Все, что Террилл узнал о лошадях, и большую часть того, что узнал о людях, он почерпнул от Рио.
– Я все собирался заглянуть, но мое ремесло не дает мне свободы.
– Можешь не извиняться. Я помню, что значит быть свободным как ветер. Я рад, что ты сумел выбраться сегодня. Велвет снимет с меня шкуру, если мы не отправимся прямехонько в дом, – сказал Рио после того, как они устроили коня Террилла.
– Думаю, ты не станешь возражать, если мы пройдем прямо на кухню.
– Мне это по душе, – отозвался Террилл с веселой усмешкой. – Я очень стремлюсь в некотором смысле оказаться как можно ближе к еде после того, как ветер донес до меня ее запах.
– Ну наконец-то желанный гость! Райна, солнышко, пойди погляди, кто здесь, – воскликнула Велвет, когда они появились в дверях кухни.
Она что-то помешивала в котле, вытерев руки о передник, поспешила им навстречу и заключила Террилла в объятия. Он прижал ее к себе, и его мрачное настроение испарилось от теплоты ее приветствия.
– Вы прекрасны, как всегда, миссис Велвет.
– Конечно, если тебе по вкусу толстые и морщинистые, – ответила Велвет, разражаясь искренним хохотом и отталкивая его. – А что это за нарост у тебя на груди? В тебя снова стреляли?
Террилл сунул руку под куртку и вытащил бутылку:
– Вы еще не потеряли вкуса к хорошему бренди?
– Конечно, нет, солнышко.
– Вот эта бутылка проделала долгий путь из Франции. Поглядите, на этикетке написано: «Коньяк». – С этими словами он вручил бутылку Велвет.
В эту минуту в кухню вошла еще одна женщина. У нее, несомненно, было лицо Райны, но в фигуре ее не было ничего детского.
– Боже милостивый, Райна, даты, оказывается, стала красавицей, – сказал гость, снимая шляпу.
Эта кроха, переваливавшаяся на толстых ножках, бегавшая за ним по всему коралю и просившая посадить ее на лошадь, затем восьмилетняя девчушка, которую он учил бросать лассо, и девушка-подросток, умевшая стрелять почти так же метко, как он сам, превратилась в настоящую красавицу.
Когда-нибудь какому-то счастливцу не придется мерзнуть в постели, если рядом окажется она. Мерзнуть? Да уж куда там! Это явная недооценка. Женщина с таким телом, как у Райны, пожалуй, способна устроить целый пожар в постели. Какая-то частица его пожелала, чтобы этим счастливцем стал он. Но в этом было нечто неестественное, как если бы он захотел спать со своей младшей сестрой.
– Где же вы скрывались? – спросила Райна, приближаясь к нему и становясь на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку.
Мягкость ее губ и сладость поцелуя несколько ослабили его братские чувства. Он отстранился, чтобы лучше рассмотреть ее. Ведь он подумывал о том, чтобы осесть. Мужчина в его положении мог бы сделать выбор куда худший, чем Райна де Варгас.
– Если бы я знал, что теряю, я бы поторопился, – сказал он несколько охрипшим голосом.
– Ты опоздал на год, но пришел на час раньше, – сказала Велвет, сияя улыбкой. – Я еще не закончила стряпню.
– В таком случае я буду счастлив помочь. Рио расхохотался:
– Когда это ты научился стряпать?
– А я и не учился. Зато я самый лучший дегустатор, какого только создал Всевышний.
* * *
Улисс помог усесться Шарлотте и Алиции на заднее сиденье экипажа, потом укутал их колени курткой из буйволовой кожи.
– Вам тепло, леди? – спросил он, прежде чем сесть на переднее сиденье рядом с Патриком.
– Все прекрасно, – ответили они в один голос. Улисс взял в руки поводья, потом повернулся к Патрику:
– Поехали, отец?
– Да.
С той минуты как Патрик развернул подарок Шарлотты, у него был отрешенный вид, будто он прислушивался к какому-то далекому голосу, а не к разговорам окружавших его людей.
Улисс тоже был удивлен полученным подарком, особенно таким, который, по его понятиям, имел особое значение для Шарлотты, так как был связан с воспоминаниями. И он был очень тронут ее небольшой речью, в которой она сообщила, что воспринимает его как сына.
Но если бы не игра случая, ведь она могла бы быть его матерью. Бог свидетель, что она старалась изо всех сил, чтобы быть достойной Илке во время этих рождественских праздников. Без Шарлотты и Алиции эти праздники было бы невозможно перенести.
Шарлотта словно прочла его мысли, когда предложила:
– А не могли бы мы остановиться у могилы Илке по дороге к де Варгасам? Мне бы хотелось немного побыть с ней. – Она положила руку в перчатке на плечо Патрика: – Или для тебя это было бы слишком тяжело?
