Когда что-то случалось, ее первым порывом было искать поддержку у близких людей.
А Коул разбирался со своими трудностями сам. Научится ли он когда-нибудь делиться ими?
Эви, наконец, добралась до барьера и перегнулась через него, чтобы поблагодарить Селину. Они обнялись, потом адвокат заметила, куда смотрит Эви, и отступила назад.
– Его выпустят через час, после того как уладят все формальности…
Эви кивнула.
* * *
В коридоре было пусто, лишь временами по нему проходил кто-нибудь из служащих.
Эви терпеливо ждала Коула. Но не может, же она ждать вечно! Она знала, что надо быть готовой ко всему, в том числе к тому, что он может снова объявить ей, что они не подходят друг другу. Она делала все, что было в ее силах, чтобы доказать Коулу, что любовь стоит того, чтобы за нее бороться. Настоящая любовь. Такая, которая заставляет больше всего заботиться о том, кого любишь – не забывая при этом о себе.
И, как и во всякой борьбе, здесь можно потерпеть поражение. Надо смотреть на вещи трезво. Они провели вместе всего неделю – и потом расстались на три дня. Этого недостаточно, чтобы завязать прочные отношения. Если для этого недостаточно любви.
Он должен признать, что любовь может быть не только такой, какая связывала его родителей.
Она должна рискнуть сказать ему это.
Коул вышел из-за угла, увидел ее и остановился.
Эви вытянулась. Она вертела в руках ковбойскую шляпу. Потом нервно взмахнула ею. Голос ее сделался пронзительным от волнения:
– Я вижу, тут все мужчины ходят в таких шляпах. Я подумала, может, и ты захочешь…
Коул посмотрел на нее долгим взглядом. Взгляд у него был суровый, но за этим что-то скрывалось. Печаль? Нежность? Нет, не стоит гадать. Лучше подождать, послушать, что он скажет, и быть готовой ко всему.
Эви протянула ему шляпу.
Коул шагнул вперед, взял ее, посмотрел, покрутил…
– Я попросила всех остальных, чтобы они подождали снаружи, – сказала Эви. – Они все ждут тебя, чтобы поздравить. С освобождением… и с возвращением домой.
Коул удивленно посмотрел на нее.
– В Монтану.
– Хмм.
– Ты останешься здесь?
– У меня же работа в Мичигане. Если, конечно, Бад меня не выгонит, – наконец произнес Коул.
– Да ты что! Ты же его лучший механик. Он будет тебе рад!
Эви помолчала.
– И я тоже, – закончила она.
По коридору процокала на высоких каблучках секретарша. Коул подождал, пока она уйдет. Потом огляделся по сторонам.
– Может, пойдем?
Сердце у нее упало. Вот оно как… Он торопится присоединиться к остальным. Он не хочет оставаться с ней наедине. Что ж, можно было догадаться. Он ведь сказал ей это почти напрямик…
Эви направилась к двери.
Когда она проходила мимо Коула, он взял ее за рукав и мягко развернул к себе.
– Я еще не успел поблагодарить тебя.
Эви попыталась пожать плечами, боясь расплакаться.
Коул не знал, с чего начать. Он шагнул вперед.
– Извини…
– Не надо. Я…
– Тсс…
И он поцеловал ее – крепко, нежно и благодарно.
Она прижалась к нему, не смея дышать, не смея надеяться.
Он прижался лбом к ее лбу, так, что его теплое дыхание щекотало ей щеку.
– Застряла ты тут из-за меня, – сказал он. – Полетели все твои планы…
Эви подняла голову. В глазах у него играли искорки света, и к вискам разбежались веселые морщинки. Он выглядел усталым, измученным. И, как всегда, неотразимым!
Эви прижалась к нему так, что не могла вздохнуть. Но ей было все равно.
– Я просто не могла уехать, – сказала она. – Я знала, что ты не хочешь, чтобы я оставалась здесь, но что мне было делать? Отступить при первой же трудности?
– Сбежать…
Эви крепко взяла его за воротник. Ему давно уже пора простить себя за то, что он убежал из дома. Ведь он спасал свою жизнь!
– Ты сделал все, что мог. Ты выжил! Быть может, теперь ты поступил бы иначе, но ты не сделал ничего дурного!
– Ты меня даже не слышала…
– Слышала. Но не послушалась.
– Опять то же самое. Любовь, честь, послушание…
– Да, но только если тот, кого ты любишь, прав. Надо бы вносить такой пункт в свадебный контракт.
– К сведению потребителей… – пошутил Коул.
– Да, – Эви стерла со щеки слезу.
– Да, – и Коул поцеловал ее в лоб.
– Ты надо мной смеешься? – воинственно спросила Эви.
– Ты у меня герой. Ты меня спасла. И если ты считаешь, что права, тебя ничто не остановит.
– Ничто. И ты в том числе.
Она уютно прижалась к нему. Он гладил ее по голове, лаская губами ее лоб.
Она вдыхала знакомый терпкий запах и уже не пыталась сдерживать слезы.
