Его ухмылка задела ее за живое. Она никогда еще не видела такой холодности в его глазах.
Но она не позволит ему оттолкнуть себя!
– Да, каждый день.
– Я тебе не пара, Эви. Пойми ты это, наконец.
12
Эви сидела на кровати в очередном мотеле, у дороги, ведущей в Бозмен. Очередная скучная комната, которая кажется такой пустой без Коула. Сколько ночей они провели вместе? Три? Четыре? И как ей удалось так крепко полюбить его за такое короткое время?
И как она могла быть так слепа?
«Говорили тебе, – твердил назойливый внутренний голос, – будь осторожнее!» Она делала все, чтобы унять его, но это плохо у нее получалось.
«Он даже не сказал тебе своего настоящего имени!»
Как она могла быть такой доверчивой? И снова обмануться!
Ей хотелось рухнуть на кровать и разрыдаться. Она уже представляла себе, как слезы катятся у нее из глаз, сбегают по щекам, впитываются в подушку с грубой наволочкой…
Но Эви не шевельнулась. Она по-прежнему сидела и смотрела на шоссе и на горы вдали. По шоссе пронесся джип. Немного погодя проехал большой трейлер. Отдыхающие! Счастливые люди!
А у нее перед глазами стояло лицо Коула, когда его уводили в тюрьму. Ему снова было шестнадцать, и он возвращался в ад, из которого ему дважды удалось вырваться. В третий раз ему уже не уйти. Он все еще расплачивался за грехи своего отца.
– Прекрати! – сказала она себе, и сама удивилась звуку своего голоса.
Эви оглядела комнату и уставилась на серый экран выключенного телевизора. Не надо делать из него романтического героя! Не в этом ли корень всех ее бед? Надо смотреть в лицо фактам, надо узнать правду. А для этого нужно поговорить с ним.
Но он сказал ей, чтобы она не приходила.
Осел упрямый! Ну, нет. Она не станет сидеть тут и пытаться угадать мотивы его поступков, предполагать, сопоставлять, вспоминать каждый разговор в поисках намеков… Когда люди что-то говорят, они обычно не задумываются, насколько по-разному можно истолковать их слова.
Эви то, это знала! За последние несколько часов она успела обдумать каждый взгляд, каждое прикосновение…
Она начала с самого начала. Вспомнила, как Коул в первый раз пожал ей руку и задержал ее в своей руке чуть-чуть дольше, чем следовало. И посмотрел ей в глаза так, словно увидел там нечто особенное. И Эви почувствовала, как сердце у нее дрогнуло.
Она спрятала лицо в ладонях. «Прекрати! Он просто посмотрел на тебя, вот и все!» Он пожал ей руку. Потом отправился к умывальнику смывать машинное масло. И что, это было началом настоящей любви? Чепуха!
А что она сделала после этого? Позвонила экстрасенсу! С горя, что ли? С чего она взяла, что ей удалось преодолеть свою дурацкую привычку доверять любому мужчине, с которым она общалась хотя бы один день?
«Да вовсе нет! Ты умная, веселая, заботливая…» Да. Особенно когда она находится рядом с Коулом.
Эви обняла себя за плечи, вспоминая его голодный взгляд, его сильные руки… Тогда ей казалось, ничто на свете не сможет разлучить их.
А полиция разлучила.
Эви опустила голову. Что там говорила эта женщина-экстрасенс? Они с Коулом в пути, и важно, куда приведет этот путь. А сейчас она сидит в мотеле на дороге, ведущей к тюрьме. Ей преграждают путь горы. А ему – тюремная решетка.
Она представила себе Коула в тюремной камере, застонала и принялась раскачиваться взад-вперед. Голова у нее гудела.
Самое худшее в том, что Коул ведь пытался предостеречь ее! Он говорил ей, что он человек конченый, что он ей не пара, что он ненавидел своего отца…
А она не слушала.
Но убийство? Эви не могла заставить себя произнести это слово. «Самозащита». Это звучит лучше. Но, может быть, она просто пытается успокоить себя?
Она встала с кровати и подошла к чемодану. Достала компьютер и принялась делать записи.
Нет, только не убийство! Коул на это не способен. Эви его достаточно хорошо знает…
«А может, это тебе только кажется?»
– Нет, я знаю его! – упрямо сказала Эви. – Знаю и люблю.
Она любит его. Это единственное, на что она может положиться. Да, другие мужчины обманывали ее. Но на этот раз она не сдастся! Она верила в себя, в свой инстинкт, в то, что она не ошиблась в Коуле. Она полюбила этого человека, потому что он добр, честен, надежен, порядочен… Он преодолел ужасные обстоятельства и стал тем человеком, каким она его знала.
Она открыла новый раздел. «Самозащита». Убийство ради самозащиты не считается преступлением, если твоей собственной жизни угрожает опасность. Это Эви знала точно. Если он убил отца, чтобы защитить свою мать…
– И потом, он же пытался избежать этого! Он убежал из дома. Его поймали. Что ему оставалось? Он вынужден был бороться – бороться за себя, за мать…
Эви вспомнила, что Коул рассказывал, что отец жестоко избил его после первого побега. Но ведь тогда должны быть свидетели! Учителя. Тренеры. На стадионе мальчишки бегают в шортах. Неужели никто не заметил синяков?
Она вскочила, чтобы найти телефонный справочник, и удивилась, как темно стало в комнате. Она и не заметила, как наступил вечер.
Коул, конечно, не одобрил бы то, что она собирается сделать. Ну и пусть. Она любит его и не будет сидеть, сложа руки в ожидании суда над ним.
У нее куча вопросов, на которые надо найти ответы. А она умеет делать это, как всякий хороший журналист.
– Отец почти не повышал голоса, если не считать… – Эви сделала паузу.
Они сидели за складным столиком у дороги. Эви улыбнулась, щурясь на слепящее солнце.
– Если не считать чего? – спросил Коул.
– Каждые полгода он устраивал генеральную уборку. А вставлять-выставлять зимние рамы – это такая работенка, что от нее озвереет любой, даже самый покладистый человек. Именно тогда я научилась ругаться.
– Он ругался?
– Еще как! Правда, тут обычно появлялась мама. «Не смей говорить таких слов при ребенке!»
Коул рассмеялся.
– Не думаю, что твой отец умеет как следует ругаться. До моего папаши ему наверняка далеко.
– Серьезно?
* * *
Коул заворочался на койке, ткнул кулаком подушку и прислонил ее к железной спинке. И зачем он терзает себя воспоминаниями? Все эти мелочи. Улыбка. Обрывок разговора. Шутливая ссора из-за того, какую передачу слушать по радио.
Он спустил босые ноги на цементный пол, смял тюфяк. Не пришла. Он сам сказал ей, чтобы она не приходила. Он был уверен, что она его не послушается, ведь Эви ничем не напугаешь.
Ничем. Кроме правды.
Он зажмурился так крепко, что в глазах запрыгали огоньки. И принялся шагать по камере. Он уже успел изучить ее до мельчайших подробностей. Прошло три дня. Где-то она теперь? В Айове? В Иллинойсе? А может, уже дома…
Это было жестоко с его стороны – сказать ей, чтобы она уехала. Черт возьми, ему просто было страшно – и он до дрожи в коленях боялся, что Эви заметит это и разлюбит его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49