И не из-за того, что оба не умеем играть, – как раз наоборот: реакция и координация движений оказались такими, что мы перекидывали шарик добрых полчаса, до тех пор пока он не раскололся из-за силы наших ударов. Это было смешно. И изумительно.
Другие новобранцы выясняли то же самое по-другому. На третий день я случайно оказался в толпе, которая наблюдала, как пара омоложённых рекрутов вела между собой самую потрясающую (по меркам земных людей) схватку, какую только знала история боевых искусств. Они вытворяли такие вещи, какие были бы просто немыслимы для тел с нормальной человеческой гибкостью и в условиях полного земного тяготения. В пылу схватки один из бойцов нанёс противнику такой удар ногой, от которого тот отлетел до середины зала. Но вместо того, чтобы обрушиться на пол грудой переломанных костей – что, по моему мнению, неизбежно случилось бы со мною, – сделал в полёте заднее сальто, подскочил на месте и вновь ринулся на соперника. Это походило на эпизод из кинофильма, снятый со спецэффектами. Такие вот дела.
После боя тяжело дышащие соперники церемонно поклонились. А потом кинулись друг другу в объятья, одновременно и смеясь, и истерически рыдая. Оказалось, что достичь в чём-то таких высот, о которых ты не мог даже мечтать, – это сверхъестественно, замечательно, но всё же и очень тревожно.
Естественно, люди выходили за пределы разумного. Я своими глазами видел, как одна женщина бросилась вниз с высокой платформы, то ли предполагая, что сможет взлететь, то ли надеясь, что падение не повлечёт за собой никаких дурных последствий. Насколько я понимаю, она сломала правую ногу, руку, челюсть и рассадила себе череп. Однако после своего падения осталась жива, чего на Земле просто не могло бы случиться. Сильнейшее впечатление на меня произвели не способности к самовосстановлению, которыми наделили эту дуру, а то, что уже через два дня она снова мельтешила в общем круговороте. Это очень внятно говорило об уровне медицинской технологии колониальщиков. И всё же надеюсь, кто-нибудь посоветовал ей не повторять впредь таких глупостей.
Когда люди не забавлялись со своим телом, они играли со своим разумом, а вернее, с МозгоДругом, что было почти одно и то же. Прогуливаясь по кораблю, я часто видел омоложённых новобранцев, сидящих с закрытыми глазами и медленно кивающих головой. Они или слушали музыку, или смотрели кино, или занимались чем-то ещё, происходившим в их головах только для них одних. Я тоже не прошёл мимо такой возможности, когда, изучая базы данных корабельной системы, натолкнулся на полное собрание мультфильмов «Песенки с приветом», начиная с классических, которые были созданы ещё киностудией «Уорнер бразерз». Как-то ночью я потратил несколько часов, наблюдая, как Хитрого Койота всяческими способами расплющивали, размазывали по асфальту и взрывали, пока Мэгги наконец не потребовала, чтобы я сделал выбор: или она, или Дорожный Бегун. Я выбрал её. Ведь с Дорожным Бегуном я мог пообщаться в любое время, какое у меня ещё оставалось: все мультфильмы я записал в память Задницы.
И ещё я уделял много времени «избранным друзьям». Все «Старые пердуны» отлично знали, что наша группа была временной: семь человек чисто случайно прибились друг к другу в ситуации, которая не имела никаких шансов на продолжение. Но за этот короткий период мы стали друзьями, причём близкими друзьями. Томас, Сьюзен, Алан, Гарри, Джесси и Мэгги сделались для меня такими же дорогими, как те очень немногие люди, к общению с которыми меня тянуло в последний период моей «нормальной» жизни. Мы образовали настоящую дружескую компанию, нет, вернее будет сказать – семью, со всеми её атрибутами наподобие шутливых подначек и мелких дрязг, которые нисколько не портят взаимоотношений. Мы могли тревожиться друг о друге, а это было непередаваемо важно – в глубинах вселенной, которая не знала и нисколько не хотела знать о нашем существовании.
Мы сделались близкими людьми. И это произошло ещё до того, как наука колониалыциков подтолкнула нас к физической близости. По мере того как «Генри Гудзон» приближался к конечному пункту назначения, я все лучше понимал, что буду тосковать по ним.
– В этом зале сейчас одна тысяча двадцать два новобранца, – сообщил подполковник Хигги. – Через два года четыреста из вас будут мертвы.
