– У тебя замечательное чутье, но ведь ты доведешь себя до сумасшествия, если будешь стараться читать мысли каждой персоны, которая проходит через твои двери. Ты обречена на ошибки, Стиви, от них никуда не денешься… Так что смирись с этим и постарайся привыкнуть.
Хотя совет Бена звучал весьма здраво, Стиви смогла принять его лишь частично. Она воспринимала каждую ошибку как личный просчет, даже крах, и, как ни больно было это сделать, была вынуждена признать, что попадались люди, которым Оазис не мог помочь. В результате горького опыта она выучила сигналы опасности, которые помогали распознавать их: женщин, изолированных и замкнутых, пусть даже они не пили и не употребляли наркотики; упорно требовавших, чтобы в них видели важных персон, не таких, как все; не желавших и не умевших отказаться от своего деструктивного поведения, неспособных слышать ничего, что могло бы им помочь; женщин, постоянно злых, одержимых паранойей.
Хоть ее работа и предполагала непрестанную борьбу, Стиви находила в ней покой и полноту жизни, даже смысл своего существования. Ее отношения с Беном давали ей то чувство безопасности и надежности, о которых она всю жизнь тосковала, но никогда прежде не знала. Впервые в своей жизни она начинала думать, что у нее есть все, что ей нужно.
Уверенная в том, что она и Бен похожи на две половинки одного целого, действующие в совершенной гармонии, она была удивлена, когда в разгар совещания, на котором они каждую неделю обсуждали свои достижения и промахи, заметила, что он уставился в окно. Она замолчала, но он, казалось, долго не замечал этого. Неожиданно он обернулся и с горячностью, которую она до этого не замечала за ним, выпалил:
– Выходи за меня замуж, Стиви… прямо сейчас. Она недоверчиво посмотрела на него. Откуда это у него? – удивилась она. И почему такая спешка? Он запоздало улыбнулся и взял ее за руку.
– Понимаю, что это не самое романтическое объяснение в мире, но я предлагаю тебе руку и сердце. Просто скажи, что ты согласна выйти за меня замуж…
– Ничего не понимаю, – удивилась она. – У нас ведь все и так идет хорошо, Бен. Почему тебе так внезапно понадобилось жениться?
– Это вовсе не внезапно… Если бы я не был тебе безразличен, ты бы заметила.
Упрек, прозвучавший в голосе Бена, показался ей таким же поразительным, как и его предложение. Она отодвинула в сторону бумаги извиняющимся жестом.
– Хорошо, – сказала она, – прости меня, если я была слишком занята своими делами. Расскажи мне, Бен. Расскажи, в чем дело?
Он провел рукой по своим серебряным волосам, хотя выглядел при этом волнующимся мальчишкой.
– Мне требуется какая-то определенность в моей жизни, Стиви. Я не хочу, чтобы все продолжалось вот гак, как сейчас… ведь я просто плыву по течению.
– Как ты можешь так говорить, Бен? А я-то думала, что мы вместе создаем эту жизнь.
Он покачал головой:
– Оазис… это твоя жизнь, Стиви. Я же просто был твоим союзником… принцем-консортом, – добавил он с ноткой разочарования.
– Нет, – перебила его она. – Ты был жизненной необходимостью с самого начала.
– Не буду спорить, – мягко согласился он. – Но этого для меня недостаточно, Стиви. Я хочу иметь настоящую семью, не просто… договоренность. Я хочу, чтобы мы были семьей… может быть, даже родили ребенка…
С каждым его словом Стиви все меньше верила своим ушам. То, что предлагал Бен… все это так отличалось от того, что было нужно ей.
– Ты дашь мне какое-то время подумать над этим? – попросила она. – Мне нужно…
– Время… – ответил он тихо. – Я думаю, что это и есть ответ.
– Не надо так, – умоляюще сказала она, не в состоянии понять настойчивость Бена. После всех лет терпения и взаимопонимания почему он ведет себя так?
Когда администратор компании «Уолш Фаундейшн» позвонил Стиви и спросил, не может ли она приехать в Вашингтон, чтобы обсудить пожертвования на Оазис, каковые компания намеревается сделать в следующем году, она немедленно согласилась, с облегчением получив законное извинение для отсрочки ее ответа Бену. Его предложение совершенно выбило ее из колеи; Стиви не только начала догадываться, что не знает Бена вовсе, хотя была до сих пор уверена в обратном; еще ее угнетало открытие, что он хотел и надеялся на коренные изменения в их отношениях.
Поездка в Вашингтон необходима, сказала она Бену, так же как и ему необходимо остаться тут и присматривать за Оазисом в ее отсутствие. Поверил ли он ей, думала она, или понял, что опрокинул ее и без того хрупкое ощущение жизни, уверенность, что все у нее идет так, как нужно?
