Позади них он увидел четверых вооруженных милиционеров — молодых, совсем еще мальчиков — в мешковатой, плохо подогнанной форме.
— Можно узнать… — начал Дмитрий.
— Дмитрий Левин? — пролаял один из чиновников и взмахнул перед его носом какой-то красной книжечкой.
Он убрал ее прежде, чем Дмитрий смог разглядеть, что это такое. Дмитрий попытался взять себя в руки. Хоть бы голос не дрожал!
— Да, я Дмитрий Левин.
Не дать этим ничтожным функционерам почувствовать его страх… Однако он не смог скрыть дрожь в руках. На лице выступил холодный пот.
Не дожидаясь приглашения, чиновники прошли мимо него в комнату. Милиционеры — следом за ними. Дмитрий медленно закрыл дверь, прошел в гостиную, стараясь сохранять достоинство, насколько возможно в таких обстоятельствах.
— Что вам здесь нужно?
В глубине души он уже знал ответ.
— Меня зовут товарищ Казаков, Владимир Сергеевич, — проговорил тот, что покрупнее, с багровым лицом пьяницы. — А это товарищ Кузнецов, Иван Михайлович.
Глаза Кузнецова шарили по комнате — по стенам, увешанным картинами, по дорогим подсвечникам, фарфору, антикварной мебели. На Дмитрия он даже не взглянул.
Соня, сидевшая за столом, напряженно вглядывалась в незваных гостей. Сразу заметила выражение лиц молодых милиционеров — светловолосых, голубоглазых, неаккуратно подстриженных. На них застыло тупое удивление. Даже рты раскрыты.
Наверное, бывшие крестьяне. Невежественные и подозрительные. Таких лучше обходить стороной. Нельзя показывать им свой гнев.
Тот, что назвался Казаковым, бесцеремонно, с громким стуком, поставил портфель на рояль. Соня подскочила, непроизвольно прикрыв спиной Мишу.
— Что вам здесь нужно? — спросила она царственным тоном. Казаков, не глядя на нее, достал из портфеля какие-то документы, перелистал.
— Вы Софья Левина?
— Да.
Он продолжал листать бумаги.
— Что вам здесь нужно? — повторила она, не сумев скрыть раздражение.
Дмитрий бесшумно прошел по бессарабскому ковру, встал рядом с женой, взял ее руку. Она, казалось, его не замечала, продолжая смотреть на Казакова.
Тот наконец встретился с ней взглядом. На лице его появилась довольная ухмылка.
Поросячьи глаза, подумала Соня. Как у большинства таких, как он. Маленькие поросячьи глазки выглядывают из багровых складок лица пропойцы.
— Довожу до вашего сведения, что жилищная администрация забирает у вас эту квартиру. Вот бумаги. Вам придется переселиться в Другое место, более подходящее для вас.
— Что?! — выдохнул Дмитрий.
Он почувствовал, как Соня сжала его руку, словно черпая в нем силы. Он знал, что она лишь огромным усилием воли сдерживает себя.
— Милиционеры, — Казаков указал на молодых парней, — останутся здесь, пока вы не закончите упаковывать вещи. Вы должны сделать это за сегодняшний день.
Больше Соня не могла молчать.
— Сегодня?! Но это невозможно!
Несмотря на гнев, прозвучавший в ее голосе, Дмитрий уловил в нем и нотки растерянности. Кинул на нее быстрый взгляд. Заметил страх, признаки отчаяния. Кажется, она наконец начала понимать, что происходит. Весь ужас происходящего.
Дмитрий ободряюще сжал ее руку, обнял за плечи.
— Папа… что…
Миша, казалось, сейчас разрыдается. Он понял лишь одно: случилось что-то очень-очень плохое. Что именно, он понять не мог.
— Ш-ш-ш… — Дмитрий сжал свободной рукой пухлую ручонку сына. Попытался улыбнуться. — Тихо, тихо. Надо послушать, что скажут наши гости. — Он повернулся к Казакову: — Нас никто ни о чем не предупредил. Мы…
— Я вам сообщаю сейчас. Вам надлежит немедленно начинать упаковывать вещи и к вечеру покончить с этим. На ночь эта квартира будет опечатана. Завтра сюда вселятся новые жильцы.
— Но это преступление! — выкрикнула Соня. — Вы не понимаете, что делаете. Я обращусь с жалобой в Союз.
— Именно ваш Союз и забирает эту квартиру для других жильцов, — ровным тоном проговорил Казаков. Желтые от табака зубы обнажились в улыбке. Он, как видно, наслаждался своей ролью. — Так что можете жаловаться кому угодно, это вам не поможет.
Соня и Дмитрий поняли: спорить и возражать бесполезно. Положение, по-видимому, еще более серьезно, чем они могли ожидать. До сих пор они чувствовали себя надежно защищенными членством в могущественном Союзе, профессиональными успехами, карьерой. Сейчас все это развеялось в один миг.
— Упакуете только одежду и личные вещи, — продолжал Казаков. — Мебель и все остальное оставите как есть.
