— предположила я.
— Нет, со мной все в порядке, — сказала она. — Это касается тебя.
— Меня?! — удивленно воскликнула я. Не имея понятия, о чем пойдет речь, я почувствовала прилив необъяснимой паники, словно служащий в аэропорту спросил, свой ли я забрала багаж. — Что? Что стряслось?
— Позволь начать сначала, — попросила она после глубокого вдоха и поправила столовый прибор. — Уверена, ты давно уловила по моему настроению, что «Глосс» не пользуется сногсшибательным успехом. Сперва я винила отдел кадров, будто они не смогли подобрать мне нужных людей. А потом поняла, что проблема глубже. Когда я взялась за дело, то представляла «Глосс» веселым, пикантным и сладострастным, полным самых важных событий в жизни молодой замужней женщины. Я хотела, чтобы журнал заряжал энергией. И это прекрасно получалось до поры до времени.
Она замолчала и отпила вина. Я начала догадываться, куда зайдет разговор.
— Я проводила исследования — опросы в группах, по телефону. На это ушла куча сил и стараний, но не напрасно. Теперь у меня есть ответ на волнующий вопрос. Стало совершенно ясно, что мир меняется, женщины меняются и необходимо сменить направление нашего журнала.
— На какое именно? — поинтересовалась я.
Голос мой поднялся до писка, какой издает выключенный чайник, когда из него со свистом вырывается последний выплеск пара.
— Мне кажется, что отныне «Глосс» должен не заряжать, а ублажать.
— Ублажать? — переспросила я и чуть не захлебнулась. — Ты имеешь в виду нечто вроде ароматерапии и счастья от восхода солнца?
— Представь себе, да. Женщины постоянно находятся под гнетом и нуждаются в спасении от него. В нашем журнале должны быть очерки, которые помогают справиться со стрессом. Послушай, Бейли, мне самой это жутко не нравится. Ты достаточно хорошо меня знаешь. Я закипаю при одном упоминании о таких вещах, как фэн-шуй. Но я вынуждена сражаться за место под солнцем.
— И как я впишусь в новый сценарий?
Мой страх разрастался подобно сухой губке, опущенной в воду.
— Мне так сложно говорить тебе об этом, Бейли. Сама знаешь, как ты дорога мне. К тому же я считаю, что у тебя исключительный писательский дар. Придется убрать из журнала криминальные истории. В последнее время я отклоняла твои идеи. Они замечательные, как и раньше. Просто не могу представить, как они вольются в общую картину, которая теперь у меня в голове. Нельзя же перелистывать страницу за страницей о безмятежной жизни и напороться вдруг на то, как муж раздробил жене череп столярным молотком и утопил тело в озере Мичиган.
На днях я засунула нос куда не надо и узнала, что тираж «Глосса» далеко не зашкаливает. Вероятно, на Кэт давило начальство. У меня даже проскользнула мысль, что настанет день, и Кэт потеряет место, а я тогда лишусь лакомого заработка свободного художника. Но я и предположить не могла, что ветер перемен подует так скоро.
— А как же мои развлекательные очерки? — замялась я.
— Мне очень хотелось оставить их. — Кэт одарила меня жалостливым взглядом. — Я долго размышляла, как их вместить, но они противоречат моей задумке. «Глосс» должен стать визуальным. Картинки сегодня говорят больше, чем слова. Конечно, журнал не будет состоять из одних фотографий, но статьи станут короче… и мягче.
Слова Кэт привели меня в оцепенение. С тем же успехом она могла объявить, что только что написала обзорную статью для «Таймс» в поддержку теории креационизма. Я была настолько ошеломлена, что не могла ничего ответить.
— Не беспокойся, — с улыбкой продолжила она. — По контракту у тебя осталось еще пять очерков, и я, конечно, выплачу тебе всю сумму.
— А что потом?
— Бейли, ты разрываешь мне сердце. «Глосс» переживает серьезный кризис, и я должна его преодолеть. Если не смогу я, на мое место поставят того, кто сможет.
Несколько секунд мой гнев набирал обороты, но я сдержалась. Какой смысл злиться на Кэт? Ей ведь искренне жаль, и ее положение шатко. Только мне от этого ничуть не легче. Я расстроена, уязвлена и даже, как ни странно, унижена, словно мне предъявили уведомление об увольнении и попросили освободить рабочий стол за полчаса.
Принесли блюда, и мы стали клевать с тарелок. Кэт попыталась воздать должное моему сочинительству, но я попросила сменить тему. Однако найти другую оказалось не легче, чем затерянный мир Конан Дойла. Мы обе чуть ли не залпом выпили кофе, и, когда она предложила подбросить меня домой, я солгала, что мне нужно зайти кое-куда по пути.
— У меня идея, — сказала Кэт, стоя на тротуаре около своего черного «линкольна». — Ты хотела бы писать очерки иного толка?
