Вид у нее был странный. Она не поздоровалась, а начала быстро и нервно ходить от двери к окну и обратно.
Потом вдруг остановилась и сказала безжизненным голосом:
— Кандида, я пришла с вестью, которая должна тебя обрадовать.
Сестра вопросительно посмотрела на нее. Потом перевела глаза на Рохелио, вошедшего вслед за Дульсиной и теперь стоявшего в дверях с таким же, как у Кандиды, недоумением следя за нервными перемещениями сестры.
— Я больше не жена Федерико Роблеса, — заявила Дульсина.
Рохелио и Кандида одновременно изумились:
— Что ты такое говоришь?
— Как тебя понимать, Дульсина? Она дала выход своей ярости:
— Он изменил мне, он растоптал мою жизнь. И теперь я растопчу его!
— Откуда ты знаешь о его измене? — спросил Рохелио.
— Мне представили доказательства. Я сама удостоверилась… Я была в доме у этой его… у Мириам Асеведо.
Она на секунду замолчала.
— Теперь она мертва.
— Как — мертва? — ошеломленно спросила Кандида.
— Я убила ее, — ответила Дульсина.
В доме была мертвая тишина. Федерико Роблес всеми своими нервами чувствовал сейчас, что означает это определение «мертвая». Он был один. И не было на земле человека, которому бы он мог пожаловаться на это одиночество. Когда зазвонил телефон, он поднял трубку с безнадежным чувством бессмысленности того, что делает.
Звонила Ирма Дельгадо.
— Что еще тебе нужно от меня? — спросил он.
— Узнать, как идут дела, — ответила она спокойно.
— Можешь радоваться… Ты разрушила мою жизнь и жизнь Дульсины…
— Положим, прежде ты разрушил мою. Разве не так? Он тяжело задышал в трубку.
— Ты не знаешь главного. Дульсина убила Мириам. В трубке возникла долгая пауза.
— Не может быть, — наконец произнесла Ирма.
— Тем не менее это так…
Теперь пауза была еще более долгой.
— Поверь мне, Федерико, я была зла на тебя, но… Но такого я не хотела…
Полицейский привел заключенного в кабинет дежурного лейтенанта и стоял, разглядывая важного господина, ожидавшего, пока приведут узника. Лейтенант Лихарес взглянул на заключенного.
— Эрнесто Рохас, вы выпущены под залог. Можете быть свободны.
— А кто внес залог? Этот сеньор?
— Лиценциат Валенсия, — представился посетитель. — Залог внесен по поручению…
— Если, по поручению Розы Гарсиа, то… — начал было
Эрнесто, но лейтенант Лихарес вдруг стукнул кулаком по столу и гаркнул:
— Замолчите и никогда не упоминайте при мне имя Розы Гарсиа. Она у меня в печенках сидит!
— Отведите меня в камеру, — потребовал Эрнесто. Валенсия начал уговаривать его не упрямиться, завязался спор и неизвестно, чем бы закончился, если бы в дежурной части не появилась пожилая женщина, кинувшаяся к Эрнесто.
— Сынок мой!..
— Мама! — обнял ее Эрнесто. — Ради Бога, не плачь… Будь проклят час, когда я увидел Розу Гарсиа!
— Опять! — Чернильница подпрыгнула на столе дежурного от удара по столешнице мощным кулаком бравого лейтенанта.
Неприятное это дело для полицейского агента — арестовывать человека, живущего в богатом доме. Особенно если этот человек — сеньора.
Некоторое время назад агент Мендоса был приглашен в другой дом. Дверь ему открыла очень красивая смуглая сеньора и провела в комнату, где другая сеньора, с перевязанным горлом, сильно хрипя, сообщила ему, что хочет предъявить обвинение в покушении на ее жизнь сеньоре, по имени Дульсина Линарес де Роблес.
Он уже до этого слышал об этой романтической истории, когда несколько сеньор не могли поделить одного лиценциата.
Выслушав Мириам Асеведо и пожелав ей скорейшего выздоровления, Мендоса помог составить необходимое заявление и, не откладывая в долгий ящик, дал ему ход. Теперь у него на руках была санкция прокурора на арест Дульсины Линарес де Роблес.
Агент Мендоса был вполне удовлетворен процедурой ареста: все прошло благополучно. Родные, конечно, посуетились вокруг арестованной сеньоры. Братец ее, которого, кажется, зовут Рохелио, обещал ей принять все меры для ее защиты. Но, к чести сеньоры Дульсины, она надменно сказала ему в ответ, что жалости она не приемлет и что привыкла сама отвечать за свои поступки.
Агенту Мендосе показалось, что другая родственница арестованной, судя по внешности и одинаковому с ней платью — родная сестра, смотрела вслед арестованной с недобрым выражением на лице, будто радовалась ее несчастью.
Но разбираться в отношениях членов уважаемого семейства Линаресов не входило в обязанности агента.