— Да вы с ума сошли! — не выдержала Соня. — Это наши вещи! Они принадлежат нам!
— Можете сами убедиться.
Казаков театральным жестом разложил на обеденном столе какие-то бумаги.
Соня и Дмитрий бросили взгляд на документ, понимая, что читать его нет смысла. Они уже знали, что там.
— Рояль! — воскликнул Дмитрий. — Это же наша жизнь. Мы не можем…
— Упакуете все, что войдет в чемоданы и коробки, и покинете квартиру. Внизу ждет грузовик. Милиционеры помогут вам погрузить вещи и отвезут на новое место жительства. Товарищ Кузнецов будет вас сопровождать.
Его напарник в это время с кровожадным блеском в глазах рассматривал антикварную вазу из порфира, украшенную золоченой бронзой.
У Сони слезы подступили к глазам. Еще секунда, и она не сможет их сдержать. Разрыдается в присутствии этих извергов… Нет, ни за что! Она устремила на Казакова взгляд, полный ненависти.
— Но куда мы поедем? Что мы будем делать? О, как презирал себя Дмитрий за эти беспомощные нотки в собственном голосе!
— Ваш новый адрес указан на странице номер три. Вот здесь. — Казаков повернулся к напарнику: — Иван Михайлович.
Тот вскинул глаза, быстро поставил вазу на место с виноватым выражением на лице.
— Да?
— Проследите, чтобы переезд состоялся сегодня до вечера. — С этими словами Казаков повернулся и направился к выходу.
Дмитрий взял Мишу на руки. Через плечо отца мальчик наблюдал, как чужой человек вышел из их комнаты и оставил дверь открытой. До сих пор маленький Миша еще ни разу не сталкивался со злом и не понимал, что это такое. Однако сейчас он, по-видимому, почувствовал, что жизнь их меняется. Глаза его наполнились слезами.
Соня без сил опустилась в кресло, обхватив голову руками. Это все ее вина! Сейчас она себя ненавидела. Если бы она оставила все как есть… Если бы удовлетворилась тем, что есть… И пусть бы Миша учился здесь. Но нет, ей понадобились выездные визы! Она едва не задохнулась. Выездные визы… В этом все дело. Теперь их не оставят в покое… никогда.
Она подняла голову. Встретилась глазами с Мишей. Тот смотрел на нее с тревогой. Ей захотелось кричать, визжать, рвать на себе волосы. Но она собрала всю свою волю и улыбнулась сыну. Поднялась на ноги, поцеловала его в щеку.
— Дима, надо спешить. Мы должны собрать все, что сможем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Можно узнать… — начал Дмитрий.
— Дмитрий Левин? — пролаял один из чиновников и взмахнул перед его носом какой-то красной книжечкой.
Он убрал ее прежде, чем Дмитрий смог разглядеть, что это такое. Дмитрий попытался взять себя в руки. Хоть бы голос не дрожал!
— Да, я Дмитрий Левин.
Не дать этим ничтожным функционерам почувствовать его страх… Однако он не смог скрыть дрожь в руках. На лице выступил холодный пот.
Не дожидаясь приглашения, чиновники прошли мимо него в комнату. Милиционеры — следом за ними. Дмитрий медленно закрыл дверь, прошел в гостиную, стараясь сохранять достоинство, насколько возможно в таких обстоятельствах.
— Что вам здесь нужно?
В глубине души он уже знал ответ.
— Меня зовут товарищ Казаков, Владимир Сергеевич, — проговорил тот, что покрупнее, с багровым лицом пьяницы. — А это товарищ Кузнецов, Иван Михайлович.
Глаза Кузнецова шарили по комнате — по стенам, увешанным картинами, по дорогим подсвечникам, фарфору, антикварной мебели. На Дмитрия он даже не взглянул.
Соня, сидевшая за столом, напряженно вглядывалась в незваных гостей. Сразу заметила выражение лиц молодых милиционеров — светловолосых, голубоглазых, неаккуратно подстриженных. На них застыло тупое удивление. Даже рты раскрыты.
Наверное, бывшие крестьяне. Невежественные и подозрительные. Таких лучше обходить стороной. Нельзя показывать им свой гнев.
Тот, что назвался Казаковым, бесцеремонно, с громким стуком, поставил портфель на рояль. Соня подскочила, непроизвольно прикрыв спиной Мишу.
— Что вам здесь нужно? — спросила она царственным тоном. Казаков, не глядя на нее, достал из портфеля какие-то документы, перелистал.
— Вы Софья Левина?
— Да.
Он продолжал листать бумаги.
— Что вам здесь нужно? — повторила она, не сумев скрыть раздражение.
Дмитрий бесшумно прошел по бессарабскому ковру, встал рядом с женой, взял ее руку. Она, казалось, его не замечала, продолжая смотреть на Казакова.
Тот наконец встретился с ней взглядом. На лице его появилась довольная ухмылка.
Поросячьи глаза, подумала Соня. Как у большинства таких, как он. Маленькие поросячьи глазки выглядывают из багровых складок лица пропойцы.