– Прости, что я пытался оттолкнуть тебя, – шепнул он. – Мне очень жаль…
– Мне тоже! – Она взъерошила его волосы, подняла на него взгляд и фыркнула. Легонько ткнула кулачком его в грудь. – Ты что думаешь, мне было очень приятно, когда ты сказал мне, чтобы я убиралась? Я ужасно обиделась, Крик. Но я все поняла. Должен же кто-то из нас двоих быть умнее…
Коул взглянул в ее лучистые глаза. Странная штука – любовь! Она лишает человека всех стен, которыми он себя окружает, разрушает все барьеры. Эви видела его насквозь, со всеми его ошибками и страхами.
Она была в суде, в полицейском участке, разговаривала со свидетелями, с адвокатами. И когда он утратил веру в себя и в любовь, Эви помогла ему вновь обрести все это.
Да, конечно, она тоже сомневается… Эви крутила пуговицу у него на рубашке, пока Коул не понял намека.
– В чем дело?
– Мы ведь знакомы всего неделю…
– Да, этого маловато для серьезных отношений.
– Вот и я говорю.
– Но на самом деле мы знакомы гораздо дольше.
– Что ты имеешь в виду?
Коул взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза.
– Я влюбился в тебя с первого взгляда, – признался он.
– В самом деле?
– По уши влюбился.
– Что же ты молчал?
– Я о многом раньше молчал.
Эви смотрела на него. Веснушчатые щеки были влажными, слипшиеся ресницы торчали, как лучи звезды.
– Я знаю, что ты любишь меня, – сказал Коул. – Я знаю, что ты будешь стоять за меня насмерть, если я прав, и грызть и пилить меня, когда я буду не прав. Это настоящая любовь, Эви.
Он снова поцеловал ее – на этот раз страстно. В коридор могли войти, но ему было все равно.
– Ну что, пошли? – спросила она через несколько минут.
Они по-прежнему стояли, тесно обнявшись.
Коул вздохнул.
– Да, пора выйти к народу, – с неохотой сказал он.
– Они же помогали тебе! – укоризненно посмотрела на него Эви.
– Я знаю…
Держась за руки, они подошли к двери. Коул толкнул ее.
Снаружи никого не было.
Эви растерянно огляделась по сторонам.
– Что, они нас не дождались? Не верю!
Коул нахлобучил на голову ковбойскую шляпу и понимающе прищурился.
– Устали, наверное…
– Нуда, конечно. Эти полицейские провозились целую вечность. Я уже боялась… – Эви покраснела. – Я уже собиралась устроить сидячую забастовку. Или, по крайней мере, подать жалобу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
А Коул разбирался со своими трудностями сам. Научится ли он когда-нибудь делиться ими?
Эви, наконец, добралась до барьера и перегнулась через него, чтобы поблагодарить Селину. Они обнялись, потом адвокат заметила, куда смотрит Эви, и отступила назад.
– Его выпустят через час, после того как уладят все формальности…
Эви кивнула.
* * *
В коридоре было пусто, лишь временами по нему проходил кто-нибудь из служащих.
Эви терпеливо ждала Коула. Но не может, же она ждать вечно! Она знала, что надо быть готовой ко всему, в том числе к тому, что он может снова объявить ей, что они не подходят друг другу. Она делала все, что было в ее силах, чтобы доказать Коулу, что любовь стоит того, чтобы за нее бороться. Настоящая любовь. Такая, которая заставляет больше всего заботиться о том, кого любишь – не забывая при этом о себе.
И, как и во всякой борьбе, здесь можно потерпеть поражение. Надо смотреть на вещи трезво. Они провели вместе всего неделю – и потом расстались на три дня. Этого недостаточно, чтобы завязать прочные отношения. Если для этого недостаточно любви.
Он должен признать, что любовь может быть не только такой, какая связывала его родителей.
Она должна рискнуть сказать ему это.
Коул вышел из-за угла, увидел ее и остановился.
Эви вытянулась. Она вертела в руках ковбойскую шляпу. Потом нервно взмахнула ею. Голос ее сделался пронзительным от волнения:
– Я вижу, тут все мужчины ходят в таких шляпах. Я подумала, может, и ты захочешь…
Коул посмотрел на нее долгим взглядом. Взгляд у него был суровый, но за этим что-то скрывалось. Печаль? Нежность? Нет, не стоит гадать. Лучше подождать, послушать, что он скажет, и быть готовой ко всему.
Эви протянула ему шляпу.
Коул шагнул вперед, взял ее, посмотрел, покрутил…
– Я попросила всех остальных, чтобы они подождали снаружи, – сказала Эви. – Они все ждут тебя, чтобы поздравить. С освобождением… и с возвращением домой.
Коул удивленно посмотрел на нее.
– В Монтану.
– Хмм.
– Ты останешься здесь?
– У меня же работа в Мичигане. Если, конечно, Бад меня не выгонит, – наконец произнес Коул.
– Да ты что! Ты же его лучший механик. Он будет тебе рад!
Эви помолчала.
– И я тоже, – закончила она.