ТЮРЬМА
Дон Анхель с удовольствием смотрел на Розу, загар которой нисколько не потускнел за эти дни.
— Ну, как прошел твой медовый месяц?
Вместо ответа на этот простой вопрос она достала пластиковый пакетик и вынула из него обрывки какого-то документа.
— Поглядите на эти бумажки, скажите мне, что вы про них думаете, и тогда узнаете, как прошел мой медовый месяц, — туманно сообщила она.
Но он сразу понял, в чем дело.
— Неужто ты думаешь, что Рикардо мог тебя обмануть? Ваш развод недействителен.
Она улыбнулась:
— Выходит, что я…
— Ты законная супруга Рикардо Линареса и никогда не переставала быть ею.
Она поглядела на него с таким недоверием, что он захохотал:
— А вы меня не облапошиваете?
— Ты и меня подозреваешь?!
— А, может, вы договорились?
Но это она сказала, конечно, уже в шутку. Роза обняла дона Анхеля и счастливо поцеловала его в щеку. Она уже собиралась уходить. Но вдруг строго на него взглянула:
— А где галстук, который я вам выбрала? Вы его не надевали?
— Нет еще, — изобразив испуг, сказал он, — Но обязательно надену.
— Ну, я пошла у Рикардо прощенья просить, — улыбнулась Роза.
Федерико Роблес никуда не выходил из дома, общаясь с миром исключительно по телефону.
Каждый звонок он воспринимал одновременно и как неясную надежду и как новую угрозу своему благополучию. Но пока это были, к счастью или к несчастью, обычные деловые звонки, не имевшие сейчас для него никакого значения. Поэтому, когда раздался очередной звонок, он снял трубку устало и равнодушно.
Однако голос, который он услышал, поразил его. Это был хриплый, с незнакомой сипотой, но с такими знакомыми интонациями голос Мириам Асеведо. Федерико решил, что ему чудится, что он спит и ему снится и этот телефонный разговор, и этот голос.
Но нет, это была Мириам.
— Ты жива?! Хвала небу! — закричал он с искренней радостью.
— Чудом выжила, — объяснила ему Мириам. — В последний момент соседка спасла меня от рук твоей супруги. Должна тебя предупредить, Дульсине это не пройдет даром. Я заявила в полицию, что она хотела убить меня.
Она повесила трубку. Роблес тотчас набрал номер телефона Линаресов. Подошла Леопольдина. Захлебываясь от возмущения, она прокричала, что сеньору Дульсину только что увела полиция.
— Не может быть, — промолвил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
Потом вдруг остановилась и сказала безжизненным голосом:
— Кандида, я пришла с вестью, которая должна тебя обрадовать.
Сестра вопросительно посмотрела на нее. Потом перевела глаза на Рохелио, вошедшего вслед за Дульсиной и теперь стоявшего в дверях с таким же, как у Кандиды, недоумением следя за нервными перемещениями сестры.
— Я больше не жена Федерико Роблеса, — заявила Дульсина.
Рохелио и Кандида одновременно изумились:
— Что ты такое говоришь?
— Как тебя понимать, Дульсина? Она дала выход своей ярости:
— Он изменил мне, он растоптал мою жизнь. И теперь я растопчу его!
— Откуда ты знаешь о его измене? — спросил Рохелио.
— Мне представили доказательства. Я сама удостоверилась… Я была в доме у этой его… у Мириам Асеведо.
Она на секунду замолчала.
— Теперь она мертва.
— Как — мертва? — ошеломленно спросила Кандида.
— Я убила ее, — ответила Дульсина.
В доме была мертвая тишина. Федерико Роблес всеми своими нервами чувствовал сейчас, что означает это определение «мертвая». Он был один. И не было на земле человека, которому бы он мог пожаловаться на это одиночество. Когда зазвонил телефон, он поднял трубку с безнадежным чувством бессмысленности того, что делает.
Звонила Ирма Дельгадо.
— Что еще тебе нужно от меня? — спросил он.
— Узнать, как идут дела, — ответила она спокойно.
— Можешь радоваться… Ты разрушила мою жизнь и жизнь Дульсины…
— Положим, прежде ты разрушил мою. Разве не так? Он тяжело задышал в трубку.
— Ты не знаешь главного. Дульсина убила Мириам. В трубке возникла долгая пауза.
— Не может быть, — наконец произнесла Ирма.
— Тем не менее это так…
Теперь пауза была еще более долгой.
— Поверь мне, Федерико, я была зла на тебя, но… Но такого я не хотела…
Полицейский привел заключенного в кабинет дежурного лейтенанта и стоял, разглядывая важного господина, ожидавшего, пока приведут узника. Лейтенант Лихарес взглянул на заключенного.
— Эрнесто Рохас, вы выпущены под залог. Можете быть свободны.
— А кто внес залог? Этот сеньор?
