Он поймал себя на абсурдных мыслях о поясе Кектара, о том поясе, который Ливон хотел сделать ставкой в игре. Теперь он показался ему таким далеким от них, что и представить себе невозможно. Дейв полз вперед, переставляя руки и ноги с бесконечной осторожностью. Он едва осмеливался приподнять голову, чтобы бросить взгляд вперед, до того боялся произвести шум. Казалось, он продолжается целую вечность, этот последний отрезок их путешествия. Потом Дейв краем глаза заметил, что Брок остановился. Он поднял глаза и увидел, что они находятся в круге света от костров. У Дейва упало сердце.
Эта огромная поляна в Гуинире выглядела не естественной, а созданной руками человека. Он на мгновение удивился, откуда она могла здесь взяться. Но сейчас у него были более важные заботы. Не передовой отряд поджидал их здесь и не прикрытие, готовое к стычке. На поляне развели множество сторожевых костров и поддерживали в них слабый огонь, чтобы не быть замеченными, а вокруг костров расположилась целая армия гномов из Банир Лок и Банир Тал. Почти все спали.
Дейва охватило ужасное предчувствие того, какой хаос эти воины могли устроить среди всадников Айлерона. Он услышал в своем воображении ржание коней, запутавшихся и опасных в тесноте леса. Увидел гномов, маленьких, быстрых, смертельно опасных, гораздо более храбрых, чем цверги, рубящих тела коней и людей среди деревьев.
Он оглянулся на Брока, и сердце его сжалось от страдания, явственно написанного на лице друга. Но на его глазах выражение лица Брока изменилось, и холодная ненависть исказила обычно доброе лицо гнома. Брок дотронулся до руки Ливона и указал вдаль.
Следуя взглядом за его пальцем, Дейв увидел у ближайшего костра одного гнома, который тихо разговаривал с тремя другими, которые потом убежали на восток, очевидно, выполнять приказы. Тот, который говорил, остался, и Дейв увидел, что он бородат и смугл, как Брок и Мэтт, и что у него глубоко посаженные глаза, спрятанные под нависшими бровями. Однако он находился слишком далеко, и больше ничего невозможно было рассмотреть. Дейв повернулся к Броку, вопросительно приподняв брови.
— Блод, — одними губами, беззвучно, проговорил Брок.
И тут Дейв понял. Это был тот, о ком они уже говорили, тот, кто отдал Котел Могриму и находился в Старкадхе, когда туда доставили Дженнифер. Он почувствовал, как в нем самом поднимается ненависть, его собственные глаза становятся суровыми и холодными при виде гнома у костра. Он крепче сжал рукоять топора.
Но это была разведка, а не рейд. Пока он смотрел на Блода и жаждал его смерти, он услышал тихий шепот Ливона, приказывающего им возвращаться.
Но им это не удалось.
Справа послышался шум, громкий треск на краю поляны, затем совсем рядом раздались хриплые, тревожные крики.
— Там кто-то есть! — воскликнул кто-то из часовых. Другой подхватил его тревожный крик.
Дейв Мартынюк подумал о своем отце, который взрывал мосты в самые темные ночи. Он увидел, как поднялись Брок и Ливон с оружием в руках.
И тоже встал, держа наготове топор. И увидел, как Фейбур натянул тетиву лука, а длинный меч Мабона сверкнул в красном свете костров. Он бросил взгляд на небо. Луна скрылась, но между облаками светили звезды, высоко над деревьями, над кострами, надо всем.
Он шагнул вперед, на открытое пространство, чтобы ему было удобнее размахнуться топором. Ливон был рядом. Он обменялся одним взглядом с человеком, которого называл братом; больше ни на что не оставалось времени. Затем Дейв повернулся к всполошившейся армии гномов и приготовился отправить в ночь столько, сколько успеет перед смертью.
Было еще темно, когда Шарра проснулась на палубе корабля Амаргина. Над морем повис тяжелый туман и закрыл звезды. Луна уже давно зашла.
Она поплотнее, закуталась в плащ Дьярмуда: дул холодный ветер. Шарра закрыла глаза, ей еще не хотелось просыпаться, не хотелось вспоминать, где она находится. Но она все равно знала. Потрескивание мачт и полоскание рваных парусов сказали ей об этом. И каждые несколько секунд она слышала на палубе невидимые шаги людей, умерших тысячу лет назад.
По обеим сторонам от нее спали Джаэль и Дженнифер. Интересно, который час, подумала Шарра: из-за тумана определить время было невозможно. Ей хотелось, чтобы с ней рядом лежал Дьярмуд и согревал ее своим теплом. Но с ней был лишь его плащ, влажный от тумана. Он слишком заботился о ее чести, чтобы лечь спать поблизости, и на корабле, и до того как они на него погрузились, на берегу у Башни Лизен.
