Я думала, что обнаружу в квартире труп. Входная дверь была заперта. Это показалось странным. Убийца не станет возиться с замком.
– Там никого не было? Может, он и вправду загулял?
– В квартире царил беспорядок. Леня этого не терпит.
– Всякое бывает в жизни.
– Нет, – твердо заявила она, – такого не может быть. Осколки разбитой посуды на полу, обрывки газет, с окна содрана штора. Похоже, там была драка, или обыск, или то и другое вместе.
– Черт! Действительно!
Почему-то он не верил в исчезновение ее мужа, пока Василина не описала картину погрома.
– А вот что я нашла у него на письменном столе. – Она полезла в сумочку и выудила оттуда свернутый вчетверо листок бумаги.
Антон бережно развернул его и прочитал набранный на компьютере текст:
«Балкон. Двенадцатый этаж. Июнь. Раннее утро. Только-только начинает светать. Над соседним домом повисла луна. Двое, мужчина и женщина, совершенно голые после бурной ночи, стоят на балконе и наслаждаются пением птиц. Они зачарованы зрелищем луны – огромный желтый шар на фоне розовеющего неба. Райская идиллия. Как вновь не предаться любви? Прямо тут, среди пения птиц. Она цепляется руками за перила. Нагибается. Он пристраивается сзади. Миг блаженства вот-вот наступит. Он поднимает глаза к небу. То ли хочет поблагодарить Бога, то ли вновь насладиться торжественным зрелищем. Луна уже только наполовину торчит из-за крыши соседнего дома. Луна – это фокус. Она отвлекает. Она не дает увидеть снайпера, засевшего на чердаке соседнего дома. У снайпера ружье с оптическим прицелом да еще с глушителем. Выстрел напоминает хлопок при неосторожном откупоривании шампанского. Пуля попадает мужчине в левый глаз. Последняя вспышка сознания: „Меня убила луна!“ Капли горячей крови падают женщине на спину. В отличие от своего партнера она в курсе всего происходящего. Она испытывает дикий оргазм. Мужчина валится навзничь.
Потом она впускает в квартиру того, с чердака. Они заодно. Они перерыли весь дом. Выпотрошили книги. Содрали обои. Подняли паркет. Что они ищут? Понять невозможно. «Когда ты видела ее в последний раз?» – спрашивает чердачный фокусник. «Сегодня ночью. Он мне дважды показывал. Я просила еще, еще!..» У женщины истерика. Она корчится на полу. А за окнами ночь. Труп с вытекшим глазом стоит на балконе. Смотрит на них через стекло. Улыбается».
– Что за галиматья! – воскликнул Антон.
– Ты внизу посмотри! – подсказала Василина.
Внизу была сделана приписка карандашом: «А. Б. Полежаев? Нарочно не придумаешь!»
– В чем дело? – возмутился А. Б. Полежаев. – Это не мой текст! Ничего подобного я никогда не писал!
– А теперь представь мое удивление. Может, и это тоже шутка!
– Прости, но, по-моему, твой муж сошел с ума на почве ревности!
– Теперь ты понимаешь, почему я здесь? Я хочу найти всему этому объяснение. Он произносит перед исчезновением твою фамилию. Он пишет твою фамилию. Зачем?
– Иди к черту! Он сумасшедший! Сидит сейчас в какой-нибудь психушке и царапает что-нибудь вроде этого «балкона». Постой-ка! – Он еще раз взглянул на прочитанный текст. – Это мне напоминает… Да-да. Только уж больно вычурно. Так пишут девицы в своих альбомах. Мы называем это капустой. Набросок романа. Событийный ряд. Я, например, обхожусь без этого, хотя раньше…
– Ты хочешь сказать, что Леня…
– …внял твоим мольбам и взялся за роман. Любовно-криминальный, да еще с ужасами! Это и есть новый род его деятельности. Поздравляю! Только при чем тут я? При чем тут «нарочно не придумаешь»?
– Мне почему-то показалось, что он описывает реальный случай.
– С улыбающимся трупом?
– Это аллегория.
– Это галиматья, Вася! Прости, опять забылся.
– Ничего страшного. Даже приятно. Напоминает беззаботное прошлое. – Она улыбнулась ему, и перед этой улыбкой сквозь слезы он был безоружен.
– А вот погром у него в квартире – это серьезно. – Полежаев потер пальцами лоб и предложил: – Хочешь, позвоню симпатичному герою?
– Кому это?
– Тому самому. Из тех, что «уже перевелись».
– Частному детективу? Как его?..
– Не вспоминай. Все равно у него другая фамилия. Так звонить?
– Я буду тебе очень благодарна, Антоша! – взмолилась она. – Потому что на милицию никакой надежды!
– Тогда – иду!
Дома Еремина не оказалось, а в сыскном бюро молоденькая секретарша попросила подождать несколько минут, пока начальник закончит разговор с клиентом. В трубке заиграло что-то до неприличия знакомое. Кажется, из «Щелкунчика».