Я невольно ухмыльнулась.
— Что-то типа «Как улучшить вашу ауру»? Нет, не думаю. Спасибо за предложение.
— Бейли, мне жаль, мне очень жаль, — повторяла она.
— Знаю, — ответила я. — Извини, если в моем тоне звучала нотка сарказма. Просто ты загнала меня в тупик.
Привыкший спасать Кэт из неловких ситуаций шофер выпрыгнул из автомобиля и открыл дверцу. Она скользнула внутрь и помахала мне на прощание рукой. Когда машина беззвучно покатила по Макдутал-стрит, я подумала: «Конечно, она не хочет рисковать своей работой в „Глоссе“. И не дай Бог, чтобы ей пришлось когда-либо садиться в такси вместо „линкольна“».
Буквально крадучись, я пошла домой через Гринич-Виллидж, как ребенок, которого выгнали из песочницы, обнаружив у него вшей. Через пятнадцать минут я уже была у дома на углу Девятой улицы и Бродвея. Короткая прогулка помогла мне оценить мою новую участь.
С финансовой точки зрения положение не такое уж и плачевное. Денежный вопрос начал волновать меня с тех пор, как мой бывший муж Аноним Прохиндей проиграл в карты немалую часть наших общих сбережений и заложил некоторые мои драгоценности. Ну да со мной все будет в порядке. Помимо «Глосса», я пишу для других журналов, и там меня ценят. К счастью, есть еще резервный источник дохода. Отец умер, когда мне было двенадцать, и оставил небольшую доверительную собственность, от которой каждый год капают проценты. Сумма, конечно, не та, чтобы поравняться с сестрами Хилтон, но вполне покрывает основные расходы: плату за однокомнатную квартиру в Гринич-Виллидж и за гараж для моего джипа.
С чем мне придется распрощаться, так это с вещичками, которыми я себя баловала благодаря контракту с «Глоссом»: начиная от прелестных туфелек и капуччино и заканчивая массажем по субботам. Я привыкла к ним, привязалась, как женщины, которые получают оргазм исключительно от вибратора «Мистер Блю».
Мне будет не хватать офиса — места, где можно пообщаться с коллегами. И к ужасу своему, я вспомнила еще одну вещь. Осенью одно мелкое издательство обещало опубликовать сборник моих криминальных очерков, а теперь у меня не будет поддержки «Глосса».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Нет, со мной все в порядке, — сказала она. — Это касается тебя.
— Меня?! — удивленно воскликнула я. Не имея понятия, о чем пойдет речь, я почувствовала прилив необъяснимой паники, словно служащий в аэропорту спросил, свой ли я забрала багаж. — Что? Что стряслось?
— Позволь начать сначала, — попросила она после глубокого вдоха и поправила столовый прибор. — Уверена, ты давно уловила по моему настроению, что «Глосс» не пользуется сногсшибательным успехом. Сперва я винила отдел кадров, будто они не смогли подобрать мне нужных людей. А потом поняла, что проблема глубже. Когда я взялась за дело, то представляла «Глосс» веселым, пикантным и сладострастным, полным самых важных событий в жизни молодой замужней женщины. Я хотела, чтобы журнал заряжал энергией. И это прекрасно получалось до поры до времени.
Она замолчала и отпила вина. Я начала догадываться, куда зайдет разговор.
— Я проводила исследования — опросы в группах, по телефону. На это ушла куча сил и стараний, но не напрасно. Теперь у меня есть ответ на волнующий вопрос. Стало совершенно ясно, что мир меняется, женщины меняются и необходимо сменить направление нашего журнала.
— На какое именно? — поинтересовалась я.
Голос мой поднялся до писка, какой издает выключенный чайник, когда из него со свистом вырывается последний выплеск пара.
— Мне кажется, что отныне «Глосс» должен не заряжать, а ублажать.
— Ублажать? — переспросила я и чуть не захлебнулась. — Ты имеешь в виду нечто вроде ароматерапии и счастья от восхода солнца?
— Представь себе, да. Женщины постоянно находятся под гнетом и нуждаются в спасении от него. В нашем журнале должны быть очерки, которые помогают справиться со стрессом. Послушай, Бейли, мне самой это жутко не нравится. Ты достаточно хорошо меня знаешь. Я закипаю при одном упоминании о таких вещах, как фэн-шуй. Но я вынуждена сражаться за место под солнцем.
— И как я впишусь в новый сценарий?
Мой страх разрастался подобно сухой губке, опущенной в воду.
