Если это так, я озолочу Буссанта Рао.
— Клянусь вам, что это правда. Вы и теперь хотите, чтобы я уехал? Скажите только слово. — И Тарвин сделал вид, что вот-вот остановит лошадь.
Махараджа погрузился в глубокое раздумье и сидел молча несколько минут. Потом он заговорил медленно, отчётливо выговаривая каждое слово, чтобы до Тарвина вполне дошёл смысл его речи.
— Я ненавижу всех англичан, — сказал он. — У них совсем другие обычаи, не имеющие ничего общего с нашими, и каждый раз они поднимают такой шум, если где-то убьют человека. Ваши же, сахиб Тарвин, обычаи тоже весьма отличаются от наших, но от вас значительно меньше неприятностей, чем от англичан, и вы друг леди докторши.
— Да, и надеюсь, я друг и махараджи Кунвара, — добавил Тарвин.
— Вы ему верный друг? — спросил король, не сводя с него глаз.
— Можете быть уверены во мне. Хотел бы я видеть человека, который осмелится поднять руку на малыша. Он исчезнет, король; он перестанет существовать; его попросту не будет. Да от него в Гокрал Ситаруне и воспоминания не останется, вот что я вам скажу.
— Я видел, как вы прострелили рупию. Сделайте это ещё раз.
Не думая о том, на какой норовистой лошади он сидит, Тарвин достал револьвер, подбросил монету в воздух и выстрелил. Монета упала рядом — на этот раз новенькая, — простреленная ровно посередине. Жеребец рванул с места в карьер, а кобыла короля шарахнулась в сторону. Сзади раздался топот копыт. Это королевская свита, почтительно поджидавшая их на расстоянии в четверть мили, помчалась к ним с пиками наперевес. Король засмеялся полупрезрительно.
— Они думают, что вы стреляли в меня, — сказал он. — Они убьют вас, если я не остановлю их. Так мне их остановить?
Тарвин выпятил подбородок по свойственной ему привычке, развернул лошадь и ждал, не говоря ни слова, сложив руки на луке седла. Отряд приближался нестройной толпой; всадники прильнули к лошадиным шеям, а начальник отряда размахивал прямой длинной раджпутской саблей. Тарвин скорее почувствовал, чем увидел смертельно опасные копья, направленные прямо в грудь его лошади. Король отъехал на несколько ярдов в сторону и следил оттуда за Ником, который остался один на один с многочисленным противником посреди пустынной равнины. И в эту минуту, заглянув в лицо смерти, Тарвин подумал, что предпочёл бы иметь дело с любым другим клиентом, но только не с махараджей.
Но тут Его Величество что-то крикнул своим солдатам, и копья враз опустились. Отряд разделился, и с обеих сторон от Тарвина заплясали лошади, причём каждый всадник старался оказаться как можно ближе к белому человеку.
А белый человек все смотрел перед собой, не поворачивая головы в сторону только что угрожавшего его жизни отряда, и король пробурчал в его адрес что-то одобрительное.
— Вы смогли бы сделать то же самое, защищая махараджу Кунвара? — спросил он после паузы, поворачивая свою лошадь к Тарвину.
— Нет, — спокойно ответил Тарвин. — Я бы уже давно начал стрелять.
— Стрелять? Но их же пятьдесят человек!
— Я бы стрелял в их капитана.
Король затрясся в седле от смеха и поднял руку, подзывая к себе начальника отряда.
— Охе, Пертаб Сингх-Джи, он говорит, что мог бы застрелить тебя. — Потом, повернувшись к Тарвину, добавил, улыбаясь: — Это мой двоюродный брат.
Рот раджпутского капитана, человека крупного и сильного, растянулся в широчайшей улыбке, и, к удивлению Тарвина, он ответил на чистейшем английском:
— Будь это не регулярная армия, это могло бы сработать — убить субалтерна и так далее, в общем, вы понимаете. Но нас обучали по английской системе, и свой офицерский чин я получил от королевы. В германской же армии…
Тарвин смотрел на него, онемев от изумления.
— Но вы незнакомы с военной спецификой, — вежливо произнёс Пертаб Сингх-Джи. — Я слышал ваш выстрел и видел, что вы сделали. Вы должны извинить меня. Когда рядом с Его Высочеством раздаётся выстрел, мы обязаны приблизиться — таков приказ.
Он отдал честь и присоединился к своему отряду.
Солнце становилось нестерпимо жарким, и король с Тарвином поскакали назад, к городу.
— Сколько заключённых вы могли бы выделить в моё распоряжение? — спросил Тарвин дорогой.
— Можете опустошить мои тюрьмы и взять их всех, если вам надо, — с готовностью ответил король. — Клянусь Богом, сахиб, такого со мной ещё не случалось! Я бы вам все отдал.
Тарвин снял шляпу и, смеясь, вытер потный лоб.
— Ну что же, отлично, я попрошу у вас то, что вам ничего не будет стоить.
Махараджа недоверчиво буркнул что-то. Обычно его подданные просили у него то, с чем ему вовсе не хотелось расставаться.
— Это что-то новое, сахиб Тарвин, — сказал он.
— Вы поймёте, что я не шучу, когда скажу, что хочу лишь взглянуть на Наулаку. Я видел все ваши драгоценности, принадлежащие государству, все золотые кареты, но этого ожерелья я не видел.
Махараджа проскакал ярдов пятьдесят, прежде чем ответил:
— Что, о нем тоже говорят там, откуда вы приехали?
— Конечно, все американцы знают, что это самое большое сокровище в Индии. Об этом сообщается во всех путеводителях, — беспардонно солгал Тарвин.
— А в ваших книгах написано, где оно находится? Ведь англичане знают все на свете. — Махараджа глядел прямо перед собой и едва заметно улыбался.
— Нет, но там сказано, что вы знаете, где оно, а мне очень хотелось бы взглянуть на него.
— Вы должны понять, сахиб Тарвин, — задумчиво произнёс махараджа, — что это не просто одна из драгоценностей, принадлежащих государству, это главная государственная драгоценность, символ нашего государства. Это вещь божественная. Даже я не могу держать её при себе и не имею права отдать приказ показать её вам.
Тарвин расстроился.
— Но, — продолжал махараджа, — если я скажу, где оно, вы можете отправиться туда на собственный страх и риск, не вмешивая в это дело правительство. Я видел, что вас трудно испугать, а человек я благодарный. Может быть, жрецы покажут вам его, а может, и нет. А может, там и вовсе нет священников. Ах, я совсем забыл — оно совсем не в том храме, о котором я думал. Нет, должно быть, оно в Гай-Мухе — Коровьей Пасти. Но священников там нет, и никто туда не ходит. Да-да, конечно, оно там, в храме Гай-Мух. А я почему-то думал, что оно в городе, — закончил махараджа. Он говорил так спокойно, как будто речь шла не о драгоценном ожерелье, а о потерянной лошадиной подкове или о тюрбане, который положили не на место и потому никак не могут найти.
— Ах, да, конечно! В Коровьей Пасти — в Гай-Мухе, — повторил Тарвин, как будто и об этом было написано в американских путеводителях.
Король снова засмеялся и продолжал:
— Клянусь Богом, только очень смелый человек отважится войти в Гай-Мух — такой смелый, как вы, сахиб Тарвин, — добавил он, бросив на собеседника цепкий взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57