Фенстермахер сконструировал нечто вроде смесителя, так что потребитель мог выбирать температуру по своему вкусу.
Правда, в душ всегда стояла очередь, и воды в котле частенько не хватало. Взвесив все «за» и «против», Буккари отказалась от этого варианта. Помыться, точнее, обтереться горячей водой можно и у себя в домике.
Она вошла, затворила за собой тяжелые двери. Кожаные петли тихонько скрипнули. Ставни уже были опущены, от камина по комнате волнами шло тепло, потрескивали поленья.
Единственная комната, не более шести квадратных метров с полом из тесаных досок, но для Буккари — замок. У задней стены камин с широкой плитой для нескольких вязанок дров. В середине противоположной стены дверь и два окна, по одному на каждой из боковых стен. Низкий потолок образовывал нечто вроде верхнего этажа, где Буккари устроила себе постель. Чтобы подняться, достаточно сделать два шага по ступенькам у стены.
На плите перед камином грелась в котле вода. Сам котел подарили ей обитатели скал. Она потрогала воду, довольно кивнула и наполнила чашу, стоявшую на приземистом деревянном столике. Потом сняла одежду — несколько слоев меха и накидку из шкуры рыкуна — и подошла к огню. Мочалкой служил кусок грубого полотна. Растирая обветренную кожу, Буккари с удивлением заметила, что на теле у нее появились черные волосики. Закончив туалет, она насухо вытерлась чистой тряпицей. Воздух в комнате был сухой, кожа натянулась. Пальцы скользнули по щеке, задержались на шероховатой линии шрама. Она поднесла к лицу чудом пережившее все передряги зеркальце — ничего не поделаешь. Вздохнув, Буккари облачилась в оленьи кожи.
В дверь постучали.
— Войдите, — крикнула она, присаживаясь на табуретку, чтобы обуть отороченные мехом сапожки, изготовленные Тукманяном. Немногословный техник и ее научил выделывать кожу. Дверь открылась, на пороге стояла Голдберг, кутаясь в меха. Огонь выхватил из темноты ее встревоженное лицо.
— Входи, а то напустишь холода, — Буккари поднялась. Голдберг, даже будучи выше ростом, казалась в ее присутствии ребенком. — Садись к огню, — лейтенант указала на покрытую шкурами скамью, вделанную в предкаминную плиту. Гостья послушно села, не поднимая глаз от пола.
— Только что помылась, — сказала Буккари. — В большом доме так трудно дождаться воды, да еще наши мужчины вечно сидят у печи. Слушать их шуточки…
Голдберг нехотя улыбнулась.
— Понимаю, что вы имеете в виду, — сказала она. — Но вам-то легче, вы офицер. С вами они себе многого не позволяют. Вы бы послушали, что приходится выносить нам с Нэнси. Черт побери, это же настоящие… ой, извините.
Буккари усмехнулась.
— Ничего. Я иногда сама испытываю такие чувства.
Голдберг перевела дыхание и откашлялась, а потом опустила голову, и лейтенант услышала странные, похожие на всхлипывания звуки. Она уже собралась было подойти, когда гостья заговорила.
— Извините, лейтенант. Мне очень жаль, — Голдберг шмыгнула носом. — Я давно уже хотела извиниться.
— В чем дело? — недоуменно спросила Буккари, чувствуя внезапное беспокойство.
Голдберг осмелилась, наконец, поднять голову.
— Я рассказала крионцам о гиперсветовых двигателях, — всхлипывание возобновилось, но теперь интенсивнее, затряслись даже плечи. — Извините.
Буккари тяжело опустилась на скамью, шокированная неожиданным признанием. Но почему? Голдберг плакала, не переставая.
— Что-то я не понимаю. О чем ты им рассказала? Зачем? — спросила, наконец, лейтенант. Голос ее задрожал от гнева. Она встала, стиснув кулаки, сделав шаг к этой несчастной. Ей хотелось ударить ее. Буккари остановилась и отвернулась, закусив губу.
— Я… я хотела как-то навредить вам, — выдохнула Голдберг. — Завидовала вам. С вами никогда не обращались так, как с нами. Вы не испытали… Вам не приходилось чистить рыбу… или делать что-то другое… С вами…
— Хватит! — оборвала ее лейтенант. Все. В ее голосе зазвучал металл: — Я не желаю это слушать. Не сейчас. Поговорим об этом позже. О'кей? Что ты им рассказала?
Голдберг выпрямилась, сглотнула и отвернулась к окну.
— Генератор модуляции. И еще энергокоэффициенты, — сказала она, постепенно успокаиваясь. — Матрицы… я никогда их особенно не понимала, но объяснила…
— Вы говорили об алгоритмах? Об уравнениях Перкинса?
— Я их не понимаю. Нам не преподавали на таком уровне.
Буккари облегченно вздохнула и пододвинула табурет поближе к огню. Допрос начался. Лейтенант не щадила собеседницу. Через час, решив, что техник устала и не может сообщить ничего нового, она поднялась и направилась к двери.