— Мне так сложно говорить тебе об этом, Бейли. Сама знаешь, как ты дорога мне. К тому же я считаю, что у тебя исключительный писательский дар. Придется убрать из журнала криминальные истории. В последнее время я отклоняла твои идеи. Они замечательные, как и раньше. Просто не могу представить, как они вольются в общую картину, которая теперь у меня в голове. Нельзя же перелистывать страницу за страницей о безмятежной жизни и напороться вдруг на то, как муж раздробил жене череп столярным молотком и утопил тело в озере Мичиган.
На днях я засунула нос куда не надо и узнала, что тираж «Глосса» далеко не зашкаливает. Вероятно, на Кэт давило начальство. У меня даже проскользнула мысль, что настанет день, и Кэт потеряет место, а я тогда лишусь лакомого заработка свободного художника. Но я и предположить не могла, что ветер перемен подует так скоро.
— А как же мои развлекательные очерки? — замялась я.
— Мне очень хотелось оставить их. — Кэт одарила меня жалостливым взглядом. — Я долго размышляла, как их вместить, но они противоречат моей задумке. «Глосс» должен стать визуальным. Картинки сегодня говорят больше, чем слова. Конечно, журнал не будет состоять из одних фотографий, но статьи станут короче… и мягче.
Слова Кэт привели меня в оцепенение. С тем же успехом она могла объявить, что только что написала обзорную статью для «Таймс» в поддержку теории креационизма. Я была настолько ошеломлена, что не могла ничего ответить.
— Не беспокойся, — с улыбкой продолжила она. — По контракту у тебя осталось еще пять очерков, и я, конечно, выплачу тебе всю сумму.
— А что потом?
— Бейли, ты разрываешь мне сердце. «Глосс» переживает серьезный кризис, и я должна его преодолеть. Если не смогу я, на мое место поставят того, кто сможет.
Несколько секунд мой гнев набирал обороты, но я сдержалась. Какой смысл злиться на Кэт? Ей ведь искренне жаль, и ее положение шатко. Только мне от этого ничуть не легче. Я расстроена, уязвлена и даже, как ни странно, унижена, словно мне предъявили уведомление об увольнении и попросили освободить рабочий стол за полчаса.
Принесли блюда, и мы стали клевать с тарелок. Кэт попыталась воздать должное моему сочинительству, но я попросила сменить тему. Однако найти другую оказалось не легче, чем затерянный мир Конан Дойла. Мы обе чуть ли не залпом выпили кофе, и, когда она предложила подбросить меня домой, я солгала, что мне нужно зайти кое-куда по пути.
— У меня идея, — сказала Кэт, стоя на тротуаре около своего черного «линкольна». — Ты хотела бы писать очерки иного толка?
Я невольно ухмыльнулась.
— Что-то типа «Как улучшить вашу ауру»? Нет, не думаю. Спасибо за предложение.
— Бейли, мне жаль, мне очень жаль, — повторяла она.
— Знаю, — ответила я. — Извини, если в моем тоне звучала нотка сарказма. Просто ты загнала меня в тупик.
Привыкший спасать Кэт из неловких ситуаций шофер выпрыгнул из автомобиля и открыл дверцу. Она скользнула внутрь и помахала мне на прощание рукой. Когда машина беззвучно покатила по Макдутал-стрит, я подумала: «Конечно, она не хочет рисковать своей работой в „Глоссе“. И не дай Бог, чтобы ей пришлось когда-либо садиться в такси вместо „линкольна“».
Буквально крадучись, я пошла домой через Гринич-Виллидж, как ребенок, которого выгнали из песочницы, обнаружив у него вшей. Через пятнадцать минут я уже была у дома на углу Девятой улицы и Бродвея. Короткая прогулка помогла мне оценить мою новую участь.
С финансовой точки зрения положение не такое уж и плачевное. Денежный вопрос начал волновать меня с тех пор, как мой бывший муж Аноним Прохиндей проиграл в карты немалую часть наших общих сбережений и заложил некоторые мои драгоценности. Ну да со мной все будет в порядке. Помимо «Глосса», я пишу для других журналов, и там меня ценят. К счастью, есть еще резервный источник дохода. Отец умер, когда мне было двенадцать, и оставил небольшую доверительную собственность, от которой каждый год капают проценты. Сумма, конечно, не та, чтобы поравняться с сестрами Хилтон, но вполне покрывает основные расходы: плату за однокомнатную квартиру в Гринич-Виллидж и за гараж для моего джипа.
С чем мне придется распрощаться, так это с вещичками, которыми я себя баловала благодаря контракту с «Глоссом»: начиная от прелестных туфелек и капуччино и заканчивая массажем по субботам. Я привыкла к ним, привязалась, как женщины, которые получают оргазм исключительно от вибратора «Мистер Блю».
Мне будет не хватать офиса — места, где можно пообщаться с коллегами. И к ужасу своему, я вспомнила еще одну вещь. Осенью одно мелкое издательство обещало опубликовать сборник моих криминальных очерков, а теперь у меня не будет поддержки «Глосса».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84