И все же лишь только она оказалась в самолете, как сознание вины охватило ее. Мольба Бена о настоящем доме и семье глубоко тронула ее. Он заслуживал большего, чем отговорки и увертки, и она видела, что обидела его, не ответив сразу спонтанным и радостным «да». Как могла Стиви рассчитывать на то, что он поймет ее колебания, когда и сама она не вполне их понимала? Было ли это из-за того, что предложение Бена застало ее врасплох – или в этом было нечто, что обидело бы его еще больше… мечта, которую она отодвинула далеко, но все-таки не забыла, мечта о любви другого человека?
Когда Стиви прилетела в Вашингтон, в аэропорту ее встретил Винсент Сазерленд, администратор «Уолш Фаундейшн», и пригласил в ожидавший их лимузин.
– Надеюсь, вы не станете возражать, – сказал он, – но я взял на себя смелость включить ваше имя в список приглашенных на сегодняшний банкет.
– Разумеется, нет, – вежливо ответила она, хотя на самом деле надеялась воспользоваться представившейся возможностью и как следует выспаться перед долгой и утомительной процедурой предполагаемого распределения фондов, жертвуемых компанией «Уолш», пункт за пунктом, завтра утром.
– Хорошо, – сказал он. – Моя жена с нетерпением ждет встречи с вами. А также, могу добавить, остальные члены правления. Это исключительно дело общественных связей, – добавил он с извиняющейся улыбкой. – Коль скоро вы пользуетесь поддержкой миссис Уолш, правление обязано в той или иной степени одобрить пожертвования, запланированные на будущий год, но…
– Я понимаю, – сказала она. – Правление желает посмотреть на персону, пользующуюся благосклонностью миссис Уолш. Не могу сказать, что осуждаю их, мистер Сазерленд. Вероятно, мне следовало бы совершить подобную поездку раньше, однако у меня всегда проблемы с временем.
– Ну, так вы приехали сейчас, – вежливо вмешался Сазерленд. – Надеюсь, что мы сможем сделать ваше пребывание в Вашингтоне приятным настолько, что вы охотно приедете к нам еще раз.
Сазерленд высадил Стиви у отеля «Майский цветок» и обещал заехать через три часа. И лишь обосновавшись в номере и начав распаковывать вещи, она обнаружила, что не привезла с собой ничего даже отдаленно пригодного, чтобы надеть на торжественный прием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Хотя совет Бена звучал весьма здраво, Стиви смогла принять его лишь частично. Она воспринимала каждую ошибку как личный просчет, даже крах, и, как ни больно было это сделать, была вынуждена признать, что попадались люди, которым Оазис не мог помочь. В результате горького опыта она выучила сигналы опасности, которые помогали распознавать их: женщин, изолированных и замкнутых, пусть даже они не пили и не употребляли наркотики; упорно требовавших, чтобы в них видели важных персон, не таких, как все; не желавших и не умевших отказаться от своего деструктивного поведения, неспособных слышать ничего, что могло бы им помочь; женщин, постоянно злых, одержимых паранойей.
Хоть ее работа и предполагала непрестанную борьбу, Стиви находила в ней покой и полноту жизни, даже смысл своего существования. Ее отношения с Беном давали ей то чувство безопасности и надежности, о которых она всю жизнь тосковала, но никогда прежде не знала. Впервые в своей жизни она начинала думать, что у нее есть все, что ей нужно.
Уверенная в том, что она и Бен похожи на две половинки одного целого, действующие в совершенной гармонии, она была удивлена, когда в разгар совещания, на котором они каждую неделю обсуждали свои достижения и промахи, заметила, что он уставился в окно. Она замолчала, но он, казалось, долго не замечал этого. Неожиданно он обернулся и с горячностью, которую она до этого не замечала за ним, выпалил:
– Выходи за меня замуж, Стиви… прямо сейчас. Она недоверчиво посмотрела на него. Откуда это у него? – удивилась она. И почему такая спешка? Он запоздало улыбнулся и взял ее за руку.
– Понимаю, что это не самое романтическое объяснение в мире, но я предлагаю тебе руку и сердце. Просто скажи, что ты согласна выйти за меня замуж…
– Ничего не понимаю, – удивилась она. – У нас ведь все и так идет хорошо, Бен. Почему тебе так внезапно понадобилось жениться?
– Это вовсе не внезапно… Если бы я не был тебе безразличен, ты бы заметила.
Упрек, прозвучавший в голосе Бена, показался ей таким же поразительным, как и его предложение. Она отодвинула в сторону бумаги извиняющимся жестом.
