И что он собирается передать тебе свою мастерскую, когда уйдет на пенсию.
– Ага, где-нибудь в конце будущего столетия. На твоем месте я бы не верил Баду. Он так и помрет на боевом посту, с гаечным ключом в руке, помяни мое слово! – улыбнулся Коул.
– Не знаю, не знаю. Во всяком случае, он говорит, что ты – единственный человек, которому он в этом деле доверяет больше, чем самому себе. И, вдобавок, они через три года переедут во Флориду.
– Если верить Вивиане, он об этом говорит уже лет десять.
– А еще он говорит, что ты на редкость толковый малый, что ты обладаешь прекрасной деловой сметкой и что ты сумел привлечь в мастерскую уйму новых клиентов.
– Ну, если ты берешься обслуживать импортные машины, это всегда со временем окупается. А что до компьютерных примочек…
Эви рассмеялась и похлопала его по руке.
– Удастся ли мне когда-нибудь заставить тебя признать за собой хоть что-то хорошее?
– Я просто объясняю…
– Что ты вовсе не такой замечательный, как все думают!
– Все – это Бад, что ли?
– И я тоже…
Замечание повисло в воздухе. Эви замерла в ожидании ответа. Он не смотрел на нее. Черт побери, сейчас она хотела зайти слишком далеко! Она хотела высказать свои чувства…
– Эви, я ведь обыкновенный самоучка. – Это она уже слышала.
– Я четыре года провел в армии, еще четыре – перебивался работой механика. Я все время переселялся с места на место. Я впервые так долго проработал на одном месте.
– Почему?
– Устал жить на лету. Устал оглядываться назад…
Эви слушала молча. Его жизнь была, в самом деле, непростой! Приключения, бедность, скитания… Борьба за выживание. И он вышел из этих испытаний, сохранив ясность ума, трудолюбие и все достоинства души, которые его отец мог бы разрушить, но вместо этого только закалил.
И все же… все же ее преследовало чувство, что Коул хочет сказать что-то еще. В каждой его фразе был скрытый подтекст: «Я тебе не пара, у нас нет ничего общего». У нее семья замечательная, у него – ужасная. Она привыкла к доброте и ласке, он – к насилию и жестокости. Они нравятся друг другу, и это замечательно, но любить друг друга – упаси Боже!
Эви напомнила себе, что у нее есть тенденция слышать то, что она хочет услышать. И в то же время ей казалось необходимым опровергнуть его слишком суровые суждения о себе, защитить свою любовь…
– Женщина не обязательно должна быть слепой и самоотверженной до крайности как твоя мать, Коул. Настоящая любовь – не такая.
– Тебе бы на радио выступать!
Да ведь она и так чуть было не попала в радиопередачу! Как странно – прошло, всего неделя с тех пор, как они встретились. С тех пор, как Эви позвонила экстрасенсу, прося совета. Тогда она еще почти не знала Коула. Но с каждым днем она узнавала о нем все больше.
– Твои родители жили, цепляясь друг за друга. А настоящая любовь – это союз двух свободных людей.
Коул это уже слышал. Но, ему трудно было поверить в это. Он поставил на стол кружку с пивом и стал просматривать меню. Он никогда не разбрасывался обещаниями, и чувства свои предпочитал хранить при себе. Быть может, пора позаимствовать у Эви немного отваги? Заботиться о себе – одно дело, но рисковать чужими чувствами…
Он стиснул руку Эви, по-прежнему не глядя ей в глаза. Официантка подошла, принесла заказ и отправилась на кухню. Коул дождался, пока они снова останутся одни.
– Эй, эта рука мне еще понадобится! – пошутила Эви.
И Коул решился.
– Если мы благополучно переберемся через горы – в чем я, впрочем, сильно сомневаюсь, учитывая, как ты ведешь машину…
– Ха!
– Так вот, если все будет благополучно, я… Я не знаю, как это сказать… я еще никогда не говорил об этом с женщинами.
Эви поняла, что беседа вышла за рамки обычной застольной болтовни. Она нервно облизнула губы и отхлебнула воды.
– Да?
Нет, надо сказать это немедленно, иначе он вообще этого не скажет.
– Я хотел бы поехать в Монтану. – Она судорожно вздохнула.
– В Монтану?
– И чтобы ты поехала со мной. Я хотел бы показать тебе места, где я вырос.
Это звучало ужасно неуклюже. Опять не этого Эви ждала большего. Коул знал это. Возможно, когда-нибудь дойдет и до этого. Но сперва он должен избавиться от призраков ПРОШЛОГО…
Он покосился в ее сторону, ожидая увидеть ее лице разочарование. Но на ее лице сияла улыбка, что Коулу показалось, будто в темном ресторанчике стало светлее.
– С удовольствием, Коул!
– Что, серьезно?
Она точно знала, что он имеет в виду и как много значит, для него возможность разделите с нею свои страхи. Она провела пальцем по его подбородку. Глаза ее сияли любовью.
– Серьезно.
Он поцеловал ее, не думая о том, что могут увидеть и что обед стынет.
