Неужто. Мне жалко.?
– И ещё. Если у тебя есть вещи, которые ты уже не носишь, которых тебе не жалко, дай мне их на пару дней. Хочу переодеться…
– Если только. Не костюм. Мой на тебе. Будет. Болтаться.
– Мне без разницы.
– Отощал.! Откуда вы?!
– Из Челябинска. У нас неприятности.
– Судя по вашему. Виду. Вы бегаете от. Серьезных дядей. В пиджаках свободного покроя.
– Почти в точку.
– Пошли. Покурим. Расскажешь.
Пока они разговаривали на балконе, Рената огляделась.
Похоже, что Фобосов эту квартиру снимает: Саша вскользь Упоминал, что адрес у него сменился, а рабочий телефон – прежний. Если принять ко вниманию интерьер, здесь жила какая-то старушка. Девушка подошла к комоду и потрогала пальцем непонятное стеклянное украшение в виде чересчур удлиненной трехгранной пирамиды с цветным узором внутри – по принципу окаменевших в янтаре доисторических мотыльков.
Она сразу заметила на безымянном пальце левой руки Фобосова обручальное кольцо. Но вот келья, где они сейчас находились, больше напоминала пристанище холостяка, чем квартиру семейного человека, тем более, журналиста с приличным стажем. Не говорил Саша, даже не намекал о том, что у Михаила была жена, но Рената сама догадалась, что Фобосов сейчас временно холостой и переживает стадию номер один: первые полгода после развода она тоже носила «обручалку» на левом безымянном пальце (положено на среднем, но колечко не налезало на него), чувствовала себя, как обухом пришибленная, и на километр не подпускала к себе мужчин. Знакомая ситуация. Ничего, скоро пройдет. Одно радует: значит, они с Фобосовым – друзья по несчастью, приставать он не станет.
Девушка заглянула в шкаф, отыскала выстиранное, но не проглаженное полотенце и пошла в душ. Наверное, даже в случае благополучного исхода, она потом и за год не отмоется от дорожной пыли и не станет прежней изнеженной кошечкой-Ренатой. Не глядя в зеркало, девушка забралась в ванну и сразу же подставила под воду потускневшие рыжие волосы. Горячие струи бежали по её телу, кожа покрывалась пупырышками, и сразу вспоминалось детство, то, как мама купала её в маленькой ванночке. Рената опустила глаза и провела ладонью по груди… Сегодня ночью ей снова, впервые за последние три дня, приснилась птица Феникс, храм и она сама в облике служившей мистерию жрицы в темно-синей мантии…
Когда она закончила плескаться и вышла, то увидела Сашу в легкомысленно-светлой рубашке с застежкой под горлышко. Она была свободной, и многочисленные складки на поясе подчеркивали, насколько истончала его фигура. Легкие голубовато-серые брюки были ему немного широки, и он делал в ремешке дополнительную дырочку.
Рената подошла к нему и слегка оттянула ремень:
– Тут поместится еще один Саша.
Телохранитель слегка улыбнулся и застегнул пряжку. Хозяин квартиры суетился на кухне, хотя слово «суета» и человек по фамилии «Фобосов», на первый взгляд, были абсолютно несопоставимы.
– Может, не стоит тебе ехать одному? – шепнула Рената.
– Пистолет у Миши. Если он будет уезжать, отдаст его тебе.
– Я не о том. Я хочу помочь, если придется.
– Помочь? В чем?!
– Я же знаю, что ты снова займешься добыванием денег.
Может, и мне перепадет какая-нибудь халтурка? Как ты на это смотришь?
– Отрицательно, – Саша взъерошил её волосы. – Твоя рыжая копна слишком привлекает внимание.
– Я могу перекраситься. Например, в брюнетку. И подстричься. Например, «каре». А сверху – несколько косичек! И челка по брови, как у Мирей Матье! – обнимая его за пояс, Рената дурачилась. – И накрашусь, брови и глаза подведу до самых висков!
– Ой, ой! – кажется, у телохранителя хватило фантазии представить себе этот шедевр. – Словом, ты совсем не будешь привлекать к себе внимание.
– М-м-м… перебор! – согласилась Рената и поцеловала его в самый краешек упрямо изогнутых губ. – Будь осторожен.
Саша кивнул. Все-таки, постоянное напряжение быстро выматывает его. И выглядеть он стал старше, и глаза снова ввалились, как у канонического святомученика, и щеки посерели. Совсем не тот красавец-охранник, что год назад появился в свите отца. Странно, что тогда Рената не обратила на него внимания…
Впрочем, в то время она не считала за людей тех, кто не был «элитой», была занята работой, расстроенными из-за развода чувствами и поглощена романом, который у нее наклевывался с Сыном одного банкира. Правда, глаза Саши она еще тогда почему-то отметила про себя: не от мира сего, смотрящие вовнутрь, а не вовне, но видящие все вокруг гораздо лучше остальных.