– Хорошо, – сказала она, – прости меня, если я была слишком занята своими делами. Расскажи мне, Бен. Расскажи, в чем дело?
Он провел рукой по своим серебряным волосам, хотя выглядел при этом волнующимся мальчишкой.
– Мне требуется какая-то определенность в моей жизни, Стиви. Я не хочу, чтобы все продолжалось вот гак, как сейчас… ведь я просто плыву по течению.
– Как ты можешь так говорить, Бен? А я-то думала, что мы вместе создаем эту жизнь.
Он покачал головой:
– Оазис… это твоя жизнь, Стиви. Я же просто был твоим союзником… принцем-консортом, – добавил он с ноткой разочарования.
– Нет, – перебила его она. – Ты был жизненной необходимостью с самого начала.
– Не буду спорить, – мягко согласился он. – Но этого для меня недостаточно, Стиви. Я хочу иметь настоящую семью, не просто… договоренность. Я хочу, чтобы мы были семьей… может быть, даже родили ребенка…
С каждым его словом Стиви все меньше верила своим ушам. То, что предлагал Бен… все это так отличалось от того, что было нужно ей.
– Ты дашь мне какое-то время подумать над этим? – попросила она. – Мне нужно…
– Время… – ответил он тихо. – Я думаю, что это и есть ответ.
– Не надо так, – умоляюще сказала она, не в состоянии понять настойчивость Бена. После всех лет терпения и взаимопонимания почему он ведет себя так?
Когда администратор компании «Уолш Фаундейшн» позвонил Стиви и спросил, не может ли она приехать в Вашингтон, чтобы обсудить пожертвования на Оазис, каковые компания намеревается сделать в следующем году, она немедленно согласилась, с облегчением получив законное извинение для отсрочки ее ответа Бену. Его предложение совершенно выбило ее из колеи; Стиви не только начала догадываться, что не знает Бена вовсе, хотя была до сих пор уверена в обратном; еще ее угнетало открытие, что он хотел и надеялся на коренные изменения в их отношениях.
Поездка в Вашингтон необходима, сказала она Бену, так же как и ему необходимо остаться тут и присматривать за Оазисом в ее отсутствие. Поверил ли он ей, думала она, или понял, что опрокинул ее и без того хрупкое ощущение жизни, уверенность, что все у нее идет так, как нужно?
И все же лишь только она оказалась в самолете, как сознание вины охватило ее. Мольба Бена о настоящем доме и семье глубоко тронула ее. Он заслуживал большего, чем отговорки и увертки, и она видела, что обидела его, не ответив сразу спонтанным и радостным «да». Как могла Стиви рассчитывать на то, что он поймет ее колебания, когда и сама она не вполне их понимала? Было ли это из-за того, что предложение Бена застало ее врасплох – или в этом было нечто, что обидело бы его еще больше… мечта, которую она отодвинула далеко, но все-таки не забыла, мечта о любви другого человека?
Когда Стиви прилетела в Вашингтон, в аэропорту ее встретил Винсент Сазерленд, администратор «Уолш Фаундейшн», и пригласил в ожидавший их лимузин.
– Надеюсь, вы не станете возражать, – сказал он, – но я взял на себя смелость включить ваше имя в список приглашенных на сегодняшний банкет.
– Разумеется, нет, – вежливо ответила она, хотя на самом деле надеялась воспользоваться представившейся возможностью и как следует выспаться перед долгой и утомительной процедурой предполагаемого распределения фондов, жертвуемых компанией «Уолш», пункт за пунктом, завтра утром.
– Хорошо, – сказал он. – Моя жена с нетерпением ждет встречи с вами. А также, могу добавить, остальные члены правления. Это исключительно дело общественных связей, – добавил он с извиняющейся улыбкой. – Коль скоро вы пользуетесь поддержкой миссис Уолш, правление обязано в той или иной степени одобрить пожертвования, запланированные на будущий год, но…
– Я понимаю, – сказала она. – Правление желает посмотреть на персону, пользующуюся благосклонностью миссис Уолш. Не могу сказать, что осуждаю их, мистер Сазерленд. Вероятно, мне следовало бы совершить подобную поездку раньше, однако у меня всегда проблемы с временем.
– Ну, так вы приехали сейчас, – вежливо вмешался Сазерленд. – Надеюсь, что мы сможем сделать ваше пребывание в Вашингтоне приятным настолько, что вы охотно приедете к нам еще раз.
Сазерленд высадил Стиви у отеля «Майский цветок» и обещал заехать через три часа. И лишь обосновавшись в номере и начав распаковывать вещи, она обнаружила, что не привезла с собой ничего даже отдаленно пригодного, чтобы надеть на торжественный прием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137