Излишества, которые всегда водились за властителями Минванаби, не были чем-то новым для старого советника, но его мутило при мысли о том, что сегодняшняя кровавая забава затронула в душе Десио весьма опасную струну. С каждым днем хозяин становился все более бесстыдным и наглым, но если в будущем он станет принимать решения, руководствуясь любовью к собакам… Инкомо чувствовал, что род Минванаби ждет незавидная судьба. Злобное неистовство Джингу привело семью на грань катастрофы. Задумавшись об испытаниях, которые выпадают на долю простых смертных по прихоти богов или вздорных господ, ближайший сподвижник властителя Минванаби удалился в свои покои. Он растянулся на подушках, чтобы подремать, но и его отдых, и сновидения были безнадежно омрачены воспоминаниями о хриплом лае псов, жаждущих крови.
Глава 14. ЧЕСТВОВАНИЕ
Малыш орал во всю мочь, и Кевин, спрятавшийся между цветочными клумбами, то и дело отвечал ему своим зычным голосом. Испуская боевые кличи Акомы и по-мальчишески изображая кровожадного охотника, Айяки преследовал скрывающегося «врага». Если он уж слишком увлекался, Кевин переходил в наступление, хватал мальчика в охапку и начинал его щекотать. Тогда Айяки визжал от восторга и оглашал сад заливистым смехом.
Мара с удовольствием наблюдала за их игрой. Кевин во многом оставался для нее загадкой, несмотря на годы близости, но в одном можно было не сомневаться: он искренне привязался к ее сыну. Его общество было благотворно для Айяки. У мальчика, которому и семи лет не исполнилось, случались дни, когда он погружался в мрачную задумчивость; возможно, так на него повлияло долгое отсутствие матери. Однако его угрюмость снимало как рукой, когда рядом оказывался мидкемиец. Словно угадывая любое изменение настроения Айяки, когда к детской душе подкрадывалась случайная тревога, Кевин мгновенно отвлекал его затейливой историей или загадкой, заманивал в игру или предлагал помериться силами. За месяцы, прошедшие после возвращения Мары в Акому, Айяки стал гораздо больше походить на того веселого ребенка, каким она его помнила. Если бы даже Кевин приходился мальчику родным отцом, уже не в первый раз подумала Мара, и то он не мог бы выказывать более глубокую привязанность к Айяки.
Вздохнув, Мара отогнала неуместные мысли и вновь сосредоточилась на изучении документа, снабженного всеми положенными печатями и лентами.
Неподвижно сидя перед ней в тенистом уголке сада, Аракаси ждал, что скажет хозяйка. Наконец она спросила:
— Нам обязательно нужно там появиться?
Ответ последовал незамедлительно:
— Будет провозглашен «имперский мир», так что явной угрозы ожидать не приходится.
— Вот именно явной, — сухо прокомментировала Мара. — Это слабое утешение, когда речь идет о происках Минванаби. Нужно ли напоминать тебе, что первое покушение на мою жизнь состоялось на моей собственной Поляне Созерцания, а исполнителем был убийца из Братства Камои?
Покушение произошло до, того, как Аракаси появился в Акоме, но вся история была ему хорошо известна.
— Госпожа, — сказал он, поклонившись, — это такой случай, когда нашему другу Десио придется вести себя прилично. Ты сейчас в Совете занимаешь столь высокое положение, какого Акома никогда не занимала прежде… даже при твоем отце, говоря по правде. И агенты, которые у нас еще остались в доме Минванаби, донесли нам, что недели две назад в гостях у Десио побывал Джиро Анасати.
Мара подняла брови:
— Продолжай.
— Наши агенты не имели возможности подслушать их беседу, но, после того как Джиро отбыл восвояси, Десио целый день бесновался и шипел, что не станет плясать под дудку своих политических недругов. Из этого мы можем сделать такой вывод: Текума отправил сына в Минванаби с предупреждением, чтобы Десио не вздумал предпринимать какие-нибудь шаги против его внука.
Мара взглянула на Айяки, который с ликующими возгласами скакал вокруг «поверженного» Кевина.
— Возможно. Хотя мне трудно поверить, что Текума мог поручить подобную миссию своему второму сыну. Джиро меня ненавидит, и это ни для кого не секрет.
Аракаси пожал плечами:
— Может быть, Текума послал сына, чтобы показать серьезность своих намерений.
Запах цветов внезапно показался удушливым.