Полежаев переминался с ноги на ногу и все думал о прочитанном тексте. Балкон. Снайпер на чердаке. Что-то подобное на самом деле было. Надо будет спросить у Еремина. Он знает. У него целая картотека киллеров. Наших и зарубежных. Сам хвастался.
Музыка вдруг прервалась, и он услышал знакомое приветствие:
– Антоша – враг дебоша! Здорово, Чехонте! Как животик?
– Животик у меня в норме, Костян, а вот с головой…
– Что такое?
– Ты скоро освободишься?
– Я уже свободен.
Полежаев только начал рассказывать о пропавшем журналисте, как Еремин его перебил:
– Не лез бы ты в эти дела, Антоша.
– Ты думаешь, дело настолько серьезно?
– Я слышал об этом Шведенко. – Еремин тяжело вздохнул в трубку и продолжил: – Он здорово насолил одному дяденьке.
– Ты со мной разговариваешь, как с воспитанником детского сада! – возмутился Антон. – Борщ он ему, что ли, пересолил? Говори конкретней.
– По телефону не могу.
– Вот, здрасьте!
– Послушай, чего ты от меня хочешь? – напрямую спросил детектив.
– Хочу, чтобы ты помог бедной женщине. К тому же я сам в этом заинтересован. Она нашла на столе мужа прелюбопытную бумажку. Похоже на набросок романа. Случай, описанный там, мне показался знакомым.
– И все? Тебя разобрало, что кто-то еще пишет романы?
– Нет. – Антон не желал особенно распространяться о своей старой связи с Василиной и решил зацепить следователя с другого боку. – На той самой бумажке, – трагическим голосом произнес он, – карандашом написана моя фамилия с инициалами.
– Так, – после некоторой паузы вновь прорезался Еремин. – Ты меня нанимаешь или она? – озадачил он Полежаева вопросом.
– Я, наверно…
– Что значит «наверно»? Я стою очень дорого, Антоша. Сто баксов в сутки.
– Прямо как эта…
– Ладно тебе, юморист! Так что? Не по карману я твоей знакомой?
– При чем тут она? Я нанимаю, – твердо заявил писатель.
– Смотри, а то останешься без штанов!
– Спасибо, что заботишься обо мне, – поблагодарил Полежаев и подумал: «А я совсем забыл, что мы перешли на рыночные отношения не только в государстве, но и в дружбе, и даже в любви! Расстегивай портмоне, лопух! И нечего взывать к атрофированным понятиям!»
– Пусть твоя знакомая оставит ключ от квартиры, из которой пропал журналист, – уже давал распоряжения Еремин, – а сама пусть едет домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
– Там никого не было? Может, он и вправду загулял?
– В квартире царил беспорядок. Леня этого не терпит.
– Всякое бывает в жизни.
– Нет, – твердо заявила она, – такого не может быть. Осколки разбитой посуды на полу, обрывки газет, с окна содрана штора. Похоже, там была драка, или обыск, или то и другое вместе.
– Черт! Действительно!
Почему-то он не верил в исчезновение ее мужа, пока Василина не описала картину погрома.
– А вот что я нашла у него на письменном столе. – Она полезла в сумочку и выудила оттуда свернутый вчетверо листок бумаги.
Антон бережно развернул его и прочитал набранный на компьютере текст:
«Балкон. Двенадцатый этаж. Июнь. Раннее утро. Только-только начинает светать. Над соседним домом повисла луна. Двое, мужчина и женщина, совершенно голые после бурной ночи, стоят на балконе и наслаждаются пением птиц. Они зачарованы зрелищем луны – огромный желтый шар на фоне розовеющего неба. Райская идиллия. Как вновь не предаться любви? Прямо тут, среди пения птиц. Она цепляется руками за перила. Нагибается. Он пристраивается сзади. Миг блаженства вот-вот наступит. Он поднимает глаза к небу. То ли хочет поблагодарить Бога, то ли вновь насладиться торжественным зрелищем. Луна уже только наполовину торчит из-за крыши соседнего дома. Луна – это фокус. Она отвлекает. Она не дает увидеть снайпера, засевшего на чердаке соседнего дома. У снайпера ружье с оптическим прицелом да еще с глушителем. Выстрел напоминает хлопок при неосторожном откупоривании шампанского. Пуля попадает мужчине в левый глаз. Последняя вспышка сознания: „Меня убила луна!“ Капли горячей крови падают женщине на спину. В отличие от своего партнера она в курсе всего происходящего. Она испытывает дикий оргазм. Мужчина валится навзничь.
Потом она впускает в квартиру того, с чердака. Они заодно. Они перерыли весь дом. Выпотрошили книги. Содрали обои. Подняли паркет. Что они ищут? Понять невозможно. «Когда ты видела ее в последний раз?» – спрашивает чердачный фокусник. «Сегодня ночью. Он мне дважды показывал. Я просила еще, еще!..» У женщины истерика. Она корчится на полу. А за окнами ночь. Труп с вытекшим глазом стоит на балконе. Смотрит на них через стекло. Улыбается».