– Эви, ты чудо! Ты это знаешь?
Она увернулась от нового поцелуя и расстелила на коленях салфетку.
– Дай, пожалуйста, кетчуп!
– Эви…
– Что?
– Что, теперь будешь скромничать?
Она высокомерно вскинула голову. Что это, у нее, в самом деле, слезы или просто глаз слезятся от усталости?
– Я тебя не понимаю, – пожала плечам Эви. – О чем ты, Коул?
– Мы ведь это уже сказали друг другу, как только могли.
– Что мы сказали?
– То, что мы говорим по ночам. Я люблю тебя. И я знаю, что и ты… ты тоже любишь меня.
Она ничего не ответила.
– Я видел, как ты смотришь на меня, – продолжал Коул, – когда я вхожу в тебя, когда ты обвиваешься вокруг меня. Ты тоже меня любишь.
Эви медленно залилась краской и отковырнула корочку со своей рыбы.
– Ну и что ты хочешь, чтобы я сказала?
– Что тоже любишь меня.
– Я это уже говорила.
– Да, в пылу страсти.
– Я говорила, просто ты не хочешь слышать. Я всегда забегаю вперед.
– А со мной тебе этого не хочется, так? – И он смыл горечь глотком пива.
– Не передергивай. Я знаю по опыту, что фраза «Я люблю тебя», так же, как и «Нам надо поговорить», – самое верное средство заставить мужчину сбежать.
– Ну да, а я и так с детства только тем и занимаюсь, что сбегаю, – с горечью сказал Коул.
Он потянулся за жарким, но Эви перехватила его руку.
– Я никогда не встречала человека, который был бы меньше склонен сбегать, чем ты, Коул. Я тебе верю.
– Мы с тобой знакомы всего неделю. – Она пожала плечами.
– Думай, как хочешь. Но я все равно верю тебе.
– И любишь?
– Я себе не верю, Коул. Я боюсь задавить тебя.
Он усмехнулся, сунул в рот кусок жаркого и вытянул руки вдоль спинки диванчика.
– Если ты меня достанешь, солнышко, я тебе об этом непременно скажу!
Эви ответила чуточку надменной улыбкой.
– Ты ведь сам говорил, что тебе не нравится, когда тебя возносят на пьедестал и делают героем.
Ему следовало бы знать, что когда-нибудь она ему это припомнит.
– Я про это давным-давно забыл!
– В смысле? И вытри рот, у тебя на губах кетчуп!
Коул протянул руку и поиграл ее волосами, потом провел пальцем по ее шее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Ага, где-нибудь в конце будущего столетия. На твоем месте я бы не верил Баду. Он так и помрет на боевом посту, с гаечным ключом в руке, помяни мое слово! – улыбнулся Коул.
– Не знаю, не знаю. Во всяком случае, он говорит, что ты – единственный человек, которому он в этом деле доверяет больше, чем самому себе. И, вдобавок, они через три года переедут во Флориду.
– Если верить Вивиане, он об этом говорит уже лет десять.
– А еще он говорит, что ты на редкость толковый малый, что ты обладаешь прекрасной деловой сметкой и что ты сумел привлечь в мастерскую уйму новых клиентов.
– Ну, если ты берешься обслуживать импортные машины, это всегда со временем окупается. А что до компьютерных примочек…
Эви рассмеялась и похлопала его по руке.
– Удастся ли мне когда-нибудь заставить тебя признать за собой хоть что-то хорошее?
– Я просто объясняю…
– Что ты вовсе не такой замечательный, как все думают!
– Все – это Бад, что ли?
– И я тоже…
Замечание повисло в воздухе. Эви замерла в ожидании ответа. Он не смотрел на нее. Черт побери, сейчас она хотела зайти слишком далеко! Она хотела высказать свои чувства…
– Эви, я ведь обыкновенный самоучка. – Это она уже слышала.
– Я четыре года провел в армии, еще четыре – перебивался работой механика. Я все время переселялся с места на место. Я впервые так долго проработал на одном месте.
– Почему?
– Устал жить на лету. Устал оглядываться назад…
Эви слушала молча. Его жизнь была, в самом деле, непростой! Приключения, бедность, скитания… Борьба за выживание. И он вышел из этих испытаний, сохранив ясность ума, трудолюбие и все достоинства души, которые его отец мог бы разрушить, но вместо этого только закалил.
И все же… все же ее преследовало чувство, что Коул хочет сказать что-то еще. В каждой его фразе был скрытый подтекст: «Я тебе не пара, у нас нет ничего общего». У нее семья замечательная, у него – ужасная. Она привыкла к доброте и ласке, он – к насилию и жестокости. Они нравятся друг другу, и это замечательно, но любить друг друга – упаси Боже!
Эви напомнила себе, что у нее есть тенденция слышать то, что она хочет услышать. И в то же время ей казалось необходимым опровергнуть его слишком суровые суждения о себе, защитить свою любовь…
– Женщина не обязательно должна быть слепой и самоотверженной до крайности как твоя мать, Коул. Настоящая любовь – не такая.
