Я смотрела на нее во все глаза. Подумать только, такая дикая женщина у нашего порога!
Незнакомка пристально посмотрела на меня, потом улыбнулась, и я заметила, что кожа на ее щеках не такая уж упругая. Она не была такой молодой, какой хотела казаться. Но сарказма ей было явно не занимать.
– Смотри-ка, ты точная копия своей распроклятой бабушки! – прозвучал ее низкий хрипловатый голос.
Я по-настоящему рассердилась, закрыла рот, который у меня открылся от удивления, и гордо вскинула голову:
– Мэм, только всякая шваль позволяет себе говорить подобным образом!
Она рассмеялась.
– Господи! Ну совсем как Сван!
У меня за спиной распахнулись двери дома. Я быстро обернулась. На пороге стояла бабушка и смотрела на гостью. Трудно было себе представить настолько непохожих друг на друга женщин. Сван как будто только что сошла с картинки модного журнала. Ее повседневный костюм состоял из брюк свободного покроя от лучшего портного, мягкого серого свитера и нитки жемчуга. Женщину из спортивной машины легко было принять за официантку из придорожной забегаловки, если бы не цена ее наряда.
Никто не произнес ни слова. Глаза Сван, холодные, словно арктический лед, не отрывались от лица незваной гостьи, которая с вызовом смотрела на нее. Молчание затягивалось. Я не дышала так долго, что у меня заныли легкие. Наконец гостья сняла очки, и я потеряла дар речи, увидев ее голубые глаза – глаза Хардигри. Она смотрела на Сван так, как мангуст смотрит на кобру.
– Привет, сестра, – сказала женщина.
Из горла Сван вырвался странный звук, похожий на шипение.
– Здравствуй, Клара.
* * *
– А потом она вытащила из машины четыре или пять огромных чемоданов и внесла их в дом, – торопливо рассказывала я, глотая слова. – А моя бабушка просто стояла и смотрела. Даже не сказала: «Вас здесь не ждали» – или что-нибудь в этом роде. Просто позволила ей войти. Так что моя тетя Клара втащила весь свой багаж наверх, заняла самую большую спальню для гостей и с грохотом закрыла за собой дверь. А бабушка ушла в свой кабинет и тоже хлопнула дверью. А я стояла там, как пугало огородное, с выпученными глазами, пытаясь догадаться, что будет дальше.
Эли, Карен и Белл сидели вокруг меня в Саду каменных цветов. Лицо Эли напряженно застыло, Белл открыла рот, да так и забыла его закрыть, Карен присвистнула. Наконец Эли покачал головой:
– Это определенно не имеет к тебе никакого отношения, а меня больше ничто не волнует.
Я придвинулась к нему поближе:
– Может быть, ты слышал, как твоя мама говорила что-нибудь о моей бабушке и Кларе? Я уверена, что | Матильда многое знает о нашей семье, но нам с Карен она никогда не скажет. Вдруг она проговорилась твоей маме?
– Мама всегда молчаливая как мышка, – прошептала Белл. – Вот почему я такая.
– Наверное, ты права, Белл. Но бабушка и Клара точно ненавидят друг друга, только никто не говорит мне почему.
Эли нахмурился и поправил очки.
– Ты просто постарайся не путаться у них под ногами. А если они решат поубивать друг друга, достанут оружие или атомные снаряды, ты только позови меня, и я за тобой примчусь.
Мое сердце растаяло.
– Если они начнут сбрасывать бомбы, я спрячусь за прудом и буду кричать: «Утки!»
– Не утки, а лебеди, – поправила меня Карен. Все расхохотались. Вот так мы все действовали друг на друга, даже в самые печальные моменты.
В разгар веселья мы с Карен услышали звуки колокола и вскочили на ноги. Этот колокол висел на дубе в саду. Им пользовались бабушка и Матильда, чтобы позвать нас, если мы играли в лесу.
– Мы должны идти.
Эли и Белл тоже поднялись.
– Берегись уток и Клары! – посоветовала Белл. Я обняла ее.
– Я не боюсь Клары. Она вся такая красная, что я ее замечу за милю. Она не сможет подкрасться ко мне.
Эли нахмурился. Мне нравилось смотреть в его карие глаза. Они были такие мягкие, такие сладкие, как сироп.
– Пообещай, что позовешь меня, если тебе понадобится помощь, – спокойно сказал он.
Мне захотелось поцеловать его, но я сдержалась и только еле заметно кивнула.
* * *
Как только мы с Карен подошли к террасе позади дома, я поняла: что-то произошло. Матильда стояла на верхней ступени лестницы и смотрела на нас. Ее седеющие темные волосы не шевелились под дуновением вечернего бриза, янтарный лоб пересекала глубокая складка. Мы торопливо взбежали на террасу.
– Дарл, иди и собери все, что тебе понадобится, чтобы провести у нас с Карен уик-энд, – приказала она голосом, не терпящим возражений. – Твоя бабушка считает, что тебе нужно на несколько дней уехать из дома.
– Здорово! – обрадовалась моя подруга.
– А что, бабушка и Клара собираются подраться? – поинтересовалась я.
– Клара приехала за деньгами. Как только она получит столько, сколько ей хочется, она немедленно уедет. Вопрос только в том, какую сумму твоя бабушка согласится дать ей и как долго Клара готова ждать.
Я не верила своим ушам. Матильда говорит нам такое! Это было куда больше, чем мне удалось узнать за многие годы.
Я схватила Карен за руку, и мы помчались наверх собирать мои вещи. Я прислушивалась к напряженной тишине в доме, ожидая, что эта тишина вот-вот взорвется.
* * *
– Мне нравится здесь, – прошептала я на ухо Карен, когда мы устроились под пледом на ее просторной кровати. Вся комната была оформлена в кремовых и ярко-желтых тонах, даже фотография отца Карен героя вьетнамской войны, стояла на комоде в кремовой рамке. – Здесь нет ничего розового.
Карен, в байковой ночной рубашке, придвинулась поближе ко мне. Осенью днем в горах еще могло быть тепло, но ночи уже стали холодными.
– Если бы ты не была белой девочкой, то могла бы приходить ко мне чаще. Люди не стали бы ничего говорить.
– А мне бы хотелось, чтобы ты оставалась на ночь в Марбл-холле со мной. Никто не осмелится сказать ничего плохого про гостей моей бабушки.
Карен фыркнула, давая понять, что у меня слишком упрощенный взгляд на мир, потом вздохнула:
– Хорошо бы мы были сестрами!
– Мне бы тоже этого хотелось. – Я взяла ее за руку. – Мы не были бы такими, как моя бабушка и Клара. Мы бы любили друг друга.
– Только люди нам бы этого не позволили. Я чернокожая, Дарл.
Это слово повисло в тишине, словно зловещий призрак. Карен произнесла его так просто, словно оно не имело большой силы. Но даже мы не могли избежать его влияния. Я посмотрела на полосатые стены, на желтоватое кружево занавесок, на кремовую рамку фотографии чернокожего отца Карен, гордо смотрящего на нас в медовом свете ночника.
– Какая разница, что говорят люди.
– Ты просто не знаешь, как они обзывают меня и бабушку, когда мы выходим куда-нибудь без миссис Хардигри.
– Не может быть! Сван никогда им этого не позволит!
– Не здесь, не в нашем городке. Но когда мы с бабушкой ездим в Эшвилл… Леди глазеют на нас в магазинах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86