Она воображала дюжины нелепых случаев… обливающаяся слезами Ирэн попадает под машину, Ирэн лежит в госпитале, совершенно одинокая…
Один за другим она обзвонила городские госпитали, но Ирэн Найт нигде не было.
Стиви отменила все свои контракты на следующие несколько дней, не обращая внимания на последовавшие протесты и угрозы. Она не принимала никаких приглашений, чтобы день и ночь находиться у телефона. Боясь повторного звонка адмирала, она отвечала на каждый телефонный звонок измененным голосом, чтобы в случае, если он позвонит, выдать себя за экономку.
Каждые несколько часов она созванивалась с полицией, умоляя их поусердней искать ее мать, отказываясь верить утешениям, которые они произносили.
– Отсутствие новостей – это хорошая новость, – сказал сержант Полсен. – Ее нет ни в одном госпитале, нет и в… – Он замялся. – Так что у нас есть все основания надеяться, что она жива и здорова.
Прошло еще два мучительных дня, прежде чем сержант Полсен позвонил с новостями об Ирэн: – Мисс Найт? Ваша мать у нас здесь… – Слава Богу! Она… в порядке, сержант? Наступила небольшая пауза.
Сейчас она немножко трясется, но думаю, что через пару дней придет в норму. Почему бы вам не приехать и не забрать ее прямо сейчас?
– Еду. Спасибо, сержант. Спасибо.
Стиви даже не стала вызывать свой автомобиль. Такси будет быстрей. Она схватила сумочку с деньгами и побежала к лифту.
Когда она добралась до 12-го полицейского участка, то подбежала к дежурному сержанту:
– Мне нужен сержант Полсен. Он сказал, что моя мать здесь… Ирэн Найт. Где она?
Служака справился с записями, а затем показал на длинный коридор. Стиви помчалась туда – и столкнулась нос к носу с адмиралом, его лицо было чернее тучи.
– У тебя крепкие нервы, раз ты показываешься здесь после всего, что ты сделала! Выставила свою собственную мать на улицу… даже не поставила меня и известность, жива она или нет!
– Но я искала ее с тех пор, как ты позвонил, – запротестовала она. – И нашла…
– Ни черта ты не нашла, тупая потаскуха! Это мои люди нашли Ирэн. После всего, что ты ей сделала, у тебя еще хватило наглости явиться сюда!
– Но что…
– Я велел твоей матери не вмешиваться, но она все упрашивала меня. Ты ведь знаешь, что бедная женщина такая нежная. В прошлом году она целый месяц была в госпитале. А ты хоть вспомнила о ней? Нет! Ты снова разбила ее сердце… Черт побери, она едва не угробила себя, пила два дня в каком-то грязном баре, а потом какая-то грязная тварь ее обчистила! Мы тебя должны за это благодарить, Стефания… будто ты и до этого мало причиняла нам зла!
Стиви оглянулась на группу полисменов, внимательно слушавших филиппики адмирала, словно надеясь обрести в их лице союзников, но этого не произошло. Братство мужчин в мундирах держалось крепко.
– Позволь мне увидеть ее, – взмолилась она. – Я просто хочу удостовериться, что с ней все в порядке…
– Ни черта я тебе не дам! – заревел он. – Катись отсюда. И держись от нас подальше, если не хочешь себе неприятностей. Если ты когда-нибудь потревожишь нас снова, то пожалеешь, что не умерла раньше. Черт побери, а что до меня, то ты уже мертвая!
Дрогнув под напором отца, Стиви вылетела из полицейского участка. На улице она прижала руки к ушам и завыла, словно желая заглушить те резкие слова, которые все еще отдавались в ее мозгу. И все-таки она их по-прежнему слышала и знала, что будет слышать всю свою жизнь.
6
Стояла середина лета, когда принадлежащий Самсону караван лимузинов и грузовиков с оборудованием выехал из Нью-Йорка и направился на север в Коннектикут. Место для съемок, которое он выбрал, оказалось пышным каменным замком, украшенным горгульями, что стоял на высоком холме, поросшем травой, и был окружен маленьким рвом. Выстроенный в восемнадцатом веке магнатом торгового флота, в последние двадцать лет он был необитаем.
Когда разведчики Самсона нашли это место, вид у него был печальный, запущенный, почти отталкивающий. Бассейн, пристроенный в двадцатых годах, был полон водорослей и мхов. Некогда величественный парк уже десятилетие не видел садовника. Однако внутри, под толстыми слоями пыли, блеск ушедшей эпохи сохранился. И в бальном зале с высокими, в два этажа, стенами, украшенными золочеными листьями, и в итальянских мраморных полах, и в широких лестницах с резными перилами из красного дерева, и в таинственных комнатах в башнях.
