Вот стук откинутой крышки сундука, железный лязг и вопль — кто-то решил поворошить тряпье. Вот поток брани из кладовой — кто-то пнул скомканный половик и полетел к потолочной балке с ногой в петле. Глухое падение тела и ругань… а, это уже Невдогад придумал: по натягивал между косяками, в ладони над полом, тонкие прочные нити.
Создавая все это безобразие, Упрям понимал, что без боя не обойтись. Понимал он и то, что в бою у него будет очень мало надежды выжить. И надеялся, что до верхнего жилья враги дойдут если не покалеченными, то хотя бы разозленными, забывшими об осторожности.
И как можно более кучно.
Что ж, как бы ни развивалась задумка дальше, первая часть ее удалась на славу — гвалт внизу стоял как на ярмарке.
Однако сколько же их там? Грубые голоса людей, булькающие — навей; еще один, приглушенный, но сильный, перекрывающий кавардак:
— Это происки мальчишки! Взять его живым.
Яркая вспышка внизу, падение тела, горестные вопли навей. И тот же голос:
— Кто додумался колдовать в башне? Я предупреждал: только снимать охранные заклятия! Для чего учил вас? Мне что теперь, самому отдуваться?
«Навий шаман попался, не иначе, — подумал Упрям. — А этот — неужто сам главный сюда пожаловал? Эх, сцапать бы…»
Он, впрочем, уже видел, что мечтания бесполезны. Скорее всего, ему не выжить. Котел готов к взлету, но двоих, наверное, не вынесет. Лишь бы Невдогад не артачился и сел в него, а Упрям уж дотолкает до окна и произнесет волшебное слово. Буян внизу остался, теперь уже, конечно, мертв. Упрям сжал челюсти. Врагов не меньше двадцати, может оказаться и тридцать, и сорок. Но не всех еще гостинцев они отведали.
— Хозяин, на самом верху двое! Но второй — не старик, — новый голос, жутковато-вкрадчивый.
— Упряма брать живьем! — напомнил главарь.
Налетчики бросились к всходу. Ученик чародея напрягся.
Первым бежал человек, косматый, без брони, в грубой одежде, с топором. Он успел подняться на четыре ступеньки, поскользнулся и свалился вниз, умудрившись пораниться собственным оружием.
— Недоумок, — хмыкнул рослый навь, перепрыгивая через него.
Он был поумнее и приметил, кончено, что маслом была полита только середина всхода, а вдоль самых перил можно ступать спокойно. Его примеру последовал другой болотник, за ним потянулись двое людей, тоже без доспеха, но с мечами. Выше, выше, вот уже сейчас…
За общим шумом внизу Упрям не обратил внимания на звуки в читальне, а нашествие на среднее жилье через окно, оказывается, продолжалось. Вот куда следовало маслицем плеснуть — на приступочку на каменной стене, благодаря которой можно забраться в читальню с крыши амбара. Из дверей в коридор вырвалось несуразное существо, состоявшее, похоже, из одних лап, ровно коряга ожившая… Топляк! Ну конечно, рассказывал ведь Наум: это любимые твари навей — они и есть коряги, под болотной ряской полежавшие, — навьи шаманы поднимают и оживляют их. В родной трясине топляки подолгу жить могут, зверье для своих хозяев отлавливая. А вдали от болота — только при шамане двигаться способны. Это получается, шаман, по которому только что ударило защитное заклинание Наума, либо жив (что маловероятно), либо был не единственным с навьями.
Когда Упрям успел столько передумать — загадка. Все происходило в считаные мгновения. Навь, первым рвущийся, уже на середине всхода, двое его соплеменников выскакивают из читальни вслед за топляком, еще несколько вперемежку с людьми снизу ломятся. Пора, самое время доводить задуманное до конца.
Но тело почему-то не слушалось. Это ведь не потешный бой, это насмерть. Днем, сцепившись с тем орком, Упрям ни о чем подумать не успел, а вот сейчас короткое ожидание сыграло против него. Неудержимая, озверевшая волна врагов. Страшно…
Страшно? Да куда это, к лешему, годится? Изрубят ведь и его, и Невдогада, бедолагу. Но тот хоть одного-двух с собой заберет, а я?.. Мгновенная вспышка злости помогла сбросить оцепенение.
— Не меня ли шукаете, гости? — крикнул он, вставая на ноги.
— Держи его! — грянули вражьи глотки. — Бей его!
Вот тебе и приказы: «Живьем взять, живьем…» Первого болотника отделяли от вершины пролета четыре или пять ступенек, когда Упрям пнул сундук ему навстречу. А сундук, мало что пустой, стоял на двух полешках, как на катках, и теперь весело загрохотал вниз, сметая налетчиков. Только тот, первый, оказался ловчее — увернулся, одним прыжком взлетел на среднее жилье и обрушил широкий кривой меч на Упряма.
— Живым! — напомнили ему снизу.
— Живым, — прокаркал навь, явно не вникая в смысл слова.
Ответный выпад он легко отбил и размахнулся для нового удара, но тут сверху упала метко пущенная сулица и пробила ему шею как раз над воротом. Захлебываясь кровью, навь опрокинулся и заскользил по промасленным ступенькам. Первый. А вторым я стану, обреченно подумал Упрям. Наверх мне подняться уже не дадут. И сулиц у Невдогада больше нету, одна и то случайно в башне оказалась.
Топляк был шустрым, прыгнул вдоль прохода с пяти шагов. Ученик чародея принял его на щит, резко развернувшись, всем весом впечатал тварь в стену. Что-то отчетливо хрустнуло, но разве можно оглушить существо, у которого и головы-то нет? Упрям произнес заветное слово и высвободил силу оберега, вделанного в щит, только это и помогло — надломленный топляк рухнул неподвижно.
Налетчики снизу, пропустив падающее тело, опять рванули наверх плотной толпой. Упрям кинулся к последнему пролету ведущему в чаровальню, но нави из читального покоя, конечно, подоспели. Два меча ударили по Упряму одновременно. Один он отбил щитом, второй мечом, и тут же его заставил согнуться пополам удар когтистой лапы в бок. Вот и конец. Невдогада жалко…
Невдогад не добежал до конца пролета, прыгнул, метя ногами в одного из навей, опрокидывая его на пол. Второй уже занесший меч над Упрямом, обернулся, но сечка успела вскрыть ему брюхо, пройдя между железных пластин брони. Отвратное зрелище.
— Быстро! — велел Невдогад, поворачиваясь к врагам, спешащим снизу.
Первым теперь был человек, кажется, единственный в кольчуге и с двумя короткими клинками. Невдогад встретил его столь стремительной атакой, что сечка в его руках расплылась, превратившись в туманную тень. Человек отступил на шаг, еле держа удары.
Упрям перехватил меч в левую руку, а правой достал из-за пояса нож. Метал он его вполне прилично, однако противник Невдогада заметил движение краем глаза, увернулся. Одна польза — поскользнулся, ступив на всход, но до низа не скатился, поддержанный товарищами.
Его падение подарило защитникам башни несколько мгновений — не больше трех ударов сердца.
— Ты! — Упрям щитом толкнул Невдогада ко всходу в чаровальню.
И паренек не стал спорить, взлетел легко, как птица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119