Однако они улучили момент, чтобы побыть вместе, после того, как Ланселот ушел один в лес, в обманчиво спокойный час между сумерками и темнотой.
Сейчас всякое спокойствие обманчиво, решила Шарра, сворачиваясь клубком под плащом и одеялами. Вокруг слишком много опасности и горя. Они говорили об этом с Дьярмудом, и в голосе принца не слышалось привычной иронии, не было даже тени насмешки. Он рассказывал о Пожирателе Душ, а она держала его за руку двумя руками, и ей казалось, что она снова слышит печальную песнь Бренделя, как фон для звуков его задумчивого голоса.
Потом он рассказал ей о том, что произошло в Чертогах Мертвых под Кадер Седатом, когда под неумолкаемый шум прибоя всех морей во всех мирах Артур Пендрагон разбудил Ланселота от векового сна на ложе из камня.
Шарра лежала на корабле, закрыв глаза, прислушивалась к шуму ветра и моря и вспоминача, что он сказал.
— Знаешь, — тихо произнес он, глядя, как цвет утесов меняется на темно-багровый, — если бы ты любила еще кого-нибудь, не только меня, то мне кажется, я не смог бы так поступить, привести его к тебе снова. Я считаю, что мне не хватит мужества, чтобы поступить так же, как Артур.
У нее хватило мудрости понять, как ему было трудно сделать подобное признание. Она сказала:
— Он теперь нечто большее, чем простой смертный. Нити этих трех имен на Станке тянутся так далеко в прошлое, переплетены таким сложным узором. Не упрекай себя, Дьяр. Или, если уж тебе хочется, — улыбнулась она, — упрекай себя за то, что ты мог подумать, будто я могу полюбить другого так, как люблю тебя.
При этих словах он остановился, нахмурил брови и повернулся к ней для серьезного ответа. Интересно, подумала она сейчас, что он хотел сказать. Потому что тогда она не дала ему заговорить. Она поднялась на цыпочки, обвила руками его шею и пригнула к себе его голову, чтобы дотянуться до губ. Чтобы помешать ему говорить. Чтобы наконец-то поздравить его должным образом с возвращением из плавания домой.
После этого они действительно должным образом поздоровались, лежа на его плаще, на этой косе к северу от Башни Лизен и сбросив с себя одежду под первыми звездами. Он любил ее с пронзительной нежностью, обнимал ее и двигался с нежным ритмом спокойного моря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Эта огромная поляна в Гуинире выглядела не естественной, а созданной руками человека. Он на мгновение удивился, откуда она могла здесь взяться. Но сейчас у него были более важные заботы. Не передовой отряд поджидал их здесь и не прикрытие, готовое к стычке. На поляне развели множество сторожевых костров и поддерживали в них слабый огонь, чтобы не быть замеченными, а вокруг костров расположилась целая армия гномов из Банир Лок и Банир Тал. Почти все спали.
Дейва охватило ужасное предчувствие того, какой хаос эти воины могли устроить среди всадников Айлерона. Он услышал в своем воображении ржание коней, запутавшихся и опасных в тесноте леса. Увидел гномов, маленьких, быстрых, смертельно опасных, гораздо более храбрых, чем цверги, рубящих тела коней и людей среди деревьев.
Он оглянулся на Брока, и сердце его сжалось от страдания, явственно написанного на лице друга. Но на его глазах выражение лица Брока изменилось, и холодная ненависть исказила обычно доброе лицо гнома. Брок дотронулся до руки Ливона и указал вдаль.
Следуя взглядом за его пальцем, Дейв увидел у ближайшего костра одного гнома, который тихо разговаривал с тремя другими, которые потом убежали на восток, очевидно, выполнять приказы. Тот, который говорил, остался, и Дейв увидел, что он бородат и смугл, как Брок и Мэтт, и что у него глубоко посаженные глаза, спрятанные под нависшими бровями. Однако он находился слишком далеко, и больше ничего невозможно было рассмотреть. Дейв повернулся к Броку, вопросительно приподняв брови.
— Блод, — одними губами, беззвучно, проговорил Брок.
И тут Дейв понял. Это был тот, о ком они уже говорили, тот, кто отдал Котел Могриму и находился в Старкадхе, когда туда доставили Дженнифер. Он почувствовал, как в нем самом поднимается ненависть, его собственные глаза становятся суровыми и холодными при виде гнома у костра. Он крепче сжал рукоять топора.