Это было великолепное место для первой эпической картины Самсона – «Мечты Дракулы». Все, что требовалось, чтобы быть готовым к съемкам, – это огромная сумма, но и это тоже было у Самсона впервые, – деньги, которые дали богатые посетители Забегаловки и их друзья. Дворец проветривался и чистился, мебель подбирали специалисты по старине. Парк чистили и приводили в порядок. Бассейн тоже вычистили, починили и заполнили свежей водой; павильон отремонтировали и провели туда электричество.
Наняли поставщика провизии, чтобы кормить съемочную группу, а также уборочную службу. И когда все было приготовлено в соответствии с инструкциями Самсона, пригласили прессу на коктейль и брифинг «Самый честолюбивый проект Самсона Лава», которые были устроены на лужайке перед домом.
– О чем будет картина, Самсон? – хотелось знать каждому репортеру.
– Это миф и аллегория, – отвечал он, стоя перед ними, – комментарий на тему о современной жизни, если угодно. Я не могу сказать больше, и если вы видели мою предыдущую работу, то поймете почему. Картины Самсона Лава – это динамичный, живой организм. Его невозможно уложить в прокрустово ложе сюжета. Он просто будет рождаться сам собой.
Это верно, что вы будете исполнять заглавную роль? А если да, то что заставило вас встать перед камерой?
– Все верно, – подтвердил он, самоуниженно пожимая плечами, – однако заглавная роль является чисто символической, и я рассматриваю это как возможность роста, как эксперимент, не больше. Настоящие звезды – это Милая Стиви Найт, которая играет Мину; моя дорогая Пип, которая играет Люси; и Пол Максвелл, он играет доктора Ван-Хелсинга.
Последовало еще несколько вопросов, и Самсон отвечал на них с необычной для него скромностью. Репортеры задержались достаточно долго, резво потребляя выставленные спиртные напитки. Когда они уехали, Самсон объявил остаток вечера свободным.
– Наслаждайтесь свободным временем, дети, – сказал он, – но отправляйтесь спать пораньше и воздержитесь сегодня от фармацевтических препаратов. Я хочу, чтобы все проснулись завтра утром с ясной головой и веселыми лицами. – И после этого он удалился в комнату, что находилась в башне, выбрав ее себе в качестве личных покоев.
– Я не верю своим ушам, – сказала Стиви Пип. – Пораньше в постель, рано подниматься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Один за другим она обзвонила городские госпитали, но Ирэн Найт нигде не было.
Стиви отменила все свои контракты на следующие несколько дней, не обращая внимания на последовавшие протесты и угрозы. Она не принимала никаких приглашений, чтобы день и ночь находиться у телефона. Боясь повторного звонка адмирала, она отвечала на каждый телефонный звонок измененным голосом, чтобы в случае, если он позвонит, выдать себя за экономку.
Каждые несколько часов она созванивалась с полицией, умоляя их поусердней искать ее мать, отказываясь верить утешениям, которые они произносили.
– Отсутствие новостей – это хорошая новость, – сказал сержант Полсен. – Ее нет ни в одном госпитале, нет и в… – Он замялся. – Так что у нас есть все основания надеяться, что она жива и здорова.
Прошло еще два мучительных дня, прежде чем сержант Полсен позвонил с новостями об Ирэн: – Мисс Найт? Ваша мать у нас здесь… – Слава Богу! Она… в порядке, сержант? Наступила небольшая пауза.
Сейчас она немножко трясется, но думаю, что через пару дней придет в норму. Почему бы вам не приехать и не забрать ее прямо сейчас?
– Еду. Спасибо, сержант. Спасибо.
Стиви даже не стала вызывать свой автомобиль. Такси будет быстрей. Она схватила сумочку с деньгами и побежала к лифту.
Когда она добралась до 12-го полицейского участка, то подбежала к дежурному сержанту:
– Мне нужен сержант Полсен. Он сказал, что моя мать здесь… Ирэн Найт. Где она?
Служака справился с записями, а затем показал на длинный коридор. Стиви помчалась туда – и столкнулась нос к носу с адмиралом, его лицо было чернее тучи.
– У тебя крепкие нервы, раз ты показываешься здесь после всего, что ты сделала! Выставила свою собственную мать на улицу… даже не поставила меня и известность, жива она или нет!
– Но я искала ее с тех пор, как ты позвонил, – запротестовала она. – И нашла…
– Ни черта ты не нашла, тупая потаскуха! Это мои люди нашли Ирэн. После всего, что ты ей сделала, у тебя еще хватило наглости явиться сюда!