— Может быть, все обойдется. То, что ты рассказала им о генераторах и энергокоэффициентах, конечно, важно, но без уравнений они далеко не уйдут. Ты сообщила им, кто еще располагает техническими знаниями? Ты называла Хадсона, Уилсона или Мендосу? С кем ты общалась?
— Я только сказала им, что вы знаете намного больше, чем говорите.
— С кем? С кем ты общалась?
— С Катеос и Доворноббом. И еще с теми двумя, что прилетели потом.
— С Мирртисом и Х'Ааре?
— Наверное, я их имен не запомнила. Но с тех пор, как вы спасли Хани, мои встречи с ними прекратились. Честно! Я их избегала. Пожалуйста, простите меня! Мне так жаль!
Буккари сурово взглянула на нее, расхаживая по комнате.
— Я очень огорчена тем, что ты сделала. Не знаю, смогу ли я объяснить тебе, насколько все серьезно. Смертельно серьезно. То, что ты натворила, карается смертью — неисполнение приказа и передача секретной информации потенциальному врагу. Нет, явному врагу! Люди — мужчины и женщины — были казнены за гораздо меньшее.
Голдберг снова жалобно захныкала и опустила голову. Буккари собралась с мыслями. Взвесила возможные варианты развития событий.
— Что сделано, то сделано. Назад не вернешь. Ты поступила правильно, рассказав обо всем мне, и я не стану тебя наказывать. В данных обстоятельствах это не имеет смысла. У нас есть другие проблемы, и твоя помощь тоже нужна, если мы хотим выжить. Мне очень нужна твоя помощь. Ты меня понимаешь? Голдберг кивнула.
— Все, спокойной ночи, — сказала Буккари. Голдберг встала.
— Что же дальше? — спросила она. — Я имею в виду крионцев.
— Мне надо обо всем как следует подумать, — ответила лейтенант. — Спешить некуда, так ведь? Уже почти зима. Мы их не увидим еще месяцев пять, возможно, больше. Это будет наш секрет, — она выдавила из себя улыбку и отворила дверь. Не поднимая глаз и не попрощавшись, Голдберг выскочила из домика.
Буккари отошла к камину и опустилась на скамью. Все так же весело играло пламя, но прежнее спокойствие и умиротворенность ушли, сменившись ощущением подавленности и беспомощности. Сколько времени просидела она, глядя на огонь, думая, не чувствуя, что в комнате похолодало, Буккари и сама не знала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Правда, в душ всегда стояла очередь, и воды в котле частенько не хватало. Взвесив все «за» и «против», Буккари отказалась от этого варианта. Помыться, точнее, обтереться горячей водой можно и у себя в домике.
Она вошла, затворила за собой тяжелые двери. Кожаные петли тихонько скрипнули. Ставни уже были опущены, от камина по комнате волнами шло тепло, потрескивали поленья.
Единственная комната, не более шести квадратных метров с полом из тесаных досок, но для Буккари — замок. У задней стены камин с широкой плитой для нескольких вязанок дров. В середине противоположной стены дверь и два окна, по одному на каждой из боковых стен. Низкий потолок образовывал нечто вроде верхнего этажа, где Буккари устроила себе постель. Чтобы подняться, достаточно сделать два шага по ступенькам у стены.
На плите перед камином грелась в котле вода. Сам котел подарили ей обитатели скал. Она потрогала воду, довольно кивнула и наполнила чашу, стоявшую на приземистом деревянном столике. Потом сняла одежду — несколько слоев меха и накидку из шкуры рыкуна — и подошла к огню. Мочалкой служил кусок грубого полотна. Растирая обветренную кожу, Буккари с удивлением заметила, что на теле у нее появились черные волосики. Закончив туалет, она насухо вытерлась чистой тряпицей. Воздух в комнате был сухой, кожа натянулась. Пальцы скользнули по щеке, задержались на шероховатой линии шрама. Она поднесла к лицу чудом пережившее все передряги зеркальце — ничего не поделаешь. Вздохнув, Буккари облачилась в оленьи кожи.
В дверь постучали.
— Войдите, — крикнула она, присаживаясь на табуретку, чтобы обуть отороченные мехом сапожки, изготовленные Тукманяном. Немногословный техник и ее научил выделывать кожу. Дверь открылась, на пороге стояла Голдберг, кутаясь в меха. Огонь выхватил из темноты ее встревоженное лицо.
— Входи, а то напустишь холода, — Буккари поднялась. Голдберг, даже будучи выше ростом, казалась в ее присутствии ребенком. — Садись к огню, — лейтенант указала на покрытую шкурами скамью, вделанную в предкаминную плиту. Гостья послушно села, не поднимая глаз от пола.
— Только что помылась, — сказала Буккари. — В большом доме так трудно дождаться воды, да еще наши мужчины вечно сидят у печи. Слушать их шуточки…
Голдберг нехотя улыбнулась.