Но это была разведка, а не рейд. Пока он смотрел на Блода и жаждал его смерти, он услышал тихий шепот Ливона, приказывающего им возвращаться.
Но им это не удалось.
Справа послышался шум, громкий треск на краю поляны, затем совсем рядом раздались хриплые, тревожные крики.
— Там кто-то есть! — воскликнул кто-то из часовых. Другой подхватил его тревожный крик.
Дейв Мартынюк подумал о своем отце, который взрывал мосты в самые темные ночи. Он увидел, как поднялись Брок и Ливон с оружием в руках.
И тоже встал, держа наготове топор. И увидел, как Фейбур натянул тетиву лука, а длинный меч Мабона сверкнул в красном свете костров. Он бросил взгляд на небо. Луна скрылась, но между облаками светили звезды, высоко над деревьями, над кострами, надо всем.
Он шагнул вперед, на открытое пространство, чтобы ему было удобнее размахнуться топором. Ливон был рядом. Он обменялся одним взглядом с человеком, которого называл братом; больше ни на что не оставалось времени. Затем Дейв повернулся к всполошившейся армии гномов и приготовился отправить в ночь столько, сколько успеет перед смертью.
Было еще темно, когда Шарра проснулась на палубе корабля Амаргина. Над морем повис тяжелый туман и закрыл звезды. Луна уже давно зашла.
Она поплотнее, закуталась в плащ Дьярмуда: дул холодный ветер. Шарра закрыла глаза, ей еще не хотелось просыпаться, не хотелось вспоминать, где она находится. Но она все равно знала. Потрескивание мачт и полоскание рваных парусов сказали ей об этом. И каждые несколько секунд она слышала на палубе невидимые шаги людей, умерших тысячу лет назад.
По обеим сторонам от нее спали Джаэль и Дженнифер. Интересно, который час, подумала Шарра: из-за тумана определить время было невозможно. Ей хотелось, чтобы с ней рядом лежал Дьярмуд и согревал ее своим теплом. Но с ней был лишь его плащ, влажный от тумана. Он слишком заботился о ее чести, чтобы лечь спать поблизости, и на корабле, и до того как они на него погрузились, на берегу у Башни Лизен.
Однако они улучили момент, чтобы побыть вместе, после того, как Ланселот ушел один в лес, в обманчиво спокойный час между сумерками и темнотой.
Сейчас всякое спокойствие обманчиво, решила Шарра, сворачиваясь клубком под плащом и одеялами. Вокруг слишком много опасности и горя. Они говорили об этом с Дьярмудом, и в голосе принца не слышалось привычной иронии, не было даже тени насмешки. Он рассказывал о Пожирателе Душ, а она держала его за руку двумя руками, и ей казалось, что она снова слышит печальную песнь Бренделя, как фон для звуков его задумчивого голоса.
Потом он рассказал ей о том, что произошло в Чертогах Мертвых под Кадер Седатом, когда под неумолкаемый шум прибоя всех морей во всех мирах Артур Пендрагон разбудил Ланселота от векового сна на ложе из камня.
Шарра лежала на корабле, закрыв глаза, прислушивалась к шуму ветра и моря и вспоминача, что он сказал.
— Знаешь, — тихо произнес он, глядя, как цвет утесов меняется на темно-багровый, — если бы ты любила еще кого-нибудь, не только меня, то мне кажется, я не смог бы так поступить, привести его к тебе снова. Я считаю, что мне не хватит мужества, чтобы поступить так же, как Артур.
У нее хватило мудрости понять, как ему было трудно сделать подобное признание. Она сказала:
— Он теперь нечто большее, чем простой смертный. Нити этих трех имен на Станке тянутся так далеко в прошлое, переплетены таким сложным узором. Не упрекай себя, Дьяр. Или, если уж тебе хочется, — улыбнулась она, — упрекай себя за то, что ты мог подумать, будто я могу полюбить другого так, как люблю тебя.
При этих словах он остановился, нахмурил брови и повернулся к ней для серьезного ответа. Интересно, подумала она сейчас, что он хотел сказать. Потому что тогда она не дала ему заговорить. Она поднялась на цыпочки, обвила руками его шею и пригнула к себе его голову, чтобы дотянуться до губ. Чтобы помешать ему говорить. Чтобы наконец-то поздравить его должным образом с возвращением из плавания домой.
После этого они действительно должным образом поздоровались, лежа на его плаще, на этой косе к северу от Башни Лизен и сбросив с себя одежду под первыми звездами. Он любил ее с пронзительной нежностью, обнимал ее и двигался с нежным ритмом спокойного моря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124