- А она умерла?
- Нет. Она сейчас дома. Должно быть, сидит на крыльце в своем кресле.
Слушает новости про нас и улыбается, когда сообщают новые цифры, - Бейкер
потер ладонью щеку. - Ты видел когда-нибудь, как кошка жрет собственных
котят?
Гэррети не ответил. Новая вспышка молнии осветила небо. Следом
пророкотал гром. Тучи неслись по небу, как безумные пираты по ночному
эбеновому морю.
- Знаешь, - сказал внезапно Бейкер, - а я хотел стать гробовщиком.
Хорошая работа. Гробовщику найдется дело даже в кризис. Мой дядя был
гробовщиком и много чего мне порассказал. Он говорил: "Люди думают, что им
все равно, но это не так. Сначала они толкуют про простой сосновый ящик, а
в конце концов покупают самый роскошный. Некоторые даже указывают в
завещании номер модели".
- А зачем? - спросил Гэррети.
- У нас большая влажность, поэтому многие хотят, чтобы их хоронили над
землей, в мавзолее. Но наверху крысы. Жирные луизианские крысы, которые
разгрызают сосновый гроб, как орех.
Ветер рвал их одежду невидимыми пальцами. Гэррети хотелось, чтобы
пошел дождь и отвлек их от этого дурацкого разговора.
- Да ну к черту, - сказал он. - Платить полторы тысячи за то, чтобы
тебя после смерти не ели крысы!
- Не знаю, - глаза у Бейкера были полузакрыты. - Понимаешь, они едят
мягкие части. Так и вижу, как они прогрызают дырку в моем гробу - шире,
шире, - наконец влезают и сразу проглатывают мои глаза, как вишни. И тогда
я становлюсь частью этих крыс. Разве не так?
- Не знаю, - выдавил из себя Гэррети.
- Нет уж, спасибо. Я хочу гроб, обшитый свинцом.
- Скоро он может тебе понадобиться.
- Это точно, - без улыбки согласился Бейкер.
Молния сверкнула снова, оставив в воздухе запах озона. Через мгновение
с неба что-то посыпалось.
Это был град. В пять секунд землю засыпали градины размером с мелкую
гальку. Некоторые вскрикнули от неожиданности, а Гэррети закрыл глаза
рукой. Иенсен в панике пустился бежать, упал и остался лежать. Солдаты на
вездеходе для верности выпалили раз десять в полускрытое завесой града
тело. Прощай, Иенсен. Извини.
За градом пошел дождь, перемежающийся раскатами грома. С холма, на
который они взбирались, текли потоки воды.
- Черт! - крикнул Паркер, едва не наткнувшись на Гэррети. Он был похож
на мокрую крысу. - Гэррети, это, без сомнения...
- Знаю-знаю - самый поганый из всех штатов. Накрой лучше чем-нибудь
голову.
- Нечем, - Паркер сокрушенно пожал плечами и отошел, заливаемый
дождем.
- Как тебе? - прокричал Гэррети Макфрису. Макфрис махнул рукой:
- Все к худшему. Теперь хочется, чтобы вышло солнце.
- Скоро выйдет, - успокоил Гэррети, но он ошибся. В четыре часа дождь
все еще шел.
Глава 10
"Знаете, почему меня зовут Граф? Потому,
что я занимаюсь графикой! Ха-ха-ха!"
(Граф из "Сезам-стрит")
Когда они встретили второй вечер на дороге, заката не было. К половине
пятого дождь превратился в противную морось, которая поливала почти до
восьми. Потом все стихло, и в просветах туч показались яркие, холодно
мерцающие звезды.
Гэррети плотнее закутался в промокшую одежду. Дневная жара казалась
теперь благодатью. Он надеялся, что немного теплее станет от людей, которые
все в большем количестве толпились вдоль дороги. Они жались друг к другу,
чтобы согреться, и терпеливо ждали - должно быть, чьей-нибудь смерти. Им не
очень повезло. После Иенсена выбыло только двое участников, оба просто
упали в обморок. Теперь их осталась ровно половина.
Гэррети шел один. От холода ему не хотелось спать. Он сжал губы, чтобы
они не дрожали. Олсон еще был здесь; кое-кто даже заключал пари, что он был
пятидесятым, но эта честь досталась не ему, а некоему Роджеру Фенуму с
несчастливым номером 13. Гэррети уже казалось, что Олсон будет идти вечно -
если только не умрет от голода. Если он выиграет, в этом можно усмотреть
высшую справедливость. Он представил заголовки в газетах: "_Длинный_ _путь_
_выиграл_ _мертвец_".
Ноги у Гэррети онемели. Настоящая боль поселилась теперь не в ступнях,
а в икрах, которые тупо ныли при каждом шаге. Иногда ноги пронизывала
острая, как укол ножа, боль. Это заставило его вспомнить сказку, которую
ему в детстве читала мать - о русалочке, которой дали ноги вместо хвоста,
но каждый шаг по земле давался ей с такой болью, будто она шла по ножам.
