Его также взяли режиссером. Он мечтал, когда Джина была с ним, что она будет играть главную роль в этом фильме… но сейчас это было невозможно.
Несколько раз ему звонила Хилли, пытаясь выяснить, что произошло. Он был неразговорчив, угрюм, и она, поняв все с полуслова, оставила его в покое.
Через три недели закончится постановка пьесы в «Национале». И тогда ему придется решать свое будущее.
– Расскажи мне обо всем, Джина. Я была очень терпеливой, не трогала тебя и не совала свой нос, но я хочу знать, почему ты и Чарли только что были вместе, и вдруг ты резко бросаешься под венец еще с кем-то.
Джина вздохнула.
– Хилли, это очень длинная история, и мне больно говорить об этом. Ты не обидишься, если…
– О'кей, о'кей, я просто полюбопытствовала. Ведь Чарли тоже ничего не сказал.
Джине хотелось спросить Хилли, давно ли она его видела.
– Обещаю, я расскажу тебе когда-нибудь, но только не сейчас. Чего мне действительно хочется, так это поговорить о «Милли». Ты не представляешь, какой виноватой я себя чувствовала за то, что оставила вас с кучей нерешенных проблем.
– Джина, сколько раз я твердила тебе по телефону, чтобы ты ни о чем не волновалась. Дела идут просто замечательно. Ари занимается финансовой стороной дела. Ему это очень нравится, и, кажется, у него неплохо получается. Нам нужно поговорить о нашем дальнейшем развитии. Блумингейл в Нью-Йорке предложил нам неплохие условия.
Хилли с Джиной обсудили это предложение. Над ним следовало поразмыслить.
– Хилли, я хочу немедленно приступить к работе. Конечно, мне придется быть осторожной и, когда родится ребенок, на какое-то время уйти в отпуск для ухода за ребенком, но…
– Джина, ты – леди Лонгдейл. Мне казалось, ты пришла сказать, что элегантно удаляешься от дел и планируешь жить в особняке в Йоркшире и ожидать рождения ребенка. Ведь тебе теперь не нужно работать?
– Ты права, не нужно. Но так случилось, что Лонгдейл Холл не перешел ко мне, хотя Джерард оставил мне хорошее обеспечение. Несмотря ни на что, я хочу заниматься делом. Мне еще только тридцать один. Не думаю, что уже настало время думать о пенсии.
– Джина, пожалуйста, не сердись на меня, хотя я совершенно ничего не понимаю. Конечно, мы с Ари только обрадуемся, если ты вернешься. Но что будет, когда родится ребенок?
– Мне придется на какое-то время уйти. И ведь существует такая вещь, как няня.
– Да, думаю, существует.
– Прекрасно. Значит, все решено. Я буду жить в своем домике. Я чувствую себя там уютно и смогу каждый день приезжать в офис в Лейкстере, как раньше.
– Смотри, тебе нельзя много работать. Когда появится ребенок?
Джина уже обдумала это и решила остановиться на первоначальной дате.
– Через пять месяцев.
– Бог мой, у тебя уже такой большой срок, Джина.
– Да, – улыбнулась она. – Огромный.
Когда Джина в тот вечер приехала домой, она набрала номер и позвонила Бетине.
– Я надеюсь, что ты понимаешь, почему я хочу остаться здесь и вернуться к своей работе. Мне кажется, это будет полезным для меня и для ребенка, если я займусь делом.
– Джина, если ты действительно хочешь. Хотя я считаю, что ты не должна много работать. Мы – будущие мамы, должны беречь себя.
– Ты опять беременна?
– Да, это выяснилось на прошлой неделе.
– О, поздравляю, Бетина!
– Спасибо. Ма вчера вернулась из больницы, и дела понемногу становятся лучше. Мы с Фредди пока собираемся жить здесь. Завтра Фредди привезет сюда всю нашу ораву. Джина, ты уверена, что у тебя все в порядке?
– Да, все хорошо.
– Пожалуйста, береги себя.
– Хорошо. До свидания, Бетина.
Бетина положила трубку и пошла сказать Фредди, что Джина собирается жить в Лейкстере.
– О, Фредди, ей не следует сейчас быть одной. Она, наверное, очень мучается. Я чувствую себя такой бесполезной, Фредди, я просто не понимаю, почему Джерард так поступил, – Бетина покачала головой, Фредди обнял ее. – Я ничего не понимаю.
– Ну, дорогая, должно быть, у него были на то причины. Болезнь не повлияла на его рассудок. Джерри сохранял свой острый ум.
Бетина совсем растерялась, когда на следующий день поехала в Лондон на прием к акушеру, доктору Даниелзу. Он обследовал ее и сказал, что нет никаких причин для беспокойства.
– А как дела у вашей милой своячницы? Я слышал о вашем брате. Мне искренне жаль. Надеюсь, леди Лонгдейл не слишком трудно это переносит?
– Она переносит это удивительно стойко, принимая во внимание ее положение.