Хигги снова стоял перед заполненным залом театра. На сей раз за его спиной имелся фон: позади плыла Бета Компаса-три – массивный шар мраморной расцветки с расплывчатыми голубыми, белыми, зелёными и коричневыми пятнами. Но мы все игнорировали это зрелище, полностью сосредоточив внимание на подполковнике. Да и как могло быть иначе! Во-первых, он ошеломил нас своей статистикой, а во-вторых, нас созвали сюда в шесть утра, когда большинство ещё пошатывалось после ночи свободы, которая, по нашим предположениям, должна была оказаться последней.
– В течение третьего года, – продолжал он, – умрут ещё сто человек. Ещё сто пятьдесят – за четвёртый и пятый годы. По истечении десяти лет – да, новобранцы, наиболее вероятно, что вы будете служить все десять лет, – семьсот пятьдесят человек из вас погибнут, исполняя свой воинский долг. То есть трёх четвертей уже не будет на свете. Так говорит статистика, собранная не за последние десять или двадцать лет, а за все двести с лишним лет существования и активных действий Сил самообороны колоний.
В огромном зале стояла гробовая тишина.
– Я знаю, что вы сейчас думаете, потому что думал точно так же, когда находился на вашем месте, – продолжал подполковник Хигги. – Вы думаете: что, чёрт возьми, я здесь делаю? Этот парень говорит, что через десять лет я буду мёртв! Но припомните-ка, что дома вы, скорее всего, тоже умерли бы через десять лет – но умерли бы хилыми стариками, и ваша смерть была бы совершенно бесполезной. Да, на службе в Силах самообороны колоний вы можете погибнуть. Вы, вероятнее всего, погибнете. Но ваша смерть не будет бесполезной. Вы погибнете за то, чтобы человечество выжило в нашей вселенной.
Экран за спиной Хигги теперь показывал в трёх измерениях небо, густо усеянное звёздами.
– Позвольте мне разъяснить наше положение, – сказал подполковник, и тут же несколько дюжин беспорядочно разбросанных звёзд окрасились ярким зелёным цветом. – Вот системы, которые колонизировали люди, – наш плацдарм в галактике. А здесь, как нам известно, существуют разумные расы, находящиеся на сопоставимой с человечеством ступени развития и обладающие ничуть не меньшими жизненными силами.
Теперь звезды зажглись красным, и их были сотни. Зелёные звёздочки, принадлежащие людям, оказались окружены со всех сторон. В зале послышались изумлённые вскрики.
– Перед человечеством стоят две проблемы, – объяснял Хигги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Другие новобранцы выясняли то же самое по-другому. На третий день я случайно оказался в толпе, которая наблюдала, как пара омоложённых рекрутов вела между собой самую потрясающую (по меркам земных людей) схватку, какую только знала история боевых искусств. Они вытворяли такие вещи, какие были бы просто немыслимы для тел с нормальной человеческой гибкостью и в условиях полного земного тяготения. В пылу схватки один из бойцов нанёс противнику такой удар ногой, от которого тот отлетел до середины зала. Но вместо того, чтобы обрушиться на пол грудой переломанных костей – что, по моему мнению, неизбежно случилось бы со мною, – сделал в полёте заднее сальто, подскочил на месте и вновь ринулся на соперника. Это походило на эпизод из кинофильма, снятый со спецэффектами. Такие вот дела.
После боя тяжело дышащие соперники церемонно поклонились. А потом кинулись друг другу в объятья, одновременно и смеясь, и истерически рыдая. Оказалось, что достичь в чём-то таких высот, о которых ты не мог даже мечтать, – это сверхъестественно, замечательно, но всё же и очень тревожно.
Естественно, люди выходили за пределы разумного. Я своими глазами видел, как одна женщина бросилась вниз с высокой платформы, то ли предполагая, что сможет взлететь, то ли надеясь, что падение не повлечёт за собой никаких дурных последствий. Насколько я понимаю, она сломала правую ногу, руку, челюсть и рассадила себе череп. Однако после своего падения осталась жива, чего на Земле просто не могло бы случиться. Сильнейшее впечатление на меня произвели не способности к самовосстановлению, которыми наделили эту дуру, а то, что уже через два дня она снова мельтешила в общем круговороте. Это очень внятно говорило об уровне медицинской технологии колониальщиков. И всё же надеюсь, кто-нибудь посоветовал ей не повторять впредь таких глупостей.
