Его встретил полицейский и объяснил, что его жена безмятежно ждала, когда загорится зеленый свет, как вдруг сзади в ее машину врезался другой автомобиль. Она умерла от перелома шеи сразу и без мучений. Затем полицейский попросил опознать жену – это принесло ему еще большую боль, потому что она даже в смерти абсолютно не изменилась. В эту ночь он напился до беспамятства. Он продолжал пить на протяжении следующих двух месяцев, отказываясь верить, что она не вернется. Франческу стала воспитывать няня, и Дюваль старался видеть ее как можно реже – она была только жестоким напоминанием о его трагической любви, но не была его любовью.
Когда Франческе, или Фрэнки, как она называла себя, исполнилось десять лет, они разъехались. Даниэль покупал один большой дом за другим, но нигде не мог найти успокоения. Хотя вещи и фотографии Бланш были запрятаны в чемоданы, ее образ неотступно преследовал его.
Франческа не помнила мать, а Даниэль никогда не говорил о ней с дочерью. Иногда его мучила совесть, что он вытеснил из их жизни образ Бланш, ведь Фрэнки даже не имела понятия, как красива была ее мать. Иначе она бы сразу уловила поразительное сходство Бланш и ее подруги. Чувство вины опять остро пронзило его. Он так эгоистично отвергает свою дочь. Даниэль вспомнил день, когда она пришла к нему за разрешением, пройти прослушивание в его старой школе драмы. И тогда, впервые после смерти Бланш, в нем проснулось чувство отцовской гордости. Когда Фрэнки была принята, он открыл бутылку шампанского, и, наконец, впервые увидел свою дочь по-настоящему. Она стала прекрасной женщиной – нежная, тонкая красота матери превратилась в темную, поразительную искристую оживленность дочери.
Даниэль привстал и дотянулся до бутылки с виски. Со стаканом в руке он подошел к окну и взглянул на Лондон. Как много здесь живет воспоминаний. Был ли сегодняшний вечер иллюзией? Сходство было невероятным. Это была Бланш. И после всех этих долгих лет, пытаясь забыть все, он влюбился в нее опять.
Глава 14
– Я просто не могу поверить, что сегодня последний день. Окончен первый курс, – вздохнула Фрэнки, когда они втроем подняли бокалы.
Кроме обычного кофе, перед тем, как идти домой, они решили угостить себя в баре вином. За одной бутылкой последовала вторая. Затем подошли другие их одногруппники, и они потеряли счет времени. К восьми часам все были настроены продолжить.
– Все, уходим и встречаемся у меня дома! – возбужденно закричала Фрэнки. – Они выкинут нас отсюда через минуту, если мы начнем шуметь. Каждый покупает по дороге по бутылке, и идем ко мне.
Новость распространилась быстро, и к десяти часам квартира была полна веселящимися студентами. Бетина привела Марка после того, как он официально ушел в этот день из их школы, а Мэтью прибыл без Паулы. Джина делала все возможное, чтобы не замечать его присутствия и сосредоточилась на веселье. Но беда была в том, что куда бы она ни пошла, он, казалось, повсюду преследовал ее. Она думала, что это лишь ее воображение, пока не вышла на балкон подышать свежим воздухом. Он вышел следом и стал за ней.
– Привет, Джина.
– Привет, Мэтью, – ответила она, как можно небрежнее.
– Джина, я хотел пожелать тебе хороших каникул.
– Спасибо, и тебе того же, – она была так поражена, что он разговаривает с ней, что не могла придумать, что сказать в ответ.
Она почувствовала его руку, медленно поглаживающую ее плечо. От близости его тела у нее затряслись колени. Они простояли так очень долго.
– Джина, я просто хочу сказать, что…
Сзади послышался шум. На балконе появились двое студентов. Мэтью быстро отдернул руку.
– Нет, ничего. Хороших тебе каникул, встретимся в следующем семестре.
Он исчез.
Она провела ночь без сна, опять и опять прокручивая в своей памяти этот эпизод. На следующий день, пока Фрэнки упаковывала чемодан, готовясь к путешествию в Штаты, Джина рассказала ей об этом. Фрэнки пожала плечами:
– Я не знаю, Джина. Я слышала, у него какие-то проблемы с Паулой. Но, говоря это, я точно знаю, что они собираются вместе два месяца путешествовать по Европе. На твоем месте, я бы не теряла из-за него свой сон, – Фрэнки продолжила сборы.
Джина растерялась, но решила, что Фрэнки права, она действительно слишком много времени провела в мечтаниях о Мэтью. Фрэнки улетала на Палм Бич к друзьям отца. Она умоляла Джину полететь вместе с ней, но Джине пришлось решительно отказаться, зная, что все лето, каждый день, ей придется работать.
