А!.. – Он вытащил бесценное платье, сделанное целиком из черных перьев марабу. Не раздумывая ни минуты, он схватил ножницы и отхватил примерно половину платья, оставив всего лишь крошечное мини.
– Вот, – заявил он с удовлетворением, – теперь нам нужна накидка. – Из длинного шкафа с мехами он выбрал накидку с капюшоном из белого горностая. – Драматично, тебе не кажется? Как раз подходит для открытия. – Так шло и дальше. К наряду добавились черные шелковые чулки, черные замшевые туфли – казалось, у него есть все и всех размеров – и, наконец, нитка жемчуга, который свисал до ее бедер, даже когда ее немного укоротили. – Что ж, так будет неплохо, – сказал он наконец.
– А что ты наденешь?
С улыбкой чеширского кота Самсон повторил одну из своих любимых проповедей:
– Это уж мое дело – знать, а твое – увидеть.
– Ох, да ладно, – проворчала она. – Неужели тебе всегда нужно держать себя с такой важностью?
Его тон внезапно стал жестким.
– Да, это так, Милая Стиви. Это кардинальное правило Забегаловки, и никогда не забывай его. Во-первых, в-последних и навсегда, Самсон всегда на посту.
В этом заявлении было столько детской нетерпеливости, что Стиви едва не засмеялась. Но тон его голоса свидетельствовал, что он абсолютно серьезен, поэтому она послушно ему кивнула.
После этого Самсон улыбнулся и похлопал Стиви по щеке.
– Славная девочка… Пожалуй, я в конце концов разрешу тебе поглядеть мой костюм пораньше. – Он исчез в глубине своей огромной гардеробной.
Пока Стиви ждала, она внезапно подумала про адмирала, про то, как он тоже любил отдавать приказы. Но Самсон был другим. Ну и что, если ему нравилось командовать людьми вокруг себя? К ней Самсон относился хорошо; он уже сделал для нее больше, чем родители за всю их жизнь.
– Вуаля! – Самсон торжественно вышел, облаченный в древний черный фрак с красными обшлагами, белую плиссированную шелковую рубашку, заколотую бриллиантовыми запонками, и черную накидку с капюшоном и подкладкой из красного шелка. С величественным видом он набросил капюшон на лицо, его серебряные кошачьи глаза сверкнули озорством.
Стиви хихикнула:
– Ты похож на графа Дракулу.
Самсон откинул капюшон, и на какой-то момент Стиви испугалась, что сказала что-то не то.
– Хм-м, граф Дракула, – размышлял он вслух, – известный также как Влад Жестокий… князь тьмы, смертельный, но мудрый… мастер эротики, но при этом глубоко одинокий. Мне нравится это, Милая Стиви. Твое замечание мне очень нравится. – Схватив руку Стиви, он поцеловал ее, а затем для пробы укусил ее в запястье.
– О-ох! – взвыла она не столько от боли, сколько развеселившись. – Прекрати, или я вобью кол в твое сердце!
– Ах, сначала ты еще найди его. А если найдешь, смерть может быть интересной с художественной точки зрения, подлинная епифания. Затем, если я умру, – быстро поправил он сам себя, – если бы я умер… разумеется, я должен умереть, как и всякий другой…
Мне хотелось бы быть погребенным на манер фараонов, в большой пирамиде, которая бы возвышалась над окрестностями, со всеми своими игрушками и всеми удовольствиями, что меня окружали… и со всеми друзьями. А ты согласишься, чтобы тебя похоронили вместе со мной, Милая Стиви? Составишь мне компанию на том свете?
Неожиданно он показался таким потерянным, что у Стиви заболело сердце, и ей захотелось его утешить.
– Конечно, – сказала она, гладя его по волосам. – Я люблю тебя, Самсон.
Он сверкнул на нее глазами.
– Нет, – рявкнул он. – Нет… никогда этого не допускай, Милая Стиви.
Смущенная его реакцией, Стиви подумала, что Самсон, должно быть, неправильно ее понял, возможно, вообразил, что она чего-то добивается от него.
– Я не имела в виду то значение, – пояснила она. – Я просто сказала, что люблю тебя… ну, так, как я люблю Пип.
Он потряс головой.
– Я знаю, что ты имела в виду… Не люби никого из нас, если можешь.
– А что тут такого неправильного, если я люблю тебя и Пип?..
Самсон пожал плечами, будто устал от разговоров.
– Давай просто скажем, что будет более красиво и художественно, если ты будешь просто обожать меня и повиноваться всем моим прихотям.
Стиви замолчала. Порой казалось, что каждый в Забегаловке говорил на каком-то своем наречии, как дети, с их придуманными словами и ритуалами. И хотя она и хотела подобрать код, но часто чувствовала, что Самсон и даже Пип говорили скорее сами с собой, чем с ней.