- Предупреждение! Предупреждение 47-му!
- Слышу, - сквозь зубы проговорил Гэррети и прибавил шагу.
Лес поредел. Север штата остался позади. Они прошли через два тихих
провинциальных городка, мимо тротуаров, заполненных людьми, - молчаливыми
тенями в свете фонарей. Никто особо не веселился и не кричал, видимо, из-за
дождя.
Гэррети опять сбавил скорость и лишь с большим трудом заставил себя
идти быстрее. Впереди Баркович сказал что-то и разразился своим неприятным
смехом.
- Заткнись, убийца, - как всегда, ответил ему Макфрис. Баркович послал
его к черту и замолчал.
Гэррети заметно отстал и опять оказался рядом со Стеббинсом. Чем-то
Стеббинс поражал его, но ему не хотелось думать об этом. Сейчас было не
время думать о таких вещах.
Впереди в темноте засветилась громадная арка из разноцветных лампочек.
Грянул марш, следом хор приветствий. Что-то закружилось в воздухе, и
Гэррети сперва подумал, что это снег. Но это было конфетти. Они перешли на
новую дорогу, и указатель известил, что до Олдтауна осталось только
шестнадцать миль. Гэррети почувствовал волнение, почти гордость. За
Олдтауном он знал дорогу, как свои пять пальцев.
- Ты, кажется, из этих мест?
Гэррети подпрыгнул. Стеббинс как будто читал его мысли.
- Не совсем. Я в жизни не был к северу от Гринбуша, - они миновали
оркестр, трубы и кларнеты которого тускло отсвечивали в темноте.
- Но мы будем проходить через твой город?
- Рядом с ним.
Стеббинс хмыкнул. Гэррети взглянул на его ноги и с удивлением увидел,
что Стеббинс сменил теннисные туфли на пару мягких мокасин. Туфли он сунул
за пазуху, под рубашку.
- Я берегу туфли, - пояснил Стеббинс, - на всякий случай. Но, думаю,
они мне не понадобятся.
- А-а.
Они прошли радиовышку, скелетом стоящую в голом поле. На ее верхушке
мерно, как сердце, пульсировал красный огонек.
- Думаешь увидеть любимых людей?
- Думаю, - ответил Гэррети.
- А потом?
- Что потом? Пойду дальше. Если вы все к тому времени не выйдете из
игры.
- Не думаю, - Стеббинс улыбнулся. - А ты уверен, что не выйдешь из
игры раньше?
- Я ни в чем не уверен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
- Нет. Она сейчас дома. Должно быть, сидит на крыльце в своем кресле.
Слушает новости про нас и улыбается, когда сообщают новые цифры, - Бейкер
потер ладонью щеку. - Ты видел когда-нибудь, как кошка жрет собственных
котят?
Гэррети не ответил. Новая вспышка молнии осветила небо. Следом
пророкотал гром. Тучи неслись по небу, как безумные пираты по ночному
эбеновому морю.
- Знаешь, - сказал внезапно Бейкер, - а я хотел стать гробовщиком.
Хорошая работа. Гробовщику найдется дело даже в кризис. Мой дядя был
гробовщиком и много чего мне порассказал. Он говорил: "Люди думают, что им
все равно, но это не так. Сначала они толкуют про простой сосновый ящик, а
в конце концов покупают самый роскошный. Некоторые даже указывают в
завещании номер модели".
- А зачем? - спросил Гэррети.
- У нас большая влажность, поэтому многие хотят, чтобы их хоронили над
землей, в мавзолее. Но наверху крысы. Жирные луизианские крысы, которые
разгрызают сосновый гроб, как орех.
Ветер рвал их одежду невидимыми пальцами. Гэррети хотелось, чтобы
пошел дождь и отвлек их от этого дурацкого разговора.
- Да ну к черту, - сказал он. - Платить полторы тысячи за то, чтобы
тебя после смерти не ели крысы!
- Не знаю, - глаза у Бейкера были полузакрыты. - Понимаешь, они едят
мягкие части. Так и вижу, как они прогрызают дырку в моем гробу - шире,
шире, - наконец влезают и сразу проглатывают мои глаза, как вишни. И тогда
я становлюсь частью этих крыс. Разве не так?
- Не знаю, - выдавил из себя Гэррети.
- Нет уж, спасибо. Я хочу гроб, обшитый свинцом.
- Скоро он может тебе понадобиться.
- Это точно, - без улыбки согласился Бейкер.
Молния сверкнула снова, оставив в воздухе запах озона. Через мгновение
с неба что-то посыпалось.
Это был град. В пять секунд землю засыпали градины размером с мелкую
гальку. Некоторые вскрикнули от неожиданности, а Гэррети закрыл глаза
рукой. Иенсен в панике пустился бежать, упал и остался лежать. Солдаты на
вездеходе для верности выпалили раз десять в полускрытое завесой града
тело. Прощай, Иенсен. Извини.