Голос Патрика прозвучал хрипло из-за охвативших его чувств:
– Мне бы тоже очень хотелось. Я все время думаю об Илке с той минуты, как ты подарила мне эту фотографию.
– Надеюсь, я не расстроила тебя?
– Эта фотография воскресила столько счастливых воспоминаний. Иногда, когда я тоскую по Илке, мне становится так скверно, что я забываю все то хорошее, что мы пережили вместе.
Когда они добрались до небольшого кладбища на берегу реки, Улисс понял, что Шарлотта собиралась сделать с веткой остролиста, покрытой яркими ягодами, которую она сжимала в руках, затянутых в перчатки.
– Это для тебя, моя дорогая, – сказала она, склоняясь к могильному камню Илке. – На память о празднике. Представляю, как там, на небесах, ты показываешь ангелам свое искусство плести венки и делать гирлянды. Вероятно, они учатся у тебя скорее, чем это удавалось мне столько лет назад. – Голос Шарлотты потеплел, стал глубже и проникновеннее. – Мы все здесь, Патрик, Улисс, Алиция и я, думаем о тебе и тоскуем без тебя. Мы все четверо едем ужинать к де Варгасам.
И она продолжала вести эту одностороннюю беседу со своей старой подругой.
Хотя Улисс не прислушивался к тому, что говорила Шарлотта, журчание ее голоса успокаивало его, пока он смотрел на последний приют своей матери.
Как он был не прав, когда поссорился с матерью из-за визита Шарлотты! Как бы ему хотелось, чтобы все жестокие слова, которые он сказал ей в тот день, не были произнесены! А теперь единственное, что он мог сделать, чтобы искупить свою вину, было обращаться с Шарлоттой так, как хотела его мать.
Это посещение кладбища оказалось более целительным, чем он ожидал. К тому времени, когда они снова уселись в экипаж, в глазах Патрика уже не было такого отрешенного выражения. Он даже ухитрялся принимать участие в общем разговоре всю остальную часть пути.
Когда Улисс остановил кабриолет, во дворе де Варгасов их встретил волкодав. Огромная собака направилась к экипажу, в ее движениях чувствовалось высокомерие, в тихом рычании слышалась угроза.
– Какое великолепное животное! – воскликнула Шарлотта, не проявляя ни малейших признаков страха. – Он очень похож на собак, что мы разводили в Гленхэйвене.
Улисс отвел взгляд от четвероногой воительницы и с трудом заставил себя кисло улыбнуться.
– Все правильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Я все собирался заглянуть, но мое ремесло не дает мне свободы.
– Можешь не извиняться. Я помню, что значит быть свободным как ветер. Я рад, что ты сумел выбраться сегодня. Велвет снимет с меня шкуру, если мы не отправимся прямехонько в дом, – сказал Рио после того, как они устроили коня Террилла.
– Думаю, ты не станешь возражать, если мы пройдем прямо на кухню.
– Мне это по душе, – отозвался Террилл с веселой усмешкой. – Я очень стремлюсь в некотором смысле оказаться как можно ближе к еде после того, как ветер донес до меня ее запах.
– Ну наконец-то желанный гость! Райна, солнышко, пойди погляди, кто здесь, – воскликнула Велвет, когда они появились в дверях кухни.
Она что-то помешивала в котле, вытерев руки о передник, поспешила им навстречу и заключила Террилла в объятия. Он прижал ее к себе, и его мрачное настроение испарилось от теплоты ее приветствия.
– Вы прекрасны, как всегда, миссис Велвет.
– Конечно, если тебе по вкусу толстые и морщинистые, – ответила Велвет, разражаясь искренним хохотом и отталкивая его. – А что это за нарост у тебя на груди? В тебя снова стреляли?
Террилл сунул руку под куртку и вытащил бутылку:
– Вы еще не потеряли вкуса к хорошему бренди?
– Конечно, нет, солнышко.
– Вот эта бутылка проделала долгий путь из Франции. Поглядите, на этикетке написано: «Коньяк». – С этими словами он вручил бутылку Велвет.
В эту минуту в кухню вошла еще одна женщина. У нее, несомненно, было лицо Райны, но в фигуре ее не было ничего детского.
– Боже милостивый, Райна, даты, оказывается, стала красавицей, – сказал гость, снимая шляпу.
Эта кроха, переваливавшаяся на толстых ножках, бегавшая за ним по всему коралю и просившая посадить ее на лошадь, затем восьмилетняя девчушка, которую он учил бросать лассо, и девушка-подросток, умевшая стрелять почти так же метко, как он сам, превратилась в настоящую красавицу.
Когда-нибудь какому-то счастливцу не придется мерзнуть в постели, если рядом окажется она. Мерзнуть? Да уж куда там! Это явная недооценка. Женщина с таким телом, как у Райны, пожалуй, способна устроить целый пожар в постели. Какая-то частица его пожелала, чтобы этим счастливцем стал он. Но в этом было нечто неестественное, как если бы он захотел спать со своей младшей сестрой.
