— Мне нравится крем «Прескриптивз».
Я посмотрела на нее с мольбой. Мой любимый ночной крем. Только что купила. Но разве у меня был выбор?
— О'кей. — Если так и дальше пойдет, я скоро вообще останусь без косметики.
Она вернулась в считаные секунды.
— Он сказал, они едут.
— Как думаешь, не обманул?
Она пожала плечами и уставилась на меня. Наши проблемы ее нисколько не волновали. — Так я возьму крем?
— Конечно.
Зулема протопала наверх, чтобы смахнуть с моего туалетного столика баночку крема, а я снова уткнулась взглядом в стол. Может, теперь и вправду приедут? На мгновение ко мне вернулась надежда, и я воспряла. Затем взгляд упал на «Книжные известия», я вспомнила о фантастической удаче Джеммы — на какое-то время новость вылетела у меня из головы — и снова скисла. Ну, что за день!
Я стала угрюмо просматривать остальную почту в надежде, что ничего слишком уж безумного на этот раз не будет: теперь, когда я стала «знаменитой писательницей», я получала в среднем одно сумасшедшее послание в день.
Мне писали те, кому нужны были деньги; те, кто считал, что книга о черной магии — бесовский промысел, а автора нужно покарать (такие письма всегда были написаны зелеными чернилами); кто прожил «очень интересную жизнь» и жаждал поделиться со мной подробностями (будущий гонорар, как правило, предлагалось поделить пополам); кто приглашал меня провести вместе выходные («Я не богата, но вполне могу спать на полу, а свою кровать уступлю вам. В числе местных достопримечательностей — часовая башня, являющаяся уменьшенной, но точной копией Биг-Бена, а также открывшийся всего полгода назад „Маркс энд Спенсер“); кто хотел, чтобы я поспособствовала изданию книги, рукопись которой прилагалась.
Каждый новый день был непохож на предыдущий. Вчера, например, пришло письмо от девушки по имени Хилари, с которой мы учились в школе в Кентиш-тауне. Она была из тех трех стерв, которые изрядно отравляли мне жизнь. Это было сразу после нашего переезда из Гилдфорда, я еще не оправилась от нанесенного нашей семье удара судьбы и от страха, что мама бросит отца. Эта Хилари с двумя жирными подружками почему-то увидели во мне надменную богачку и вмиг окрестили «Ее Величеством». Всякий раз, как меня вызывали к доске, класс хором надо мной потешался.
Однако в письме об этом не было ни слова. Она поздравляла меня с творческим успехом и выражала горячее желание «пообщаться».
— Ну да, конечно. Ты же теперь знаменитость, — проворчал Антон. После зубного он пока разговаривал одной стороной рта. — Пошли ее куда подальше. Или давай я это сделаю.
— Лучше оставим без ответа, — решила я и выкинула письмо в корзину. Какие все-таки странные люди! Неужто эта Хилари действительно думает, что я стану с ней встречаться? Совесть-то где?
Я решила рассказать об этом Ники. Ей тоже в свое время от Хилари перепало. Потом передумала. Они с Саймоном продолжали регулярно приглашать нас на ужин, а мы, хоть и обзавелись собственным домом, пока не могли ответить тем же.
Я вернулась к почте.
Сегодня это было письмо от женщины по имени Бет, которая месяц назад присылала мне рукопись с просьбой передать ее моему редактору. Что я и исполнила. Однако Тане, по-видимому, книга не понравилась, во всяком случае, новое письмо было исполнено гнева, а меня называли эгоисткой. Покорнейше благодарю, писала Бет. Как это мило с моей стороны — лишить ее шансов на издание, особенно если учесть, что сама-то я ни в чем не нуждаюсь. Она-то считала меня хорошим человеком, но как она ошибалась! Никогда в жизни она больше не купит ни одной моей книги, да и всем другим расскажет, что я за птица.
Я понимала, что никак не виновата в неудачах Бет, тем не менее ее нападки меня расстроили и заставили дрогнуть. Итак, с радостями почты покончено, пора за работу. Ох!
Героями моей новой книги были мужчина и женщина, друзья детства, которые вновь встречаются уже взрослыми, на вечере одноклассников. Почти тридцать лет назад, в пятилетнем возрасте, они вместе стали свидетелями убийства. Тогда они этого не поняли, но теперь новая встреча выудила события многолетней давности из глубин их памяти и заставила переосмыслить. Оба уже давно состоят в браке, но совместное расследование делает их ближе друг другу. В результате страдают семьи. Я не хотела об этом писать, такое развитие сюжета меня огорчало, но пальцы упорно Печатали свое — помимо моей воли.
Я насупилась перед экраном, демонстрируя деловой настрой, но ничего не вышло. Я старалась изо всех сил. Печатала какие-то слова, но толку от них было немного.
Я зевнула. Меня, как одеялом, накрыла сонливость, сосредоточиться стало еще труднее. Накануне я спала урывками. И до этого — тоже. И перед этим…
Эма, как правило, просыпалась по два-три раза за ночь, и хотя в теории мы с Антоном должны были вставать к ней по очереди, на деле большая часть доставалась мне. Отчасти виновата была я сама — мне, видите ли, нужно было убедиться, что с ней все в порядке, — а отчасти из-за нее: посреди ночи Эма почему-то отказывалась признавать Антона.
Надо бы сделать себе кофе. Вот уйдет Зулема на прогулку… Мне было страшно себе представить, как буду стоять на так называемой кухне и беседовать с ней в ожидании, когда закипит чайник. Я навострила уши и стала ждать, когда она уйдет. Мне страшно хотелось приклонить голову на подушку и вздремнуть, но Зулема наверняка меня застукает и сочтет жалкой личностью. Каковой я, увы, и являюсь.
Тут я услышала, как она выводит Эму на улицу, и поспешила на кухню, сделала себе кофе — и опять за «работу».
Как только «статистика» показала, что я родила пятьсот слов, я остановилась. Но в глубине души понимала, что из пятисот примерно четыреста семьдесят надо отправить в корзину. Что же это за книга такая! Я же не задумывала ничего такого грустного!
В надежде получить совет — или хотя бы отвлечься — я позвонила Миранде. Да-да, Миранде Ингланд, той самой. Когда мы с ней познакомились в день моей злополучной презентации, я восприняла ее как недосягаемую величину, какой и подобает быть звезде. Но после этого мы пару раз общались на других рекламных акциях, и она держалась вполне дружелюбно. Антон считал, что ее любезность объясняется лишь моим успехом, и, скорее всего, был недалек от истины. Но она была не похожа на ту, какой я ее видела в первый раз, а когда я узнала, что ей никак не удается забеременеть, то и вовсе стала воспринимать ее как обычного человека.
В конце концов забеременеть ей все же удалось и даже пришлось отложить написание новой книги — во избежание выкидыша, но выслушать мои сетования она была готова.
— Я застряла, — сказала я и объяснила свою проблему.
— Когда возникают сомнения, — посоветовала она, — вставляй эротическую сцену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146