Фрэнки попросила Джину жить здесь, пока ее нет, и присматривать за квартирой. Когда Джина объявила матери, что не вернется домой на каникулы. Джойс просто кивнула головой. Джина и не думала, что мать будет беспокоиться. Девушка вернулась на свою работу в театр «Глобус» на Шафтсбери Авеню. Работа ей очень нравилась, так как начиналась только в половине седьмого, и к тому же каждый вечер была возможность бесплатно смотреть спектакли и изучать игру актеров.
Бетина пришла навестить ее за день до того, как они с Марком уезжали к ее родителям объявить о помолвке. Джина купила к ланчу немного хлеба и паштета, и они сели поговорить.
– Вообще-то, Джин, я не все тебе рассказала.
– Что ты имеешь в виду?
Бетина шумно вздохнула:
– Я на втором месяце беременности.
– Боже правый!
– Я знаю. Это очень легкомысленно с моей стороны, но никуда не деться.
– Марк знает?
– Да, он потрясен. Как только мы вернемся из Йоркшира, он собирается в Эдинбург на фестиваль, посмотреть пьесу, которую он ставил, и хочет, чтобы я поехала с ним, так как считает, что беременных женщин нельзя оставлять одних. Я думаю, что в два месяца он волнуется немного больше, чем надо, но мне это приятно.
– Прекрасно, я бы с удовольствием составила вам компанию. Так долго, пока мне не пришлось бы принимать у тебя роды.
Бетина улыбнулась:
– Я сделаю все, чтобы там не родить, обещаю.
Через неделю, вернувшись из театра, Джина обнаружила в вестибюле дома пьяную, ожидающую ее Бетину с покрасневшими от слез глазами. Увидев Джину, та разрыдалась. Джина усадила ее на диван и пошла приготовить ей большую чашку горячего черного кофе.
– Извини, – всхлипнула Бетина, – но я не знала, куда мне еще пойти.
– Не волнуйся, расскажи, что произошло?
Медленно, через потоки слез и груды носовых платков, Джине удалось добиться от нее рассказа.
– Я не могу рассказать Марку. Для него работа – это жизнь, я не могу просить, чтобы он все бросил ради меня. Я знаю, он сделает это, но будет несчастным до конца своей жизни. О! Джина, мне придется пойти и убить завтра нашего ребенка. Я хочу умереть! Я хочу умереть!
Джина дала ей еще немного кофе, и Бетина постепенно начала приходить в себя.
– Хуже всего было то, что Па был так ужасно мил, когда мы рассказали ему обо всем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Когда Франческе, или Фрэнки, как она называла себя, исполнилось десять лет, они разъехались. Даниэль покупал один большой дом за другим, но нигде не мог найти успокоения. Хотя вещи и фотографии Бланш были запрятаны в чемоданы, ее образ неотступно преследовал его.
Франческа не помнила мать, а Даниэль никогда не говорил о ней с дочерью. Иногда его мучила совесть, что он вытеснил из их жизни образ Бланш, ведь Фрэнки даже не имела понятия, как красива была ее мать. Иначе она бы сразу уловила поразительное сходство Бланш и ее подруги. Чувство вины опять остро пронзило его. Он так эгоистично отвергает свою дочь. Даниэль вспомнил день, когда она пришла к нему за разрешением, пройти прослушивание в его старой школе драмы. И тогда, впервые после смерти Бланш, в нем проснулось чувство отцовской гордости. Когда Фрэнки была принята, он открыл бутылку шампанского, и, наконец, впервые увидел свою дочь по-настоящему. Она стала прекрасной женщиной – нежная, тонкая красота матери превратилась в темную, поразительную искристую оживленность дочери.
Даниэль привстал и дотянулся до бутылки с виски. Со стаканом в руке он подошел к окну и взглянул на Лондон. Как много здесь живет воспоминаний. Был ли сегодняшний вечер иллюзией? Сходство было невероятным. Это была Бланш. И после всех этих долгих лет, пытаясь забыть все, он влюбился в нее опять.
Глава 14
– Я просто не могу поверить, что сегодня последний день. Окончен первый курс, – вздохнула Фрэнки, когда они втроем подняли бокалы.
Кроме обычного кофе, перед тем, как идти домой, они решили угостить себя в баре вином. За одной бутылкой последовала вторая. Затем подошли другие их одногруппники, и они потеряли счет времени. К восьми часам все были настроены продолжить.
– Все, уходим и встречаемся у меня дома! – возбужденно закричала Фрэнки. – Они выкинут нас отсюда через минуту, если мы начнем шуметь. Каждый покупает по дороге по бутылке, и идем ко мне.