– Полагаю, из-за этих трагических обстоятельств она не пришла на очередной прием. Ведь ей осталось ждать меньше четырех месяцев. Мне действительно нужно осмотреть ее как можно скорее.
– Мне казалось, что Джине ходить еще пять месяцев. Ведь малыш не должен появиться раньше конца мая?
– Нет. Я уже обсудил эту ситуацию с леди Лонгдейл, когда она была у меня в последний раз. Доктор в Париже ошибся. Малыш появится в середине апреля. Удивительно, что она не сказала вам. Но, тем не менее, не могли бы вы попросить ее позвонить мне и назначить встречу?
– Конечно, доктор, спасибо. Встретимся через месяц.
Бетина вышла от доктора и зашла в бар. Она пила кофе и делала подсчеты. Если то, что сказал Даниелз, было правдой, то ребенок был зачат в июле. Джина приехала в Париж в середине июля, а Джерард вышел из комы только в конце месяца.
Джерард не мог быть отцом ребенка Джины.
Все вставало на свои места.
Возможно ли, чтобы Джерард узнал, что ребенок не его? Не потому ли он изменил свое завещание? Нет, конечно, как бы ни был Джерард расстроен тем, что ребенок не его, он бы никогда не унизил Джину. И Джина тоже знала, что ребенок не Джерарда. Поэтому она и не хотела оспаривать завещание.
Бетине хотелось узнать, кто же настоящий отец ребенка. Кто может это знать? Конечно же Хилли, деловой партнер и подруга Джины. Бетина уже разговаривала с ней, когда Хилли звонила в Лонгдейл Холл и искала Джину, и записала номер ее телефона.
Бетина направилась к телефонной будке. Она набрала номер, быстро переговорила с Хилли и на Оксфорд Стрит остановила такси.
– Спасибо тебе большое, Хилли, что уделила мне внимание. Что ты будешь пить?
Они назначили встречу в маленьком винном погребке, недалеко от их магазина на Ковент-Гарден. Бетина заказала белого вина.
– Бетина, я очень беспокоюсь из-за Джины. Ей не следует жить одной, пока она беременна и, к тому же, после шока из-за потери мужа.
– Я знаю, Хилли, ты хорошая подруга Джины, и мне необходима помощь. Когда Джина сказала, у нее должен появиться ребенок?
– В мае. А что?
– М-м. Мы с Джиной ходим к одному акушеру. Я только что была у него на приеме, и он сказал мне, что ребенок должен родиться в апреле.
Хилли была озадачена.
– Тогда почему Джина сказала мне, что…
– Доктор, который в Париже установил ее беременность, ошибся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Несколько раз ему звонила Хилли, пытаясь выяснить, что произошло. Он был неразговорчив, угрюм, и она, поняв все с полуслова, оставила его в покое.
Через три недели закончится постановка пьесы в «Национале». И тогда ему придется решать свое будущее.
– Расскажи мне обо всем, Джина. Я была очень терпеливой, не трогала тебя и не совала свой нос, но я хочу знать, почему ты и Чарли только что были вместе, и вдруг ты резко бросаешься под венец еще с кем-то.
Джина вздохнула.
– Хилли, это очень длинная история, и мне больно говорить об этом. Ты не обидишься, если…
– О'кей, о'кей, я просто полюбопытствовала. Ведь Чарли тоже ничего не сказал.
Джине хотелось спросить Хилли, давно ли она его видела.
– Обещаю, я расскажу тебе когда-нибудь, но только не сейчас. Чего мне действительно хочется, так это поговорить о «Милли». Ты не представляешь, какой виноватой я себя чувствовала за то, что оставила вас с кучей нерешенных проблем.
– Джина, сколько раз я твердила тебе по телефону, чтобы ты ни о чем не волновалась. Дела идут просто замечательно. Ари занимается финансовой стороной дела. Ему это очень нравится, и, кажется, у него неплохо получается. Нам нужно поговорить о нашем дальнейшем развитии. Блумингейл в Нью-Йорке предложил нам неплохие условия.
Хилли с Джиной обсудили это предложение. Над ним следовало поразмыслить.
– Хилли, я хочу немедленно приступить к работе. Конечно, мне придется быть осторожной и, когда родится ребенок, на какое-то время уйти в отпуск для ухода за ребенком, но…
– Джина, ты – леди Лонгдейл. Мне казалось, ты пришла сказать, что элегантно удаляешься от дел и планируешь жить в особняке в Йоркшире и ожидать рождения ребенка. Ведь тебе теперь не нужно работать?
– Ты права, не нужно. Но так случилось, что Лонгдейл Холл не перешел ко мне, хотя Джерард оставил мне хорошее обеспечение. Несмотря ни на что, я хочу заниматься делом. Мне еще только тридцать один. Не думаю, что уже настало время думать о пенсии.
– Джина, пожалуйста, не сердись на меня, хотя я совершенно ничего не понимаю. Конечно, мы с Ари только обрадуемся, если ты вернешься. Но что будет, когда родится ребенок?