– Что за галиматья! – воскликнул Антон.
– Ты внизу посмотри! – подсказала Василина.
Внизу была сделана приписка карандашом: «А. Б. Полежаев? Нарочно не придумаешь!»
– В чем дело? – возмутился А. Б. Полежаев. – Это не мой текст! Ничего подобного я никогда не писал!
– А теперь представь мое удивление. Может, и это тоже шутка!
– Прости, но, по-моему, твой муж сошел с ума на почве ревности!
– Теперь ты понимаешь, почему я здесь? Я хочу найти всему этому объяснение. Он произносит перед исчезновением твою фамилию. Он пишет твою фамилию. Зачем?
– Иди к черту! Он сумасшедший! Сидит сейчас в какой-нибудь психушке и царапает что-нибудь вроде этого «балкона». Постой-ка! – Он еще раз взглянул на прочитанный текст. – Это мне напоминает… Да-да. Только уж больно вычурно. Так пишут девицы в своих альбомах. Мы называем это капустой. Набросок романа. Событийный ряд. Я, например, обхожусь без этого, хотя раньше…
– Ты хочешь сказать, что Леня…
– …внял твоим мольбам и взялся за роман. Любовно-криминальный, да еще с ужасами! Это и есть новый род его деятельности. Поздравляю! Только при чем тут я? При чем тут «нарочно не придумаешь»?
– Мне почему-то показалось, что он описывает реальный случай.
– С улыбающимся трупом?
– Это аллегория.
– Это галиматья, Вася! Прости, опять забылся.
– Ничего страшного. Даже приятно. Напоминает беззаботное прошлое. – Она улыбнулась ему, и перед этой улыбкой сквозь слезы он был безоружен.
– А вот погром у него в квартире – это серьезно. – Полежаев потер пальцами лоб и предложил: – Хочешь, позвоню симпатичному герою?
– Кому это?
– Тому самому. Из тех, что «уже перевелись».
– Частному детективу? Как его?..
– Не вспоминай. Все равно у него другая фамилия. Так звонить?
– Я буду тебе очень благодарна, Антоша! – взмолилась она. – Потому что на милицию никакой надежды!
– Тогда – иду!
Дома Еремина не оказалось, а в сыскном бюро молоденькая секретарша попросила подождать несколько минут, пока начальник закончит разговор с клиентом. В трубке заиграло что-то до неприличия знакомое. Кажется, из «Щелкунчика».
Полежаев переминался с ноги на ногу и все думал о прочитанном тексте. Балкон. Снайпер на чердаке. Что-то подобное на самом деле было. Надо будет спросить у Еремина. Он знает. У него целая картотека киллеров. Наших и зарубежных. Сам хвастался.
Музыка вдруг прервалась, и он услышал знакомое приветствие:
– Антоша – враг дебоша! Здорово, Чехонте! Как животик?
– Животик у меня в норме, Костян, а вот с головой…
– Что такое?
– Ты скоро освободишься?
– Я уже свободен.
Полежаев только начал рассказывать о пропавшем журналисте, как Еремин его перебил:
– Не лез бы ты в эти дела, Антоша.
– Ты думаешь, дело настолько серьезно?
– Я слышал об этом Шведенко. – Еремин тяжело вздохнул в трубку и продолжил: – Он здорово насолил одному дяденьке.
– Ты со мной разговариваешь, как с воспитанником детского сада! – возмутился Антон. – Борщ он ему, что ли, пересолил? Говори конкретней.
– По телефону не могу.
– Вот, здрасьте!
– Послушай, чего ты от меня хочешь? – напрямую спросил детектив.
– Хочу, чтобы ты помог бедной женщине. К тому же я сам в этом заинтересован. Она нашла на столе мужа прелюбопытную бумажку. Похоже на набросок романа. Случай, описанный там, мне показался знакомым.
– И все? Тебя разобрало, что кто-то еще пишет романы?
– Нет. – Антон не желал особенно распространяться о своей старой связи с Василиной и решил зацепить следователя с другого боку. – На той самой бумажке, – трагическим голосом произнес он, – карандашом написана моя фамилия с инициалами.
– Так, – после некоторой паузы вновь прорезался Еремин. – Ты меня нанимаешь или она? – озадачил он Полежаева вопросом.
– Я, наверно…
– Что значит «наверно»? Я стою очень дорого, Антоша. Сто баксов в сутки.
– Прямо как эта…
– Ладно тебе, юморист! Так что? Не по карману я твоей знакомой?
– При чем тут она? Я нанимаю, – твердо заявил писатель.
– Смотри, а то останешься без штанов!
– Спасибо, что заботишься обо мне, – поблагодарил Полежаев и подумал: «А я совсем забыл, что мы перешли на рыночные отношения не только в государстве, но и в дружбе, и даже в любви! Расстегивай портмоне, лопух! И нечего взывать к атрофированным понятиям!»
– Пусть твоя знакомая оставит ключ от квартиры, из которой пропал журналист, – уже давал распоряжения Еремин, – а сама пусть едет домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100