Телохранитель зачесал волосы со лба, набросил велюровую куртку Фобосова и ушел.
Путь его лежал в аэропорт. Он отыскал ячейку под номером «две тысячи четыреста восемь» и набрал шесть знаков кода, которые знал на память – разбуди его среди ночи, он сразу назвал бы их. Дверца открылась.Отсек был пуст. Саша отвел глаза и машинально сунул руки в карманы брюк. О чем он думал – неизвестно. Постояв несколько секунд, он захлопнул камеру и удалился.
* * *
– Конечно, иной картины ожидать было трудно! – Саша бросил ключи на тумбочку в прихожей и разулся.
На циферблате больших ходиков было одиннадцать часов, а совершенно невменяемые Фобосов и Рената рыдали друг у друга на груди (естественно, по очереди). В кухне на столе стояла ополовиненная бутылка коньяка, под столом – опустошенная, но не побежденная – водки. На полу у батареи притулилась крупная девица с волосами платинового цвета. На ней были разрисованные рваные джинсы и кожаная жилетка. Её накачанные руки были в татуировках, нижнюю губу венчало золотое колечко-серьга. Нежно поскуливая, она тоже размазывала сырость под носом, при этом на ногтях ее явственно отслеживался черный маникюр.
– Алекс! – завопила она, подскакивая на ноги.
– Мезу-у-у-удина, свет души моей! – Саша раскрыл объятья. – Каким ветром тебя надуло?
Платиновая девица оказалась немногим ниже него. Едва не снеся по пути стол и Фобосова, она ринулась к телохранителю. Когда ЭТО, как выражалась Рената, оказалось у него на шее, Саша едва устоял на ногах.
– Забыл я о технике безопасности… – получая от нее шутливого тычка в солнечное сплетение и с трудом не сбиваясь в дыхании, заметил он.
Рената сделала вид, что не смотрит в их сторону, но заметила всё. Мезудина пищала от восторга, и тогда Фобосов завыл еще отчаянней.
– Алекс! У тебя нет совести! Слабо было прийти пораньше?!
Мерзкий ты! Мерзкий! – Мезудина говорила, как все москвичи – упирая на букву «а» и небрежно «проглатывая» некоторые конечные слоги – и при этом усиленно боролась с вызванными алкоголем дефектами дикции, но у нее это едва ли получалось. – Выпей за встречу! Давай… на этот… бу-ру-дер…ш-шафт!
Саша тактично выпутался из ее объятий и разнял рыдающую парочку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– И ещё. Если у тебя есть вещи, которые ты уже не носишь, которых тебе не жалко, дай мне их на пару дней. Хочу переодеться…
– Если только. Не костюм. Мой на тебе. Будет. Болтаться.
– Мне без разницы.
– Отощал.! Откуда вы?!
– Из Челябинска. У нас неприятности.
– Судя по вашему. Виду. Вы бегаете от. Серьезных дядей. В пиджаках свободного покроя.
– Почти в точку.
– Пошли. Покурим. Расскажешь.
Пока они разговаривали на балконе, Рената огляделась.
Похоже, что Фобосов эту квартиру снимает: Саша вскользь Упоминал, что адрес у него сменился, а рабочий телефон – прежний. Если принять ко вниманию интерьер, здесь жила какая-то старушка. Девушка подошла к комоду и потрогала пальцем непонятное стеклянное украшение в виде чересчур удлиненной трехгранной пирамиды с цветным узором внутри – по принципу окаменевших в янтаре доисторических мотыльков.
Она сразу заметила на безымянном пальце левой руки Фобосова обручальное кольцо. Но вот келья, где они сейчас находились, больше напоминала пристанище холостяка, чем квартиру семейного человека, тем более, журналиста с приличным стажем. Не говорил Саша, даже не намекал о том, что у Михаила была жена, но Рената сама догадалась, что Фобосов сейчас временно холостой и переживает стадию номер один: первые полгода после развода она тоже носила «обручалку» на левом безымянном пальце (положено на среднем, но колечко не налезало на него), чувствовала себя, как обухом пришибленная, и на километр не подпускала к себе мужчин. Знакомая ситуация. Ничего, скоро пройдет. Одно радует: значит, они с Фобосовым – друзья по несчастью, приставать он не станет.
Девушка заглянула в шкаф, отыскала выстиранное, но не проглаженное полотенце и пошла в душ. Наверное, даже в случае благополучного исхода, она потом и за год не отмоется от дорожной пыли и не станет прежней изнеженной кошечкой-Ренатой. Не глядя в зеркало, девушка забралась в ванну и сразу же подставила под воду потускневшие рыжие волосы. Горячие струи бежали по её телу, кожа покрывалась пупырышками, и сразу вспоминалось детство, то, как мама купала её в маленькой ванночке. Рената опустила глаза и провела ладонью по груди… Сегодня ночью ей снова, впервые за последние три дня, приснилась птица Феникс, храм и она сама в облике служившей мистерию жрицы в темно-синей мантии…
Когда она закончила плескаться и вышла, то увидела Сашу в легкомысленно-светлой рубашке с застежкой под горлышко. Она была свободной, и многочисленные складки на поясе подчеркивали, насколько истончала его фигура. Легкие голубовато-серые брюки были ему немного широки, и он делал в ремешке дополнительную дырочку.
