что-нибудь для семьи после ужина. Я попыталась отказаться, но он все упрашивал и упрашивал, и мне стало неудобно. Наконец я согласилась. После того, как был подан десерт, все, включая Джефферсона, пришли в кабинет и сели позади меня. Я играла ноктюрн Шопена, который разучила с мистером Виттлеманом.
Когда я закончила, дядя Филип встал и зааплодировал. Тетя Бет сделала то же самое. Ричард и Мелани немного похлопали, но выглядели очень раздраженными.
– Это было так грандиозно, совершенно бесподобно! – воскликнул дядя Филип. Он повернулся к близнецам. – Ваша двоюродная сестра когда-нибудь станет известной пианисткой, и вы будете гордиться, что вы ее родственники, – сказал он им. Казалось, они не обратили на это внимания. – Я с нетерпением жду, когда отель будет восстановлен и начнется новый сезон, – продолжал дядя Филип, – Кристи сможет тогда играть для наших гостей. Мы будем предметом зависти для всех курортов на побережье: от Мэна до Флориды.
Он бросился ко мне и поцеловал меня, но уголками глаз я заметила, что Мелани сникла. Это слишком пышное посвящение дяди Филипа смутило меня, но, если уж он начал, то ничто его не могло остановить. Наконец Джефферсон попросил включить телевизор, и мы с ним получили возможность удалиться. Близнецы редко смотрели с нами телевизор. Они обычно читали или слушали музыку, или играли в какую-нибудь настольную игру.
На следующий день, когда я пришла в кабинет и села за рояль, чтобы приготовиться к очередному занятию с мистером Виттлеманом, то, дотронувшись до клавиатуры, я завизжала от ужаса. Миссис Стоддард и тетя Бет прибежали на мой крик из кухни, а близнецы мгновенно спустились вниз.
– Что случилось? – спросила тетя Бет. Я держала руки поднятыми, а кисти безвольно повисли.
– Кто-то… – Я не могла говорить. – Кто-то облил клавиатуру медом! – закричала я. – Мой рояль испорчен.
Ричард и Мелани приблизились и уставились на клавиатуру. Мелани дотронулась до клавиш и понюхала кончик своего пальца.
– Ага, – кивнула она, повернувшись и показывая его миссис Стоддард и тете Бет.
– О, дорогая, – воскликнула миссис Стоддард, качая головой. – Как это ужасно!
Тетя Бет порозовела от гнева.
– Это мерзкий, мерзкий проступок, – объявила она. – Я должна немедленно рассказать все Филипу.
Она выскочила из дома, миссис Стоддард побежала на кухню за тряпкой, но было бесполезно пытаться удалить мед, так как он протек между клавишами и затек под них так, что они прилипли.
– Это бесполезно, миссис Стоддард, – сказала я. – Нужно послать за кем-нибудь, чтобы убрать рояль отсюда.
– Мне так жаль, дорогая. Это так жестоко и ужасно!
Я вздохнула и, собрав ноты, пошла звонить мистеру Виттлеману, чтобы рассказать ему все, перенести занятия и узнать, нет ли кого, кто мог бы починить рояль. Он не мог поверить моим словам. Он был вне себя от гнева.
– Это непростительная выходка, – заявил он. – Кто бы это ни сделал, он – варвар.
Вскоре после разговора с мистером Виттлеманом вернулась тетя Бет с дядей Филипом и отвела его в кабинет, где стоял рояль. Он покачал головой, и на его лице появилось выражение брезгливости.
– Кристи, мне так жаль, – проговорил он. – Мы докопаемся до истины.
– Я только что разговаривала с мистером Виттлеманом, он подыщет кого-нибудь, кто сможет очистить клавиатуру.
– Хорошо.
Мы все повернулись на звук шагов Ричарда и Мелани, спускавшихся по лестнице. Оба они появились в дверях, задыхаясь от волнения.
– Отец, – сказал Ричард, – посмотри, что я нашел.
Он протянул небольшое кухонное полотенце. Тетя Бет медленно взяла его у Ричарда.
– Оно все в меде, – удивилась она. – Кто-то вытирал руки об него. Где ты это нашел, Ричард?
– В шкафу, на стороне Джефферсона, – ответил он, самодовольно кивая, словно подтвердились его подозрения.
– Этого не может быть, – возмутилась я. – Джефферсон никогда бы такого не сделал.
– Но я же нашел это у него, – настаивал Ричард.
– Ты врешь. Мой брат не сделал бы этого. Тетя Бет повернулась к дяде Филипу.
– Где он? – спросила она.
– С Бастером, – ответил он.
– Иди и немедленно приведи его сюда, – приказала она. Дядя Филип взглянул на меня и кивнул.
– Нет! – крикнула я. – Я приведу его сама.
Я с ненавистью посмотрела на Ричарда, который выглядел очень самоуверенным.
Я повернулась и бросилась прочь из дома, чтобы найти брата. Джефферсон и вправду был непослушным. Его выходки всегда были шутливыми, но никогда – подлыми или злыми. Он терпеть не мог доводить людей до слез, и я знала, что теперь он любит меня сильнее прежнего и никогда бы не совершил того, что могло расстроить меня. Я нашла его в мастерской, где Бастер позволил ему помочь покрыть лаком новую дверь. Джефферсон был чрезвычайно горд этой работой.
– Джефферсон, тебе придется пойти со мной домой прямо сейчас, – сказала я. Он разочарованно посмотрел на меня.
– Почему?
– Кто-то облил клавиатуру рояля медом и испортил ее, – ответила я. Джефферсон широко раскрыл глаза. – Ричард нашел на твоей половине шкафа испачканное медом кухонное полотенце и убедил тетю Бет и дядю Филипа, что это сделал ты.
– Я не делал этого!
– Я знаю. Я уверена, что это не ты. Мы должны пойти домой и раскрыть им глаза.
– Я не хочу, – заныл Джефферсон. – Я хочу закончить красить дверь.
Я увидела страх в его глазах.
– Все в порядке, Джефферсон. Она не обидит тебя, – пообещала я. – Я этого не допущу.
– Если она это сделает, – сказал он, – я убегу из дома.
– Она не посмеет, я обещаю. Неохотно он положил кисть и вытер руки.
– Бастер будет в бешенстве, – пробормотал он.
– Дядя Филип объяснит ему, в чем дело. Не беспокойся.
Я взяла его за руку, и мы пошли домой. Тетя Бет взяла руководство своим притворным расследованием в гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98