— Понимаю, что вы имеете в виду, — сказала она. — Но вам-то легче, вы офицер. С вами они себе многого не позволяют. Вы бы послушали, что приходится выносить нам с Нэнси. Черт побери, это же настоящие… ой, извините.
Буккари усмехнулась.
— Ничего. Я иногда сама испытываю такие чувства.
Голдберг перевела дыхание и откашлялась, а потом опустила голову, и лейтенант услышала странные, похожие на всхлипывания звуки. Она уже собралась было подойти, когда гостья заговорила.
— Извините, лейтенант. Мне очень жаль, — Голдберг шмыгнула носом. — Я давно уже хотела извиниться.
— В чем дело? — недоуменно спросила Буккари, чувствуя внезапное беспокойство.
Голдберг осмелилась, наконец, поднять голову.
— Я рассказала крионцам о гиперсветовых двигателях, — всхлипывание возобновилось, но теперь интенсивнее, затряслись даже плечи. — Извините.
Буккари тяжело опустилась на скамью, шокированная неожиданным признанием. Но почему? Голдберг плакала, не переставая.
— Что-то я не понимаю. О чем ты им рассказала? Зачем? — спросила, наконец, лейтенант. Голос ее задрожал от гнева. Она встала, стиснув кулаки, сделав шаг к этой несчастной. Ей хотелось ударить ее. Буккари остановилась и отвернулась, закусив губу.
— Я… я хотела как-то навредить вам, — выдохнула Голдберг. — Завидовала вам. С вами никогда не обращались так, как с нами. Вы не испытали… Вам не приходилось чистить рыбу… или делать что-то другое… С вами…
— Хватит! — оборвала ее лейтенант. Все. В ее голосе зазвучал металл: — Я не желаю это слушать. Не сейчас. Поговорим об этом позже. О'кей? Что ты им рассказала?
Голдберг выпрямилась, сглотнула и отвернулась к окну.
— Генератор модуляции. И еще энергокоэффициенты, — сказала она, постепенно успокаиваясь. — Матрицы… я никогда их особенно не понимала, но объяснила…
— Вы говорили об алгоритмах? Об уравнениях Перкинса?
— Я их не понимаю. Нам не преподавали на таком уровне.
Буккари облегченно вздохнула и пододвинула табурет поближе к огню. Допрос начался. Лейтенант не щадила собеседницу. Через час, решив, что техник устала и не может сообщить ничего нового, она поднялась и направилась к двери.
— Может быть, все обойдется. То, что ты рассказала им о генераторах и энергокоэффициентах, конечно, важно, но без уравнений они далеко не уйдут. Ты сообщила им, кто еще располагает техническими знаниями? Ты называла Хадсона, Уилсона или Мендосу? С кем ты общалась?
— Я только сказала им, что вы знаете намного больше, чем говорите.
— С кем? С кем ты общалась?
— С Катеос и Доворноббом. И еще с теми двумя, что прилетели потом.
— С Мирртисом и Х'Ааре?
— Наверное, я их имен не запомнила. Но с тех пор, как вы спасли Хани, мои встречи с ними прекратились. Честно! Я их избегала. Пожалуйста, простите меня! Мне так жаль!
Буккари сурово взглянула на нее, расхаживая по комнате.
— Я очень огорчена тем, что ты сделала. Не знаю, смогу ли я объяснить тебе, насколько все серьезно. Смертельно серьезно. То, что ты натворила, карается смертью — неисполнение приказа и передача секретной информации потенциальному врагу. Нет, явному врагу! Люди — мужчины и женщины — были казнены за гораздо меньшее.
Голдберг снова жалобно захныкала и опустила голову. Буккари собралась с мыслями. Взвесила возможные варианты развития событий.
— Что сделано, то сделано. Назад не вернешь. Ты поступила правильно, рассказав обо всем мне, и я не стану тебя наказывать. В данных обстоятельствах это не имеет смысла. У нас есть другие проблемы, и твоя помощь тоже нужна, если мы хотим выжить. Мне очень нужна твоя помощь. Ты меня понимаешь? Голдберг кивнула.
— Все, спокойной ночи, — сказала Буккари. Голдберг встала.
— Что же дальше? — спросила она. — Я имею в виду крионцев.
— Мне надо обо всем как следует подумать, — ответила лейтенант. — Спешить некуда, так ведь? Уже почти зима. Мы их не увидим еще месяцев пять, возможно, больше. Это будет наш секрет, — она выдавила из себя улыбку и отворила дверь. Не поднимая глаз и не попрощавшись, Голдберг выскочила из домика.
Буккари отошла к камину и опустилась на скамью. Все так же весело играло пламя, но прежнее спокойствие и умиротворенность ушли, сменившись ощущением подавленности и беспомощности. Сколько времени просидела она, глядя на огонь, думая, не чувствуя, что в комнате похолодало, Буккари и сама не знала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74