— Показать? Кому? Десио или Джиро?
Аракаси слабо улыбнулся:
— Вероятно, обоим.
— Я хотела бы узнать это наверняка, прежде чем рискну предпринять путешествие в Священный Город.
Аракаси разделял ее беспокойство, но понимал, что она уже приняла решение.
— Госпожа, по-моему, мне следовало бы находиться поблизости от тебя во время чествования Света Небес. По неустановленным причинам внезапная перемена политического курса Партии Синего Колеса многократно укрепила положение Имперского Стратега. Теперь Альмеко может диктовать Совету свою волю, и если Ичиндар нарушит традицию — а ходят слухи, что такое может случиться, — и почтит игры своим личным присутствием…
Воодушевленная тем, что оценки Аракаси совпадали с ее собственными, Мара кивнула:
— Появление императора будет воспринято как одобрение действий Альмеко и, по существу, лишит Совет всякой власти на весь срок правления нынешнего Стратега.
Хозяйка Акомы и ее мастер тайного знания обсудили различные варианты предстоящих событий. Они хорошо понимали друг друга. Многое могло случиться в Кентосани во время игр и торжеств. Те семьи, которые овладели инициативой, не станут отсиживаться по домам. Имперский Стратег может стать пожизненным диктатором, но его жизнь не будет длиться вечно. Раньше или позже, Большая Игра возобновится.
Аракаси напряженно застыл, когда внезапная тень упала ему на колени. Кевин с Айяки на закорках подошел так тихо, что собеседники не заметили его приближения.
— Госпожа, — обратился к Маре мидкемиец, — наследник твоего титула проголодался.
Мара улыбнулась; она даже обрадовалась, что можно отвлечься от невеселых пророчеств. Как бы завершая беседу, она обратилась к Аракаси:
— Поговори с Накойей и Кейоком и будь готов завтра выступить в дорогу. Ты проделаешь путь до Кентосани с теми слугами и рабами, которые отправляются вперед, чтобы подготовить наш городской дом и наши комнаты в Императорском дворце. Убедись в преданности всех, кто служит у нас в резиденции. Мы не имеем права уповать на то, что мишенью всех заговоров будет только Альмеко.
Вполне удовлетворенный полученными распоряжениями, Аракаси встал, откланялся и удалился, оставив Мару в глубокой задумчивости. Из этого состояния ее вывел вопрос Кевина:
— Мы куда-то собираемся?
Когда Мара подняла на него глаза, он не сумел истолковать выражение ее взгляда. Но она объяснила:
— Имперский Стратег объявил о проведении большого празднества в честь света Небес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219
Глава 14. ЧЕСТВОВАНИЕ
Малыш орал во всю мочь, и Кевин, спрятавшийся между цветочными клумбами, то и дело отвечал ему своим зычным голосом. Испуская боевые кличи Акомы и по-мальчишески изображая кровожадного охотника, Айяки преследовал скрывающегося «врага». Если он уж слишком увлекался, Кевин переходил в наступление, хватал мальчика в охапку и начинал его щекотать. Тогда Айяки визжал от восторга и оглашал сад заливистым смехом.
Мара с удовольствием наблюдала за их игрой. Кевин во многом оставался для нее загадкой, несмотря на годы близости, но в одном можно было не сомневаться: он искренне привязался к ее сыну. Его общество было благотворно для Айяки. У мальчика, которому и семи лет не исполнилось, случались дни, когда он погружался в мрачную задумчивость; возможно, так на него повлияло долгое отсутствие матери. Однако его угрюмость снимало как рукой, когда рядом оказывался мидкемиец. Словно угадывая любое изменение настроения Айяки, когда к детской душе подкрадывалась случайная тревога, Кевин мгновенно отвлекал его затейливой историей или загадкой, заманивал в игру или предлагал помериться силами. За месяцы, прошедшие после возвращения Мары в Акому, Айяки стал гораздо больше походить на того веселого ребенка, каким она его помнила. Если бы даже Кевин приходился мальчику родным отцом, уже не в первый раз подумала Мара, и то он не мог бы выказывать более глубокую привязанность к Айяки.
Вздохнув, Мара отогнала неуместные мысли и вновь сосредоточилась на изучении документа, снабженного всеми положенными печатями и лентами.
Неподвижно сидя перед ней в тенистом уголке сада, Аракаси ждал, что скажет хозяйка. Наконец она спросила:
— Нам обязательно нужно там появиться?