– Мне придется на какое-то время уйти. И ведь существует такая вещь, как няня.
– Да, думаю, существует.
– Прекрасно. Значит, все решено. Я буду жить в своем домике. Я чувствую себя там уютно и смогу каждый день приезжать в офис в Лейкстере, как раньше.
– Смотри, тебе нельзя много работать. Когда появится ребенок?
Джина уже обдумала это и решила остановиться на первоначальной дате.
– Через пять месяцев.
– Бог мой, у тебя уже такой большой срок, Джина.
– Да, – улыбнулась она. – Огромный.
Когда Джина в тот вечер приехала домой, она набрала номер и позвонила Бетине.
– Я надеюсь, что ты понимаешь, почему я хочу остаться здесь и вернуться к своей работе. Мне кажется, это будет полезным для меня и для ребенка, если я займусь делом.
– Джина, если ты действительно хочешь. Хотя я считаю, что ты не должна много работать. Мы – будущие мамы, должны беречь себя.
– Ты опять беременна?
– Да, это выяснилось на прошлой неделе.
– О, поздравляю, Бетина!
– Спасибо. Ма вчера вернулась из больницы, и дела понемногу становятся лучше. Мы с Фредди пока собираемся жить здесь. Завтра Фредди привезет сюда всю нашу ораву. Джина, ты уверена, что у тебя все в порядке?
– Да, все хорошо.
– Пожалуйста, береги себя.
– Хорошо. До свидания, Бетина.
Бетина положила трубку и пошла сказать Фредди, что Джина собирается жить в Лейкстере.
– О, Фредди, ей не следует сейчас быть одной. Она, наверное, очень мучается. Я чувствую себя такой бесполезной, Фредди, я просто не понимаю, почему Джерард так поступил, – Бетина покачала головой, Фредди обнял ее. – Я ничего не понимаю.
– Ну, дорогая, должно быть, у него были на то причины. Болезнь не повлияла на его рассудок. Джерри сохранял свой острый ум.
Бетина совсем растерялась, когда на следующий день поехала в Лондон на прием к акушеру, доктору Даниелзу. Он обследовал ее и сказал, что нет никаких причин для беспокойства.
– А как дела у вашей милой своячницы? Я слышал о вашем брате. Мне искренне жаль. Надеюсь, леди Лонгдейл не слишком трудно это переносит?
– Она переносит это удивительно стойко, принимая во внимание ее положение.
– Полагаю, из-за этих трагических обстоятельств она не пришла на очередной прием. Ведь ей осталось ждать меньше четырех месяцев. Мне действительно нужно осмотреть ее как можно скорее.
– Мне казалось, что Джине ходить еще пять месяцев. Ведь малыш не должен появиться раньше конца мая?
– Нет. Я уже обсудил эту ситуацию с леди Лонгдейл, когда она была у меня в последний раз. Доктор в Париже ошибся. Малыш появится в середине апреля. Удивительно, что она не сказала вам. Но, тем не менее, не могли бы вы попросить ее позвонить мне и назначить встречу?
– Конечно, доктор, спасибо. Встретимся через месяц.
Бетина вышла от доктора и зашла в бар. Она пила кофе и делала подсчеты. Если то, что сказал Даниелз, было правдой, то ребенок был зачат в июле. Джина приехала в Париж в середине июля, а Джерард вышел из комы только в конце месяца.
Джерард не мог быть отцом ребенка Джины.
Все вставало на свои места.
Возможно ли, чтобы Джерард узнал, что ребенок не его? Не потому ли он изменил свое завещание? Нет, конечно, как бы ни был Джерард расстроен тем, что ребенок не его, он бы никогда не унизил Джину. И Джина тоже знала, что ребенок не Джерарда. Поэтому она и не хотела оспаривать завещание.
Бетине хотелось узнать, кто же настоящий отец ребенка. Кто может это знать? Конечно же Хилли, деловой партнер и подруга Джины. Бетина уже разговаривала с ней, когда Хилли звонила в Лонгдейл Холл и искала Джину, и записала номер ее телефона.
Бетина направилась к телефонной будке. Она набрала номер, быстро переговорила с Хилли и на Оксфорд Стрит остановила такси.
– Спасибо тебе большое, Хилли, что уделила мне внимание. Что ты будешь пить?
Они назначили встречу в маленьком винном погребке, недалеко от их магазина на Ковент-Гарден. Бетина заказала белого вина.
– Бетина, я очень беспокоюсь из-за Джины. Ей не следует жить одной, пока она беременна и, к тому же, после шока из-за потери мужа.
– Я знаю, Хилли, ты хорошая подруга Джины, и мне необходима помощь. Когда Джина сказала, у нее должен появиться ребенок?
– В мае. А что?
– М-м. Мы с Джиной ходим к одному акушеру. Я только что была у него на приеме, и он сказал мне, что ребенок должен родиться в апреле.
Хилли была озадачена.
– Тогда почему Джина сказала мне, что…
– Доктор, который в Париже установил ее беременность, ошибся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108