— Довожу до вашего сведения, что жилищная администрация забирает у вас эту квартиру. Вот бумаги. Вам придется переселиться в Другое место, более подходящее для вас.
— Что?! — выдохнул Дмитрий.
Он почувствовал, как Соня сжала его руку, словно черпая в нем силы. Он знал, что она лишь огромным усилием воли сдерживает себя.
— Милиционеры, — Казаков указал на молодых парней, — останутся здесь, пока вы не закончите упаковывать вещи. Вы должны сделать это за сегодняшний день.
Больше Соня не могла молчать.
— Сегодня?! Но это невозможно!
Несмотря на гнев, прозвучавший в ее голосе, Дмитрий уловил в нем и нотки растерянности. Кинул на нее быстрый взгляд. Заметил страх, признаки отчаяния. Кажется, она наконец начала понимать, что происходит. Весь ужас происходящего.
Дмитрий ободряюще сжал ее руку, обнял за плечи.
— Папа… что…
Миша, казалось, сейчас разрыдается. Он понял лишь одно: случилось что-то очень-очень плохое. Что именно, он понять не мог.
— Ш-ш-ш… — Дмитрий сжал свободной рукой пухлую ручонку сына. Попытался улыбнуться. — Тихо, тихо. Надо послушать, что скажут наши гости. — Он повернулся к Казакову: — Нас никто ни о чем не предупредил. Мы…
— Я вам сообщаю сейчас. Вам надлежит немедленно начинать упаковывать вещи и к вечеру покончить с этим. На ночь эта квартира будет опечатана. Завтра сюда вселятся новые жильцы.
— Но это преступление! — выкрикнула Соня. — Вы не понимаете, что делаете. Я обращусь с жалобой в Союз.
— Именно ваш Союз и забирает эту квартиру для других жильцов, — ровным тоном проговорил Казаков. Желтые от табака зубы обнажились в улыбке. Он, как видно, наслаждался своей ролью. — Так что можете жаловаться кому угодно, это вам не поможет.
Соня и Дмитрий поняли: спорить и возражать бесполезно. Положение, по-видимому, еще более серьезно, чем они могли ожидать. До сих пор они чувствовали себя надежно защищенными членством в могущественном Союзе, профессиональными успехами, карьерой. Сейчас все это развеялось в один миг.
— Упакуете только одежду и личные вещи, — продолжал Казаков. — Мебель и все остальное оставите как есть.
— Да вы с ума сошли! — не выдержала Соня. — Это наши вещи! Они принадлежат нам!
— Можете сами убедиться.
Казаков театральным жестом разложил на обеденном столе какие-то бумаги.
Соня и Дмитрий бросили взгляд на документ, понимая, что читать его нет смысла. Они уже знали, что там.
— Рояль! — воскликнул Дмитрий. — Это же наша жизнь. Мы не можем…
— Упакуете все, что войдет в чемоданы и коробки, и покинете квартиру. Внизу ждет грузовик. Милиционеры помогут вам погрузить вещи и отвезут на новое место жительства. Товарищ Кузнецов будет вас сопровождать.
Его напарник в это время с кровожадным блеском в глазах рассматривал антикварную вазу из порфира, украшенную золоченой бронзой.
У Сони слезы подступили к глазам. Еще секунда, и она не сможет их сдержать. Разрыдается в присутствии этих извергов… Нет, ни за что! Она устремила на Казакова взгляд, полный ненависти.
— Но куда мы поедем? Что мы будем делать? О, как презирал себя Дмитрий за эти беспомощные нотки в собственном голосе!
— Ваш новый адрес указан на странице номер три. Вот здесь. — Казаков повернулся к напарнику: — Иван Михайлович.
Тот вскинул глаза, быстро поставил вазу на место с виноватым выражением на лице.
— Да?
— Проследите, чтобы переезд состоялся сегодня до вечера. — С этими словами Казаков повернулся и направился к выходу.
Дмитрий взял Мишу на руки. Через плечо отца мальчик наблюдал, как чужой человек вышел из их комнаты и оставил дверь открытой. До сих пор маленький Миша еще ни разу не сталкивался со злом и не понимал, что это такое. Однако сейчас он, по-видимому, почувствовал, что жизнь их меняется. Глаза его наполнились слезами.
Соня без сил опустилась в кресло, обхватив голову руками. Это все ее вина! Сейчас она себя ненавидела. Если бы она оставила все как есть… Если бы удовлетворилась тем, что есть… И пусть бы Миша учился здесь. Но нет, ей понадобились выездные визы! Она едва не задохнулась. Выездные визы… В этом все дело. Теперь их не оставят в покое… никогда.
Она подняла голову. Встретилась глазами с Мишей. Тот смотрел на нее с тревогой. Ей захотелось кричать, визжать, рвать на себе волосы. Но она собрала всю свою волю и улыбнулась сыну. Поднялась на ноги, поцеловала его в щеку.
— Дима, надо спешить. Мы должны собрать все, что сможем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87