Ответ последовал незамедлительно:
— Будет провозглашен «имперский мир», так что явной угрозы ожидать не приходится.
— Вот именно явной, — сухо прокомментировала Мара. — Это слабое утешение, когда речь идет о происках Минванаби. Нужно ли напоминать тебе, что первое покушение на мою жизнь состоялось на моей собственной Поляне Созерцания, а исполнителем был убийца из Братства Камои?
Покушение произошло до, того, как Аракаси появился в Акоме, но вся история была ему хорошо известна.
— Госпожа, — сказал он, поклонившись, — это такой случай, когда нашему другу Десио придется вести себя прилично. Ты сейчас в Совете занимаешь столь высокое положение, какого Акома никогда не занимала прежде… даже при твоем отце, говоря по правде. И агенты, которые у нас еще остались в доме Минванаби, донесли нам, что недели две назад в гостях у Десио побывал Джиро Анасати.
Мара подняла брови:
— Продолжай.
— Наши агенты не имели возможности подслушать их беседу, но, после того как Джиро отбыл восвояси, Десио целый день бесновался и шипел, что не станет плясать под дудку своих политических недругов. Из этого мы можем сделать такой вывод: Текума отправил сына в Минванаби с предупреждением, чтобы Десио не вздумал предпринимать какие-нибудь шаги против его внука.
Мара взглянула на Айяки, который с ликующими возгласами скакал вокруг «поверженного» Кевина.
— Возможно. Хотя мне трудно поверить, что Текума мог поручить подобную миссию своему второму сыну. Джиро меня ненавидит, и это ни для кого не секрет.
Аракаси пожал плечами:
— Может быть, Текума послал сына, чтобы показать серьезность своих намерений.
Запах цветов внезапно показался удушливым.
— Показать? Кому? Десио или Джиро?
Аракаси слабо улыбнулся:
— Вероятно, обоим.
— Я хотела бы узнать это наверняка, прежде чем рискну предпринять путешествие в Священный Город.
Аракаси разделял ее беспокойство, но понимал, что она уже приняла решение.
— Госпожа, по-моему, мне следовало бы находиться поблизости от тебя во время чествования Света Небес. По неустановленным причинам внезапная перемена политического курса Партии Синего Колеса многократно укрепила положение Имперского Стратега. Теперь Альмеко может диктовать Совету свою волю, и если Ичиндар нарушит традицию — а ходят слухи, что такое может случиться, — и почтит игры своим личным присутствием…
Воодушевленная тем, что оценки Аракаси совпадали с ее собственными, Мара кивнула:
— Появление императора будет воспринято как одобрение действий Альмеко и, по существу, лишит Совет всякой власти на весь срок правления нынешнего Стратега.
Хозяйка Акомы и ее мастер тайного знания обсудили различные варианты предстоящих событий. Они хорошо понимали друг друга. Многое могло случиться в Кентосани во время игр и торжеств. Те семьи, которые овладели инициативой, не станут отсиживаться по домам. Имперский Стратег может стать пожизненным диктатором, но его жизнь не будет длиться вечно. Раньше или позже, Большая Игра возобновится.
Аракаси напряженно застыл, когда внезапная тень упала ему на колени. Кевин с Айяки на закорках подошел так тихо, что собеседники не заметили его приближения.
— Госпожа, — обратился к Маре мидкемиец, — наследник твоего титула проголодался.
Мара улыбнулась; она даже обрадовалась, что можно отвлечься от невеселых пророчеств. Как бы завершая беседу, она обратилась к Аракаси:
— Поговори с Накойей и Кейоком и будь готов завтра выступить в дорогу. Ты проделаешь путь до Кентосани с теми слугами и рабами, которые отправляются вперед, чтобы подготовить наш городской дом и наши комнаты в Императорском дворце. Убедись в преданности всех, кто служит у нас в резиденции. Мы не имеем права уповать на то, что мишенью всех заговоров будет только Альмеко.
Вполне удовлетворенный полученными распоряжениями, Аракаси встал, откланялся и удалился, оставив Мару в глубокой задумчивости. Из этого состояния ее вывел вопрос Кевина:
— Мы куда-то собираемся?
Когда Мара подняла на него глаза, он не сумел истолковать выражение ее взгляда. Но она объяснила:
— Имперский Стратег объявил о проведении большого празднества в честь света Небес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219