– Боже, я снова впадаю в депрессию! – взвыл Самсон. – Зачем же, скажи на милость, ты начала говорить про любовь и смерть – такие жалкие, ничтожные и унылые вещи? Мне хотелось одеться и немного позабавиться, а вот ты все испортила. А я-то думал, что ты мне друг.
Стиви молча слушала, как неистовствовал Самсон, удивленная полнейшей переменой в его настроении. Только что они примеряли наряды и смеялись, а теперь он вдруг стал траурным и раздражительным, да еще обвинял ее в этом!
– Ну что ты тут расселась будто чурбан, – сказал он наконец. – Либо иди домой, либо сделай для меня что-нибудь полезное!
Слова показались обидными, но она проглотила это. Что поделаешь, подумала она, Самсон ведь художник, из-за этого он не похож на простых смертных и его часто невозможно понять. Уж она-то должна быть терпимой к людям, которые не похожи на большинство.
– А что я могу сделать?
– Устрой вечеринку, – сказал он. – Я прямо сейчас хочу веселиться. Позвони Пип, скажи, чтобы она собрала некоторых из наших друзей… Она знает, что нужно делать.
И меньше чем через час Забегаловка преобразилась. Стиви дивилась на такое количество гостей, даже знаменитостей, которые бросили все и ответили на призыв Самсона.
Хотя люди танцевали и пили, явно довольные своим времяпрепровождением, эта вечеринка сильно отличалась от той первой, на которой она побывала, – сейчас все было сумрачней и интенсивней, меньше чувствовалось игры. Настроение гостей Самсона, казалось, отражало его собственные чувства.
Очень скоро воздух стал спертым и сизым от дыма. Первая партия «Дримленд Экспресс» моментально исчезла из чаши для пунша, будто гостям не терпелось отбросить запреты и полететь на другую планету.
– Наш малыш капризничает? – поинтересовалась Пип, когда приехала.
– Прямо и не знаю, что с ним, – честно ответила Стиви. – Совершенно неожиданно он стал таким… злым, и я даже не могу сообразить, что такого я сказала…
– Дело не в тебе, – возразила Пип. – Просто Самсон впал в одно из своих настроений. Помнишь Джекилла и Хайда?
Объяснение показалось совершенно неубедительным. Стиви не хотелось так думать. Какие могли быть причины того, что сначала Самсон был ей другом, а через минуту уже вел себя будто жестокий незнакомец? У нее перехватило дух, когда она увидела, как он беспокойно бродит по этажу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
– Вот, – заявил он с удовлетворением, – теперь нам нужна накидка. – Из длинного шкафа с мехами он выбрал накидку с капюшоном из белого горностая. – Драматично, тебе не кажется? Как раз подходит для открытия. – Так шло и дальше. К наряду добавились черные шелковые чулки, черные замшевые туфли – казалось, у него есть все и всех размеров – и, наконец, нитка жемчуга, который свисал до ее бедер, даже когда ее немного укоротили. – Что ж, так будет неплохо, – сказал он наконец.
– А что ты наденешь?
С улыбкой чеширского кота Самсон повторил одну из своих любимых проповедей:
– Это уж мое дело – знать, а твое – увидеть.
– Ох, да ладно, – проворчала она. – Неужели тебе всегда нужно держать себя с такой важностью?
Его тон внезапно стал жестким.
– Да, это так, Милая Стиви. Это кардинальное правило Забегаловки, и никогда не забывай его. Во-первых, в-последних и навсегда, Самсон всегда на посту.
В этом заявлении было столько детской нетерпеливости, что Стиви едва не засмеялась. Но тон его голоса свидетельствовал, что он абсолютно серьезен, поэтому она послушно ему кивнула.
После этого Самсон улыбнулся и похлопал Стиви по щеке.
– Славная девочка… Пожалуй, я в конце концов разрешу тебе поглядеть мой костюм пораньше. – Он исчез в глубине своей огромной гардеробной.
Пока Стиви ждала, она внезапно подумала про адмирала, про то, как он тоже любил отдавать приказы. Но Самсон был другим. Ну и что, если ему нравилось командовать людьми вокруг себя? К ней Самсон относился хорошо; он уже сделал для нее больше, чем родители за всю их жизнь.
– Вуаля! – Самсон торжественно вышел, облаченный в древний черный фрак с красными обшлагами, белую плиссированную шелковую рубашку, заколотую бриллиантовыми запонками, и черную накидку с капюшоном и подкладкой из красного шелка. С величественным видом он набросил капюшон на лицо, его серебряные кошачьи глаза сверкнули озорством.
Стиви хихикнула:
– Ты похож на графа Дракулу.
Самсон откинул капюшон, и на какой-то момент Стиви испугалась, что сказала что-то не то.