Когда люди не забавлялись со своим телом, они играли со своим разумом, а вернее, с МозгоДругом, что было почти одно и то же. Прогуливаясь по кораблю, я часто видел омоложённых новобранцев, сидящих с закрытыми глазами и медленно кивающих головой. Они или слушали музыку, или смотрели кино, или занимались чем-то ещё, происходившим в их головах только для них одних. Я тоже не прошёл мимо такой возможности, когда, изучая базы данных корабельной системы, натолкнулся на полное собрание мультфильмов «Песенки с приветом», начиная с классических, которые были созданы ещё киностудией «Уорнер бразерз». Как-то ночью я потратил несколько часов, наблюдая, как Хитрого Койота всяческими способами расплющивали, размазывали по асфальту и взрывали, пока Мэгги наконец не потребовала, чтобы я сделал выбор: или она, или Дорожный Бегун. Я выбрал её. Ведь с Дорожным Бегуном я мог пообщаться в любое время, какое у меня ещё оставалось: все мультфильмы я записал в память Задницы.
И ещё я уделял много времени «избранным друзьям». Все «Старые пердуны» отлично знали, что наша группа была временной: семь человек чисто случайно прибились друг к другу в ситуации, которая не имела никаких шансов на продолжение. Но за этот короткий период мы стали друзьями, причём близкими друзьями. Томас, Сьюзен, Алан, Гарри, Джесси и Мэгги сделались для меня такими же дорогими, как те очень немногие люди, к общению с которыми меня тянуло в последний период моей «нормальной» жизни. Мы образовали настоящую дружескую компанию, нет, вернее будет сказать – семью, со всеми её атрибутами наподобие шутливых подначек и мелких дрязг, которые нисколько не портят взаимоотношений. Мы могли тревожиться друг о друге, а это было непередаваемо важно – в глубинах вселенной, которая не знала и нисколько не хотела знать о нашем существовании.
Мы сделались близкими людьми. И это произошло ещё до того, как наука колониалыциков подтолкнула нас к физической близости. По мере того как «Генри Гудзон» приближался к конечному пункту назначения, я все лучше понимал, что буду тосковать по ним.
– В этом зале сейчас одна тысяча двадцать два новобранца, – сообщил подполковник Хигги. – Через два года четыреста из вас будут мертвы.
Хигги снова стоял перед заполненным залом театра. На сей раз за его спиной имелся фон: позади плыла Бета Компаса-три – массивный шар мраморной расцветки с расплывчатыми голубыми, белыми, зелёными и коричневыми пятнами. Но мы все игнорировали это зрелище, полностью сосредоточив внимание на подполковнике. Да и как могло быть иначе! Во-первых, он ошеломил нас своей статистикой, а во-вторых, нас созвали сюда в шесть утра, когда большинство ещё пошатывалось после ночи свободы, которая, по нашим предположениям, должна была оказаться последней.
– В течение третьего года, – продолжал он, – умрут ещё сто человек. Ещё сто пятьдесят – за четвёртый и пятый годы. По истечении десяти лет – да, новобранцы, наиболее вероятно, что вы будете служить все десять лет, – семьсот пятьдесят человек из вас погибнут, исполняя свой воинский долг. То есть трёх четвертей уже не будет на свете. Так говорит статистика, собранная не за последние десять или двадцать лет, а за все двести с лишним лет существования и активных действий Сил самообороны колоний.
В огромном зале стояла гробовая тишина.
– Я знаю, что вы сейчас думаете, потому что думал точно так же, когда находился на вашем месте, – продолжал подполковник Хигги. – Вы думаете: что, чёрт возьми, я здесь делаю? Этот парень говорит, что через десять лет я буду мёртв! Но припомните-ка, что дома вы, скорее всего, тоже умерли бы через десять лет – но умерли бы хилыми стариками, и ваша смерть была бы совершенно бесполезной. Да, на службе в Силах самообороны колоний вы можете погибнуть. Вы, вероятнее всего, погибнете. Но ваша смерть не будет бесполезной. Вы погибнете за то, чтобы человечество выжило в нашей вселенной.
Экран за спиной Хигги теперь показывал в трёх измерениях небо, густо усеянное звёздами.
– Позвольте мне разъяснить наше положение, – сказал подполковник, и тут же несколько дюжин беспорядочно разбросанных звёзд окрасились ярким зелёным цветом. – Вот системы, которые колонизировали люди, – наш плацдарм в галактике. А здесь, как нам известно, существуют разумные расы, находящиеся на сопоставимой с человечеством ступени развития и обладающие ничуть не меньшими жизненными силами.
Теперь звезды зажглись красным, и их были сотни. Зелёные звёздочки, принадлежащие людям, оказались окружены со всех сторон. В зале послышались изумлённые вскрики.
– Перед человечеством стоят две проблемы, – объяснял Хигги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91