— Лиценциат Валенсия, — представился посетитель. — Залог внесен по поручению…
— Если, по поручению Розы Гарсиа, то… — начал было
Эрнесто, но лейтенант Лихарес вдруг стукнул кулаком по столу и гаркнул:
— Замолчите и никогда не упоминайте при мне имя Розы Гарсиа. Она у меня в печенках сидит!
— Отведите меня в камеру, — потребовал Эрнесто. Валенсия начал уговаривать его не упрямиться, завязался спор и неизвестно, чем бы закончился, если бы в дежурной части не появилась пожилая женщина, кинувшаяся к Эрнесто.
— Сынок мой!..
— Мама! — обнял ее Эрнесто. — Ради Бога, не плачь… Будь проклят час, когда я увидел Розу Гарсиа!
— Опять! — Чернильница подпрыгнула на столе дежурного от удара по столешнице мощным кулаком бравого лейтенанта.
Неприятное это дело для полицейского агента — арестовывать человека, живущего в богатом доме. Особенно если этот человек — сеньора.
Некоторое время назад агент Мендоса был приглашен в другой дом. Дверь ему открыла очень красивая смуглая сеньора и провела в комнату, где другая сеньора, с перевязанным горлом, сильно хрипя, сообщила ему, что хочет предъявить обвинение в покушении на ее жизнь сеньоре, по имени Дульсина Линарес де Роблес.
Он уже до этого слышал об этой романтической истории, когда несколько сеньор не могли поделить одного лиценциата.
Выслушав Мириам Асеведо и пожелав ей скорейшего выздоровления, Мендоса помог составить необходимое заявление и, не откладывая в долгий ящик, дал ему ход. Теперь у него на руках была санкция прокурора на арест Дульсины Линарес де Роблес.
Агент Мендоса был вполне удовлетворен процедурой ареста: все прошло благополучно. Родные, конечно, посуетились вокруг арестованной сеньоры. Братец ее, которого, кажется, зовут Рохелио, обещал ей принять все меры для ее защиты. Но, к чести сеньоры Дульсины, она надменно сказала ему в ответ, что жалости она не приемлет и что привыкла сама отвечать за свои поступки.
Агенту Мендосе показалось, что другая родственница арестованной, судя по внешности и одинаковому с ней платью — родная сестра, смотрела вслед арестованной с недобрым выражением на лице, будто радовалась ее несчастью.
Но разбираться в отношениях членов уважаемого семейства Линаресов не входило в обязанности агента.
ТЮРЬМА
Дон Анхель с удовольствием смотрел на Розу, загар которой нисколько не потускнел за эти дни.
— Ну, как прошел твой медовый месяц?
Вместо ответа на этот простой вопрос она достала пластиковый пакетик и вынула из него обрывки какого-то документа.
— Поглядите на эти бумажки, скажите мне, что вы про них думаете, и тогда узнаете, как прошел мой медовый месяц, — туманно сообщила она.
Но он сразу понял, в чем дело.
— Неужто ты думаешь, что Рикардо мог тебя обмануть? Ваш развод недействителен.
Она улыбнулась:
— Выходит, что я…
— Ты законная супруга Рикардо Линареса и никогда не переставала быть ею.
Она поглядела на него с таким недоверием, что он захохотал:
— А вы меня не облапошиваете?
— Ты и меня подозреваешь?!
— А, может, вы договорились?
Но это она сказала, конечно, уже в шутку. Роза обняла дона Анхеля и счастливо поцеловала его в щеку. Она уже собиралась уходить. Но вдруг строго на него взглянула:
— А где галстук, который я вам выбрала? Вы его не надевали?
— Нет еще, — изобразив испуг, сказал он, — Но обязательно надену.
— Ну, я пошла у Рикардо прощенья просить, — улыбнулась Роза.
Федерико Роблес никуда не выходил из дома, общаясь с миром исключительно по телефону.
Каждый звонок он воспринимал одновременно и как неясную надежду и как новую угрозу своему благополучию. Но пока это были, к счастью или к несчастью, обычные деловые звонки, не имевшие сейчас для него никакого значения. Поэтому, когда раздался очередной звонок, он снял трубку устало и равнодушно.
Однако голос, который он услышал, поразил его. Это был хриплый, с незнакомой сипотой, но с такими знакомыми интонациями голос Мириам Асеведо. Федерико решил, что ему чудится, что он спит и ему снится и этот телефонный разговор, и этот голос.
Но нет, это была Мириам.
— Ты жива?! Хвала небу! — закричал он с искренней радостью.
— Чудом выжила, — объяснила ему Мириам. — В последний момент соседка спасла меня от рук твоей супруги. Должна тебя предупредить, Дульсине это не пройдет даром. Я заявила в полицию, что она хотела убить меня.
Она повесила трубку. Роблес тотчас набрал номер телефона Линаресов. Подошла Леопольдина. Захлебываясь от возмущения, она прокричала, что сеньору Дульсину только что увела полиция.
— Не может быть, — промолвил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168