— Я потом проверю, если обманете…
— Ни за-ой что на-ой свете-ой! — скатываясь вниз, пообещал вожак.
Может, и не соврет. А я вот соврал, удрученно подумал Упрям. Никуда я не вернусь, ничего я не проверю. И разбойники убедятся, что можно нарушить слово, и ничего за это не будет. Не такое это простое дело — подвиги совершать. И ради чего геройство? Столько времени убил, теперь уж точно не успеть. Горько Упряму стало.
Верстовой столб отыскал быстро. Дождь кончился и луна уже проглядывала в разрывах туч. Теперь можно лететь просто над дорогой. Она, конечно, петляет, да и скорость над землей не та, но ведь спешить уже некуда, Нещур и гонец мертвы, письмо похищено, врагов так и так по следам искать придется…
Стоп! Все всколыхнулось в груди Упряма. Пусть нет надежды, но никто не скажет, что Наум научил его сдаваться. Поплотнее запахнув плащ, он решительно повел котел за облака. Верстовой столб стоит на перекрестке точно посреди дороги от Дивного до Перемыка, значит, нужно взять строго на северо-восток.
На сей раз, он позволил себе чуть-чуть полюбоваться на рваное одеяло облаков. Ледяной ветер пробирался и под плащ, но это была мелочь по сравнению с тем, что ему пришлось пережить в прежние подъемы. К тому же теперь у него было чем согреться. Отмеряя пальцами направление на северо-восток, Упрям одной рукой пошарил под собой, достал кувшинчик и выдернул пробку зубами. Вообще-то он был малопьющий — в Дивном пьянство не поощрялось, и пойманным за хмельное буйство на людях светила независимо от положения целая неделя на засыпанных шелухой от семечек улицах с метлой в руках, да и Наум всегда был строг на этот счет. «Но сейчас-то, в полете, для сугреву и прояснения головы ради», — успокаивал себя Упрям. И грелся. А уж голову прояснил…
* * *
Твердь неоднородна, как и все крупнейшие славянские княжества. Ближе к Волге в ней обитает множество племен вполне дремучих, от мира закрытых и дивнинского князя едва признающих. Да и зачем он им, князь-то? Кочевники сюда не доходят, разбойников нет — ибо нет торговли и богатств, а что нави шалят, так ведь лешие есть — с ними всегда договориться можно. Народ здесь мирный, работящий, места глухие — нет, князь тут не нужен.
Дивнинским владыкам это, конечно, радости не доставляло, но они не возражали. Торговые пути на Итиль и Булгар были, вдоль них росли селения и города, высились крепости, бдили заставы. Что еще нужно? Дань, собираемая с близлежащих племен, могла бы покрыть расходы на дружину, но с торговым налогом ни в какое сравнение не шла, и было ясно: обложи податями хоть весь мир, такой выгоды, как от купцов, не получишь. Да и сама по себе глушь была довольно надежным щитом от иноземных войск, вздумай они покуситься на Твердь. Так что князья не беспокоились.
Кроме славян селились в глуши половцы и булгары почему-либо ушедшие с исконных земель дреговичи и радимичи. Случались даже чудины. Места всем хватало. Время от времени, обеспокоившись развитием торговых путей, кто-нибудь в глуши начинал сколачивать дружины и объявлял себя князем, но даже самые сильные из них не оставляли после смерти государства. Глушь пожирала все неуместные движения.
Только Перемык держался. Когда-то этот город лежал на оживленном перекрестке. Однако после очередных волнений в Булгарии (шесть султанов, собравшихся на могиле безвременно и весьма подозрительно почившего хана, поспорили из-за власти и учинили трехлетнюю войну, после которой ханская ставка была перенесена в нынешний Булгар) торговые пути изменились и край зачах. Второй крупный город в нем, Почаев, захватили упыри, и стал он Тухлым Городищем.
А в Перемыке власть взяли местные племена. С властью они обращаться не умели, быстро скатились в нищету и, забыв первоначальные заверения, обратились за помощью в Дивный.
Тогдашний князь рассудил, что укрепление его власти в опустевшем крае пользы не принесет, но и оставить на произвол судьбы каких-никаких, а братьев, к тому же возможных посредников, с неясно чего желающими упырями негоже. Некий вовремя проявивший себя неуемно деловитым боярин был сослан в Перемык наместником, прижился там и возвращаться уже не захотел.
А Совет Старцев Разумных даже своего чародея посылать не стал, просто договорился с местными волхвами. И установилась в крае тишь да гладь.
Потом упыри стали расползаться, а молодой чародей Наум рука об руку с молодым волхвом Нещуром усмирил их, связав Договором, и тишь стала еще тише, а гладь — еще глаже.
Перемык с годами съежился, но окреп, отбросив ненужное. Наместники правили совместно с городской думой, дружили с лешими и водяными, со столицей приторговывали, с упырями вроде бы тоже. Нещур числился членом думы и обрядником при капище Велеса, но в город выбирался редко, кроме разве исключительных случаев. В основном его звали при наплыве народа в капище, под праздники. И совсем уж изредка — в думу, когда требовалось обсудить отношения с лешими и чащобниками, либо потолковать насчет упырей. В этой области он был признан первым знатоком.
В остальное время Нещур занимался своими птицами, что-то изучал, волхвовал по-тихому. Жил в добротной избе на лесистом холме, вдали от дороги. Приподнятая на курьих ногах-сваях, она давала, впрочем, хороший обзор, и незаметно мимо волхва пройти в город было невозможно. Хотя для чего он там сидит и что высматривает — в Перемыке успели уже забыть.
Высокий забор и широкая засека ограждали избу от ближайших деревьев. Лунный свет, пробившись из-за туч, залил открытое пространство, заблестел на клинках и клыках, отчетливо вычертив дерущихся. Хриплые крики неслись над полем боя.
Изба держалась. Нави давно бы уже взяли ее, сломав сопротивление охранной магии, но подоспела неожиданная помощь: из леса в спину им ударили упыри. Их было полтора десятка, втрое меньше, чем навей, но они были сильнее, ловчее, а раны как будто не смущали их совершенно.
Впереди всех рубился не кто иной, как Скорит.
Повелитель Тухлого Городища, до мозга костей оскорбленный неблагодарностью «наглого отрока», собирался-таки поговорить с ним этой ночью. Однако днем произошло нечто, окончательно лишившее его надежды как-то повлиять на события в Дивном. Попавший по злой шутке судьбы в услужение к мерзкому человеческому колдунишке Марух — умница Марух, один из виднейших упырей Города Ночи — был убит.
Пропал он еще зимой, как раз в то время, когда распоясались нави. Обычно квелые в это время года, они вдруг повзламывали лед на болотах, покинули убежища и стали совершать дерзкие налеты на поселения людей, подвластные Городу Ночи, то есть лишая упырей законной пищи. Ошеломленные кровососы не сумели дать достойного отпора, война с навями затянулась до весны, и след Маруха потерялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119