По коридору процокала на высоких каблучках секретарша. Коул подождал, пока она уйдет. Потом огляделся по сторонам.
– Может, пойдем?
Сердце у нее упало. Вот оно как… Он торопится присоединиться к остальным. Он не хочет оставаться с ней наедине. Что ж, можно было догадаться. Он ведь сказал ей это почти напрямик…
Эви направилась к двери.
Когда она проходила мимо Коула, он взял ее за рукав и мягко развернул к себе.
– Я еще не успел поблагодарить тебя.
Эви попыталась пожать плечами, боясь расплакаться.
Коул не знал, с чего начать. Он шагнул вперед.
– Извини…
– Не надо. Я…
– Тсс…
И он поцеловал ее – крепко, нежно и благодарно.
Она прижалась к нему, не смея дышать, не смея надеяться.
Он прижался лбом к ее лбу, так, что его теплое дыхание щекотало ей щеку.
– Застряла ты тут из-за меня, – сказал он. – Полетели все твои планы…
Эви подняла голову. В глазах у него играли искорки света, и к вискам разбежались веселые морщинки. Он выглядел усталым, измученным. И, как всегда, неотразимым!
Эви прижалась к нему так, что не могла вздохнуть. Но ей было все равно.
– Я просто не могла уехать, – сказала она. – Я знала, что ты не хочешь, чтобы я оставалась здесь, но что мне было делать? Отступить при первой же трудности?
– Сбежать…
Эви крепко взяла его за воротник. Ему давно уже пора простить себя за то, что он убежал из дома. Ведь он спасал свою жизнь!
– Ты сделал все, что мог. Ты выжил! Быть может, теперь ты поступил бы иначе, но ты не сделал ничего дурного!
– Ты меня даже не слышала…
– Слышала. Но не послушалась.
– Опять то же самое. Любовь, честь, послушание…
– Да, но только если тот, кого ты любишь, прав. Надо бы вносить такой пункт в свадебный контракт.
– К сведению потребителей… – пошутил Коул.
– Да, – Эви стерла со щеки слезу.
– Да, – и Коул поцеловал ее в лоб.
– Ты надо мной смеешься? – воинственно спросила Эви.
– Ты у меня герой. Ты меня спасла. И если ты считаешь, что права, тебя ничто не остановит.
– Ничто. И ты в том числе.
Она уютно прижалась к нему. Он гладил ее по голове, лаская губами ее лоб.
Она вдыхала знакомый терпкий запах и уже не пыталась сдерживать слезы.
– Прости, что я пытался оттолкнуть тебя, – шепнул он. – Мне очень жаль…
– Мне тоже! – Она взъерошила его волосы, подняла на него взгляд и фыркнула. Легонько ткнула кулачком его в грудь. – Ты что думаешь, мне было очень приятно, когда ты сказал мне, чтобы я убиралась? Я ужасно обиделась, Крик. Но я все поняла. Должен же кто-то из нас двоих быть умнее…
Коул взглянул в ее лучистые глаза. Странная штука – любовь! Она лишает человека всех стен, которыми он себя окружает, разрушает все барьеры. Эви видела его насквозь, со всеми его ошибками и страхами.
Она была в суде, в полицейском участке, разговаривала со свидетелями, с адвокатами. И когда он утратил веру в себя и в любовь, Эви помогла ему вновь обрести все это.
Да, конечно, она тоже сомневается… Эви крутила пуговицу у него на рубашке, пока Коул не понял намека.
– В чем дело?
– Мы ведь знакомы всего неделю…
– Да, этого маловато для серьезных отношений.
– Вот и я говорю.
– Но на самом деле мы знакомы гораздо дольше.
– Что ты имеешь в виду?
Коул взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза.
– Я влюбился в тебя с первого взгляда, – признался он.
– В самом деле?
– По уши влюбился.
– Что же ты молчал?
– Я о многом раньше молчал.
Эви смотрела на него. Веснушчатые щеки были влажными, слипшиеся ресницы торчали, как лучи звезды.
– Я знаю, что ты любишь меня, – сказал Коул. – Я знаю, что ты будешь стоять за меня насмерть, если я прав, и грызть и пилить меня, когда я буду не прав. Это настоящая любовь, Эви.
Он снова поцеловал ее – на этот раз страстно. В коридор могли войти, но ему было все равно.
– Ну что, пошли? – спросила она через несколько минут.
Они по-прежнему стояли, тесно обнявшись.
Коул вздохнул.
– Да, пора выйти к народу, – с неохотой сказал он.
– Они же помогали тебе! – укоризненно посмотрела на него Эви.
– Я знаю…
Держась за руки, они подошли к двери. Коул толкнул ее.
Снаружи никого не было.
Эви растерянно огляделась по сторонам.
– Что, они нас не дождались? Не верю!
Коул нахлобучил на голову ковбойскую шляпу и понимающе прищурился.
– Устали, наверное…
– Нуда, конечно. Эти полицейские провозились целую вечность. Я уже боялась… – Эви покраснела. – Я уже собиралась устроить сидячую забастовку. Или, по крайней мере, подать жалобу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49