Рената подошла к нему и слегка оттянула ремень:
– Тут поместится еще один Саша.
Телохранитель слегка улыбнулся и застегнул пряжку. Хозяин квартиры суетился на кухне, хотя слово «суета» и человек по фамилии «Фобосов», на первый взгляд, были абсолютно несопоставимы.
– Может, не стоит тебе ехать одному? – шепнула Рената.
– Пистолет у Миши. Если он будет уезжать, отдаст его тебе.
– Я не о том. Я хочу помочь, если придется.
– Помочь? В чем?!
– Я же знаю, что ты снова займешься добыванием денег.
Может, и мне перепадет какая-нибудь халтурка? Как ты на это смотришь?
– Отрицательно, – Саша взъерошил её волосы. – Твоя рыжая копна слишком привлекает внимание.
– Я могу перекраситься. Например, в брюнетку. И подстричься. Например, «каре». А сверху – несколько косичек! И челка по брови, как у Мирей Матье! – обнимая его за пояс, Рената дурачилась. – И накрашусь, брови и глаза подведу до самых висков!
– Ой, ой! – кажется, у телохранителя хватило фантазии представить себе этот шедевр. – Словом, ты совсем не будешь привлекать к себе внимание.
– М-м-м… перебор! – согласилась Рената и поцеловала его в самый краешек упрямо изогнутых губ. – Будь осторожен.
Саша кивнул. Все-таки, постоянное напряжение быстро выматывает его. И выглядеть он стал старше, и глаза снова ввалились, как у канонического святомученика, и щеки посерели. Совсем не тот красавец-охранник, что год назад появился в свите отца. Странно, что тогда Рената не обратила на него внимания…
Впрочем, в то время она не считала за людей тех, кто не был «элитой», была занята работой, расстроенными из-за развода чувствами и поглощена романом, который у нее наклевывался с Сыном одного банкира. Правда, глаза Саши она еще тогда почему-то отметила про себя: не от мира сего, смотрящие вовнутрь, а не вовне, но видящие все вокруг гораздо лучше остальных.
Телохранитель зачесал волосы со лба, набросил велюровую куртку Фобосова и ушел.
Путь его лежал в аэропорт. Он отыскал ячейку под номером «две тысячи четыреста восемь» и набрал шесть знаков кода, которые знал на память – разбуди его среди ночи, он сразу назвал бы их. Дверца открылась.Отсек был пуст. Саша отвел глаза и машинально сунул руки в карманы брюк. О чем он думал – неизвестно. Постояв несколько секунд, он захлопнул камеру и удалился.
* * *
– Конечно, иной картины ожидать было трудно! – Саша бросил ключи на тумбочку в прихожей и разулся.
На циферблате больших ходиков было одиннадцать часов, а совершенно невменяемые Фобосов и Рената рыдали друг у друга на груди (естественно, по очереди). В кухне на столе стояла ополовиненная бутылка коньяка, под столом – опустошенная, но не побежденная – водки. На полу у батареи притулилась крупная девица с волосами платинового цвета. На ней были разрисованные рваные джинсы и кожаная жилетка. Её накачанные руки были в татуировках, нижнюю губу венчало золотое колечко-серьга. Нежно поскуливая, она тоже размазывала сырость под носом, при этом на ногтях ее явственно отслеживался черный маникюр.
– Алекс! – завопила она, подскакивая на ноги.
– Мезу-у-у-удина, свет души моей! – Саша раскрыл объятья. – Каким ветром тебя надуло?
Платиновая девица оказалась немногим ниже него. Едва не снеся по пути стол и Фобосова, она ринулась к телохранителю. Когда ЭТО, как выражалась Рената, оказалось у него на шее, Саша едва устоял на ногах.
– Забыл я о технике безопасности… – получая от нее шутливого тычка в солнечное сплетение и с трудом не сбиваясь в дыхании, заметил он.
Рената сделала вид, что не смотрит в их сторону, но заметила всё. Мезудина пищала от восторга, и тогда Фобосов завыл еще отчаянней.
– Алекс! У тебя нет совести! Слабо было прийти пораньше?!
Мерзкий ты! Мерзкий! – Мезудина говорила, как все москвичи – упирая на букву «а» и небрежно «проглатывая» некоторые конечные слоги – и при этом усиленно боролась с вызванными алкоголем дефектами дикции, но у нее это едва ли получалось. – Выпей за встречу! Давай… на этот… бу-ру-дер…ш-шафт!
Саша тактично выпутался из ее объятий и разнял рыдающую парочку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68