Новость распространилась быстро, и к десяти часам квартира была полна веселящимися студентами. Бетина привела Марка после того, как он официально ушел в этот день из их школы, а Мэтью прибыл без Паулы. Джина делала все возможное, чтобы не замечать его присутствия и сосредоточилась на веселье. Но беда была в том, что куда бы она ни пошла, он, казалось, повсюду преследовал ее. Она думала, что это лишь ее воображение, пока не вышла на балкон подышать свежим воздухом. Он вышел следом и стал за ней.
– Привет, Джина.
– Привет, Мэтью, – ответила она, как можно небрежнее.
– Джина, я хотел пожелать тебе хороших каникул.
– Спасибо, и тебе того же, – она была так поражена, что он разговаривает с ней, что не могла придумать, что сказать в ответ.
Она почувствовала его руку, медленно поглаживающую ее плечо. От близости его тела у нее затряслись колени. Они простояли так очень долго.
– Джина, я просто хочу сказать, что…
Сзади послышался шум. На балконе появились двое студентов. Мэтью быстро отдернул руку.
– Нет, ничего. Хороших тебе каникул, встретимся в следующем семестре.
Он исчез.
Она провела ночь без сна, опять и опять прокручивая в своей памяти этот эпизод. На следующий день, пока Фрэнки упаковывала чемодан, готовясь к путешествию в Штаты, Джина рассказала ей об этом. Фрэнки пожала плечами:
– Я не знаю, Джина. Я слышала, у него какие-то проблемы с Паулой. Но, говоря это, я точно знаю, что они собираются вместе два месяца путешествовать по Европе. На твоем месте, я бы не теряла из-за него свой сон, – Фрэнки продолжила сборы.
Джина растерялась, но решила, что Фрэнки права, она действительно слишком много времени провела в мечтаниях о Мэтью. Фрэнки улетала на Палм Бич к друзьям отца. Она умоляла Джину полететь вместе с ней, но Джине пришлось решительно отказаться, зная, что все лето, каждый день, ей придется работать.
Фрэнки попросила Джину жить здесь, пока ее нет, и присматривать за квартирой. Когда Джина объявила матери, что не вернется домой на каникулы. Джойс просто кивнула головой. Джина и не думала, что мать будет беспокоиться. Девушка вернулась на свою работу в театр «Глобус» на Шафтсбери Авеню. Работа ей очень нравилась, так как начиналась только в половине седьмого, и к тому же каждый вечер была возможность бесплатно смотреть спектакли и изучать игру актеров.
Бетина пришла навестить ее за день до того, как они с Марком уезжали к ее родителям объявить о помолвке. Джина купила к ланчу немного хлеба и паштета, и они сели поговорить.
– Вообще-то, Джин, я не все тебе рассказала.
– Что ты имеешь в виду?
Бетина шумно вздохнула:
– Я на втором месяце беременности.
– Боже правый!
– Я знаю. Это очень легкомысленно с моей стороны, но никуда не деться.
– Марк знает?
– Да, он потрясен. Как только мы вернемся из Йоркшира, он собирается в Эдинбург на фестиваль, посмотреть пьесу, которую он ставил, и хочет, чтобы я поехала с ним, так как считает, что беременных женщин нельзя оставлять одних. Я думаю, что в два месяца он волнуется немного больше, чем надо, но мне это приятно.
– Прекрасно, я бы с удовольствием составила вам компанию. Так долго, пока мне не пришлось бы принимать у тебя роды.
Бетина улыбнулась:
– Я сделаю все, чтобы там не родить, обещаю.
Через неделю, вернувшись из театра, Джина обнаружила в вестибюле дома пьяную, ожидающую ее Бетину с покрасневшими от слез глазами. Увидев Джину, та разрыдалась. Джина усадила ее на диван и пошла приготовить ей большую чашку горячего черного кофе.
– Извини, – всхлипнула Бетина, – но я не знала, куда мне еще пойти.
– Не волнуйся, расскажи, что произошло?
Медленно, через потоки слез и груды носовых платков, Джине удалось добиться от нее рассказа.
– Я не могу рассказать Марку. Для него работа – это жизнь, я не могу просить, чтобы он все бросил ради меня. Я знаю, он сделает это, но будет несчастным до конца своей жизни. О! Джина, мне придется пойти и убить завтра нашего ребенка. Я хочу умереть! Я хочу умереть!
Джина дала ей еще немного кофе, и Бетина постепенно начала приходить в себя.
– Хуже всего было то, что Па был так ужасно мил, когда мы рассказали ему обо всем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108