– Хм-м, граф Дракула, – размышлял он вслух, – известный также как Влад Жестокий… князь тьмы, смертельный, но мудрый… мастер эротики, но при этом глубоко одинокий. Мне нравится это, Милая Стиви. Твое замечание мне очень нравится. – Схватив руку Стиви, он поцеловал ее, а затем для пробы укусил ее в запястье.
– О-ох! – взвыла она не столько от боли, сколько развеселившись. – Прекрати, или я вобью кол в твое сердце!
– Ах, сначала ты еще найди его. А если найдешь, смерть может быть интересной с художественной точки зрения, подлинная епифания. Затем, если я умру, – быстро поправил он сам себя, – если бы я умер… разумеется, я должен умереть, как и всякий другой…
Мне хотелось бы быть погребенным на манер фараонов, в большой пирамиде, которая бы возвышалась над окрестностями, со всеми своими игрушками и всеми удовольствиями, что меня окружали… и со всеми друзьями. А ты согласишься, чтобы тебя похоронили вместе со мной, Милая Стиви? Составишь мне компанию на том свете?
Неожиданно он показался таким потерянным, что у Стиви заболело сердце, и ей захотелось его утешить.
– Конечно, – сказала она, гладя его по волосам. – Я люблю тебя, Самсон.
Он сверкнул на нее глазами.
– Нет, – рявкнул он. – Нет… никогда этого не допускай, Милая Стиви.
Смущенная его реакцией, Стиви подумала, что Самсон, должно быть, неправильно ее понял, возможно, вообразил, что она чего-то добивается от него.
– Я не имела в виду то значение, – пояснила она. – Я просто сказала, что люблю тебя… ну, так, как я люблю Пип.
Он потряс головой.
– Я знаю, что ты имела в виду… Не люби никого из нас, если можешь.
– А что тут такого неправильного, если я люблю тебя и Пип?..
Самсон пожал плечами, будто устал от разговоров.
– Давай просто скажем, что будет более красиво и художественно, если ты будешь просто обожать меня и повиноваться всем моим прихотям.
Стиви замолчала. Порой казалось, что каждый в Забегаловке говорил на каком-то своем наречии, как дети, с их придуманными словами и ритуалами. И хотя она и хотела подобрать код, но часто чувствовала, что Самсон и даже Пип говорили скорее сами с собой, чем с ней.
– Боже, я снова впадаю в депрессию! – взвыл Самсон. – Зачем же, скажи на милость, ты начала говорить про любовь и смерть – такие жалкие, ничтожные и унылые вещи? Мне хотелось одеться и немного позабавиться, а вот ты все испортила. А я-то думал, что ты мне друг.
Стиви молча слушала, как неистовствовал Самсон, удивленная полнейшей переменой в его настроении. Только что они примеряли наряды и смеялись, а теперь он вдруг стал траурным и раздражительным, да еще обвинял ее в этом!
– Ну что ты тут расселась будто чурбан, – сказал он наконец. – Либо иди домой, либо сделай для меня что-нибудь полезное!
Слова показались обидными, но она проглотила это. Что поделаешь, подумала она, Самсон ведь художник, из-за этого он не похож на простых смертных и его часто невозможно понять. Уж она-то должна быть терпимой к людям, которые не похожи на большинство.
– А что я могу сделать?
– Устрой вечеринку, – сказал он. – Я прямо сейчас хочу веселиться. Позвони Пип, скажи, чтобы она собрала некоторых из наших друзей… Она знает, что нужно делать.
И меньше чем через час Забегаловка преобразилась. Стиви дивилась на такое количество гостей, даже знаменитостей, которые бросили все и ответили на призыв Самсона.
Хотя люди танцевали и пили, явно довольные своим времяпрепровождением, эта вечеринка сильно отличалась от той первой, на которой она побывала, – сейчас все было сумрачней и интенсивней, меньше чувствовалось игры. Настроение гостей Самсона, казалось, отражало его собственные чувства.
Очень скоро воздух стал спертым и сизым от дыма. Первая партия «Дримленд Экспресс» моментально исчезла из чаши для пунша, будто гостям не терпелось отбросить запреты и полететь на другую планету.
– Наш малыш капризничает? – поинтересовалась Пип, когда приехала.
– Прямо и не знаю, что с ним, – честно ответила Стиви. – Совершенно неожиданно он стал таким… злым, и я даже не могу сообразить, что такого я сказала…
– Дело не в тебе, – возразила Пип. – Просто Самсон впал в одно из своих настроений. Помнишь Джекилла и Хайда?
Объяснение показалось совершенно неубедительным. Стиви не хотелось так думать. Какие могли быть причины того, что сначала Самсон был ей другом, а через минуту уже вел себя будто жестокий незнакомец? У нее перехватило дух, когда она увидела, как он беспокойно бродит по этажу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137