– Но что…
– Я велел твоей матери не вмешиваться, но она все упрашивала меня. Ты ведь знаешь, что бедная женщина такая нежная. В прошлом году она целый месяц была в госпитале. А ты хоть вспомнила о ней? Нет! Ты снова разбила ее сердце… Черт побери, она едва не угробила себя, пила два дня в каком-то грязном баре, а потом какая-то грязная тварь ее обчистила! Мы тебя должны за это благодарить, Стефания… будто ты и до этого мало причиняла нам зла!
Стиви оглянулась на группу полисменов, внимательно слушавших филиппики адмирала, словно надеясь обрести в их лице союзников, но этого не произошло. Братство мужчин в мундирах держалось крепко.
– Позволь мне увидеть ее, – взмолилась она. – Я просто хочу удостовериться, что с ней все в порядке…
– Ни черта я тебе не дам! – заревел он. – Катись отсюда. И держись от нас подальше, если не хочешь себе неприятностей. Если ты когда-нибудь потревожишь нас снова, то пожалеешь, что не умерла раньше. Черт побери, а что до меня, то ты уже мертвая!
Дрогнув под напором отца, Стиви вылетела из полицейского участка. На улице она прижала руки к ушам и завыла, словно желая заглушить те резкие слова, которые все еще отдавались в ее мозгу. И все-таки она их по-прежнему слышала и знала, что будет слышать всю свою жизнь.
6
Стояла середина лета, когда принадлежащий Самсону караван лимузинов и грузовиков с оборудованием выехал из Нью-Йорка и направился на север в Коннектикут. Место для съемок, которое он выбрал, оказалось пышным каменным замком, украшенным горгульями, что стоял на высоком холме, поросшем травой, и был окружен маленьким рвом. Выстроенный в восемнадцатом веке магнатом торгового флота, в последние двадцать лет он был необитаем.
Когда разведчики Самсона нашли это место, вид у него был печальный, запущенный, почти отталкивающий. Бассейн, пристроенный в двадцатых годах, был полон водорослей и мхов. Некогда величественный парк уже десятилетие не видел садовника. Однако внутри, под толстыми слоями пыли, блеск ушедшей эпохи сохранился. И в бальном зале с высокими, в два этажа, стенами, украшенными золочеными листьями, и в итальянских мраморных полах, и в широких лестницах с резными перилами из красного дерева, и в таинственных комнатах в башнях.
Это было великолепное место для первой эпической картины Самсона – «Мечты Дракулы». Все, что требовалось, чтобы быть готовым к съемкам, – это огромная сумма, но и это тоже было у Самсона впервые, – деньги, которые дали богатые посетители Забегаловки и их друзья. Дворец проветривался и чистился, мебель подбирали специалисты по старине. Парк чистили и приводили в порядок. Бассейн тоже вычистили, починили и заполнили свежей водой; павильон отремонтировали и провели туда электричество.
Наняли поставщика провизии, чтобы кормить съемочную группу, а также уборочную службу. И когда все было приготовлено в соответствии с инструкциями Самсона, пригласили прессу на коктейль и брифинг «Самый честолюбивый проект Самсона Лава», которые были устроены на лужайке перед домом.
– О чем будет картина, Самсон? – хотелось знать каждому репортеру.
– Это миф и аллегория, – отвечал он, стоя перед ними, – комментарий на тему о современной жизни, если угодно. Я не могу сказать больше, и если вы видели мою предыдущую работу, то поймете почему. Картины Самсона Лава – это динамичный, живой организм. Его невозможно уложить в прокрустово ложе сюжета. Он просто будет рождаться сам собой.
Это верно, что вы будете исполнять заглавную роль? А если да, то что заставило вас встать перед камерой?
– Все верно, – подтвердил он, самоуниженно пожимая плечами, – однако заглавная роль является чисто символической, и я рассматриваю это как возможность роста, как эксперимент, не больше. Настоящие звезды – это Милая Стиви Найт, которая играет Мину; моя дорогая Пип, которая играет Люси; и Пол Максвелл, он играет доктора Ван-Хелсинга.
Последовало еще несколько вопросов, и Самсон отвечал на них с необычной для него скромностью. Репортеры задержались достаточно долго, резво потребляя выставленные спиртные напитки. Когда они уехали, Самсон объявил остаток вечера свободным.
– Наслаждайтесь свободным временем, дети, – сказал он, – но отправляйтесь спать пораньше и воздержитесь сегодня от фармацевтических препаратов. Я хочу, чтобы все проснулись завтра утром с ясной головой и веселыми лицами. – И после этого он удалился в комнату, что находилась в башне, выбрав ее себе в качестве личных покоев.
– Я не верю своим ушам, – сказала Стиви Пип. – Пораньше в постель, рано подниматься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137