– Тебе бы на радио выступать!
Да ведь она и так чуть было не попала в радиопередачу! Как странно – прошло, всего неделя с тех пор, как они встретились. С тех пор, как Эви позвонила экстрасенсу, прося совета. Тогда она еще почти не знала Коула. Но с каждым днем она узнавала о нем все больше.
– Твои родители жили, цепляясь друг за друга. А настоящая любовь – это союз двух свободных людей.
Коул это уже слышал. Но, ему трудно было поверить в это. Он поставил на стол кружку с пивом и стал просматривать меню. Он никогда не разбрасывался обещаниями, и чувства свои предпочитал хранить при себе. Быть может, пора позаимствовать у Эви немного отваги? Заботиться о себе – одно дело, но рисковать чужими чувствами…
Он стиснул руку Эви, по-прежнему не глядя ей в глаза. Официантка подошла, принесла заказ и отправилась на кухню. Коул дождался, пока они снова останутся одни.
– Эй, эта рука мне еще понадобится! – пошутила Эви.
И Коул решился.
– Если мы благополучно переберемся через горы – в чем я, впрочем, сильно сомневаюсь, учитывая, как ты ведешь машину…
– Ха!
– Так вот, если все будет благополучно, я… Я не знаю, как это сказать… я еще никогда не говорил об этом с женщинами.
Эви поняла, что беседа вышла за рамки обычной застольной болтовни. Она нервно облизнула губы и отхлебнула воды.
– Да?
Нет, надо сказать это немедленно, иначе он вообще этого не скажет.
– Я хотел бы поехать в Монтану. – Она судорожно вздохнула.
– В Монтану?
– И чтобы ты поехала со мной. Я хотел бы показать тебе места, где я вырос.
Это звучало ужасно неуклюже. Опять не этого Эви ждала большего. Коул знал это. Возможно, когда-нибудь дойдет и до этого. Но сперва он должен избавиться от призраков ПРОШЛОГО…
Он покосился в ее сторону, ожидая увидеть ее лице разочарование. Но на ее лице сияла улыбка, что Коулу показалось, будто в темном ресторанчике стало светлее.
– С удовольствием, Коул!
– Что, серьезно?
Она точно знала, что он имеет в виду и как много значит, для него возможность разделите с нею свои страхи. Она провела пальцем по его подбородку. Глаза ее сияли любовью.
– Серьезно.
Он поцеловал ее, не думая о том, что могут увидеть и что обед стынет.
– Эви, ты чудо! Ты это знаешь?
Она увернулась от нового поцелуя и расстелила на коленях салфетку.
– Дай, пожалуйста, кетчуп!
– Эви…
– Что?
– Что, теперь будешь скромничать?
Она высокомерно вскинула голову. Что это, у нее, в самом деле, слезы или просто глаз слезятся от усталости?
– Я тебя не понимаю, – пожала плечам Эви. – О чем ты, Коул?
– Мы ведь это уже сказали друг другу, как только могли.
– Что мы сказали?
– То, что мы говорим по ночам. Я люблю тебя. И я знаю, что и ты… ты тоже любишь меня.
Она ничего не ответила.
– Я видел, как ты смотришь на меня, – продолжал Коул, – когда я вхожу в тебя, когда ты обвиваешься вокруг меня. Ты тоже меня любишь.
Эви медленно залилась краской и отковырнула корочку со своей рыбы.
– Ну и что ты хочешь, чтобы я сказала?
– Что тоже любишь меня.
– Я это уже говорила.
– Да, в пылу страсти.
– Я говорила, просто ты не хочешь слышать. Я всегда забегаю вперед.
– А со мной тебе этого не хочется, так? – И он смыл горечь глотком пива.
– Не передергивай. Я знаю по опыту, что фраза «Я люблю тебя», так же, как и «Нам надо поговорить», – самое верное средство заставить мужчину сбежать.
– Ну да, а я и так с детства только тем и занимаюсь, что сбегаю, – с горечью сказал Коул.
Он потянулся за жарким, но Эви перехватила его руку.
– Я никогда не встречала человека, который был бы меньше склонен сбегать, чем ты, Коул. Я тебе верю.
– Мы с тобой знакомы всего неделю. – Она пожала плечами.
– Думай, как хочешь. Но я все равно верю тебе.
– И любишь?
– Я себе не верю, Коул. Я боюсь задавить тебя.
Он усмехнулся, сунул в рот кусок жаркого и вытянул руки вдоль спинки диванчика.
– Если ты меня достанешь, солнышко, я тебе об этом непременно скажу!
Эви ответила чуточку надменной улыбкой.
– Ты ведь сам говорил, что тебе не нравится, когда тебя возносят на пьедестал и делают героем.
Ему следовало бы знать, что когда-нибудь она ему это припомнит.
– Я про это давным-давно забыл!
– В смысле? И вытри рот, у тебя на губах кетчуп!
Коул протянул руку и поиграл ее волосами, потом провел пальцем по ее шее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49