– Где же вы скрывались? – спросила Райна, приближаясь к нему и становясь на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку.
Мягкость ее губ и сладость поцелуя несколько ослабили его братские чувства. Он отстранился, чтобы лучше рассмотреть ее. Ведь он подумывал о том, чтобы осесть. Мужчина в его положении мог бы сделать выбор куда худший, чем Райна де Варгас.
– Если бы я знал, что теряю, я бы поторопился, – сказал он несколько охрипшим голосом.
– Ты опоздал на год, но пришел на час раньше, – сказала Велвет, сияя улыбкой. – Я еще не закончила стряпню.
– В таком случае я буду счастлив помочь. Рио расхохотался:
– Когда это ты научился стряпать?
– А я и не учился. Зато я самый лучший дегустатор, какого только создал Всевышний.
* * *
Улисс помог усесться Шарлотте и Алиции на заднее сиденье экипажа, потом укутал их колени курткой из буйволовой кожи.
– Вам тепло, леди? – спросил он, прежде чем сесть на переднее сиденье рядом с Патриком.
– Все прекрасно, – ответили они в один голос. Улисс взял в руки поводья, потом повернулся к Патрику:
– Поехали, отец?
– Да.
С той минуты как Патрик развернул подарок Шарлотты, у него был отрешенный вид, будто он прислушивался к какому-то далекому голосу, а не к разговорам окружавших его людей.
Улисс тоже был удивлен полученным подарком, особенно таким, который, по его понятиям, имел особое значение для Шарлотты, так как был связан с воспоминаниями. И он был очень тронут ее небольшой речью, в которой она сообщила, что воспринимает его как сына.
Но если бы не игра случая, ведь она могла бы быть его матерью. Бог свидетель, что она старалась изо всех сил, чтобы быть достойной Илке во время этих рождественских праздников. Без Шарлотты и Алиции эти праздники было бы невозможно перенести.
Шарлотта словно прочла его мысли, когда предложила:
– А не могли бы мы остановиться у могилы Илке по дороге к де Варгасам? Мне бы хотелось немного побыть с ней. – Она положила руку в перчатке на плечо Патрика: – Или для тебя это было бы слишком тяжело?
Голос Патрика прозвучал хрипло из-за охвативших его чувств:
– Мне бы тоже очень хотелось. Я все время думаю об Илке с той минуты, как ты подарила мне эту фотографию.
– Надеюсь, я не расстроила тебя?
– Эта фотография воскресила столько счастливых воспоминаний. Иногда, когда я тоскую по Илке, мне становится так скверно, что я забываю все то хорошее, что мы пережили вместе.
Когда они добрались до небольшого кладбища на берегу реки, Улисс понял, что Шарлотта собиралась сделать с веткой остролиста, покрытой яркими ягодами, которую она сжимала в руках, затянутых в перчатки.
– Это для тебя, моя дорогая, – сказала она, склоняясь к могильному камню Илке. – На память о празднике. Представляю, как там, на небесах, ты показываешь ангелам свое искусство плести венки и делать гирлянды. Вероятно, они учатся у тебя скорее, чем это удавалось мне столько лет назад. – Голос Шарлотты потеплел, стал глубже и проникновеннее. – Мы все здесь, Патрик, Улисс, Алиция и я, думаем о тебе и тоскуем без тебя. Мы все четверо едем ужинать к де Варгасам.
И она продолжала вести эту одностороннюю беседу со своей старой подругой.
Хотя Улисс не прислушивался к тому, что говорила Шарлотта, журчание ее голоса успокаивало его, пока он смотрел на последний приют своей матери.
Как он был не прав, когда поссорился с матерью из-за визита Шарлотты! Как бы ему хотелось, чтобы все жестокие слова, которые он сказал ей в тот день, не были произнесены! А теперь единственное, что он мог сделать, чтобы искупить свою вину, было обращаться с Шарлоттой так, как хотела его мать.
Это посещение кладбища оказалось более целительным, чем он ожидал. К тому времени, когда они снова уселись в экипаж, в глазах Патрика уже не было такого отрешенного выражения. Он даже ухитрялся принимать участие в общем разговоре всю остальную часть пути.
Когда Улисс остановил кабриолет, во дворе де Варгасов их встретил волкодав. Огромная собака направилась к экипажу, в ее движениях чувствовалось высокомерие, в тихом рычании слышалась угроза.
– Какое великолепное животное! – воскликнула Шарлотта, не проявляя ни малейших признаков страха. – Он очень похож на собак, что мы разводили в Гленхэйвене.
Улисс отвел взгляд от четвероногой воительницы и с трудом заставил себя кисло улыбнуться.
– Все правильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92