За градом пошел дождь, перемежающийся раскатами грома. С холма, на
который они взбирались, текли потоки воды.
- Черт! - крикнул Паркер, едва не наткнувшись на Гэррети. Он был похож
на мокрую крысу. - Гэррети, это, без сомнения...
- Знаю-знаю - самый поганый из всех штатов. Накрой лучше чем-нибудь
голову.
- Нечем, - Паркер сокрушенно пожал плечами и отошел, заливаемый
дождем.
- Как тебе? - прокричал Гэррети Макфрису. Макфрис махнул рукой:
- Все к худшему. Теперь хочется, чтобы вышло солнце.
- Скоро выйдет, - успокоил Гэррети, но он ошибся. В четыре часа дождь
все еще шел.
Глава 10
"Знаете, почему меня зовут Граф? Потому,
что я занимаюсь графикой! Ха-ха-ха!"
(Граф из "Сезам-стрит")
Когда они встретили второй вечер на дороге, заката не было. К половине
пятого дождь превратился в противную морось, которая поливала почти до
восьми. Потом все стихло, и в просветах туч показались яркие, холодно
мерцающие звезды.
Гэррети плотнее закутался в промокшую одежду. Дневная жара казалась
теперь благодатью. Он надеялся, что немного теплее станет от людей, которые
все в большем количестве толпились вдоль дороги. Они жались друг к другу,
чтобы согреться, и терпеливо ждали - должно быть, чьей-нибудь смерти. Им не
очень повезло. После Иенсена выбыло только двое участников, оба просто
упали в обморок. Теперь их осталась ровно половина.
Гэррети шел один. От холода ему не хотелось спать. Он сжал губы, чтобы
они не дрожали. Олсон еще был здесь; кое-кто даже заключал пари, что он был
пятидесятым, но эта честь досталась не ему, а некоему Роджеру Фенуму с
несчастливым номером 13. Гэррети уже казалось, что Олсон будет идти вечно -
если только не умрет от голода. Если он выиграет, в этом можно усмотреть
высшую справедливость. Он представил заголовки в газетах: "_Длинный_ _путь_
_выиграл_ _мертвец_".
Ноги у Гэррети онемели. Настоящая боль поселилась теперь не в ступнях,
а в икрах, которые тупо ныли при каждом шаге. Иногда ноги пронизывала
острая, как укол ножа, боль. Это заставило его вспомнить сказку, которую
ему в детстве читала мать - о русалочке, которой дали ноги вместо хвоста,
но каждый шаг по земле давался ей с такой болью, будто она шла по ножам.
- Предупреждение! Предупреждение 47-му!
- Слышу, - сквозь зубы проговорил Гэррети и прибавил шагу.
Лес поредел. Север штата остался позади. Они прошли через два тихих
провинциальных городка, мимо тротуаров, заполненных людьми, - молчаливыми
тенями в свете фонарей. Никто особо не веселился и не кричал, видимо, из-за
дождя.
Гэррети опять сбавил скорость и лишь с большим трудом заставил себя
идти быстрее. Впереди Баркович сказал что-то и разразился своим неприятным
смехом.
- Заткнись, убийца, - как всегда, ответил ему Макфрис. Баркович послал
его к черту и замолчал.
Гэррети заметно отстал и опять оказался рядом со Стеббинсом. Чем-то
Стеббинс поражал его, но ему не хотелось думать об этом. Сейчас было не
время думать о таких вещах.
Впереди в темноте засветилась громадная арка из разноцветных лампочек.
Грянул марш, следом хор приветствий. Что-то закружилось в воздухе, и
Гэррети сперва подумал, что это снег. Но это было конфетти. Они перешли на
новую дорогу, и указатель известил, что до Олдтауна осталось только
шестнадцать миль. Гэррети почувствовал волнение, почти гордость. За
Олдтауном он знал дорогу, как свои пять пальцев.
- Ты, кажется, из этих мест?
Гэррети подпрыгнул. Стеббинс как будто читал его мысли.
- Не совсем. Я в жизни не был к северу от Гринбуша, - они миновали
оркестр, трубы и кларнеты которого тускло отсвечивали в темноте.
- Но мы будем проходить через твой город?
- Рядом с ним.
Стеббинс хмыкнул. Гэррети взглянул на его ноги и с удивлением увидел,
что Стеббинс сменил теннисные туфли на пару мягких мокасин. Туфли он сунул
за пазуху, под рубашку.
- Я берегу туфли, - пояснил Стеббинс, - на всякий случай. Но, думаю,
они мне не понадобятся.
- А-а.
Они прошли радиовышку, скелетом стоящую в голом поле. На ее верхушке
мерно, как сердце, пульсировал красный огонек.
- Думаешь увидеть любимых людей?
- Думаю, - ответил Гэррети.
- А потом?
- Что потом? Пойду дальше. Если вы все к тому времени не выйдете из
игры.
- Не думаю, - Стеббинс улыбнулся. - А ты уверен, что не выйдешь из
игры раньше?
- Я ни в чем не уверен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51