Даже когда ему угрожали вырвать голосовые связки, навсегда лишить голоса. Он гордился тем, что сумел достойно ответить на этот вызов, что в некотором роде одержал над ними победу, но при каждом вдохе все его тело отзывалось мучительной болью.
В зале суда галерея для публики пустовала и за столом для адвокатов тоже никого не оказалось. Должностных лиц было всего трое. Единственный судья, взгромоздившийся высоко надо всеми, суровый на вид; клерк, сидящий чуть ниже; и писец, который должен был вести протокольную запись.
За столом обвинителей сидели трое, Кинзел знал их всех. Айвэк Басторран, верховный вождь паладинов, вместе со своим племянником и будущим наследником, Девлором; и комиссар Лаффон, похожий на нахохлившегося грифа. Счет его противников завершали два охранника.
Суд начался без всяких проволочек.
Клерк поднялся, развернул пергаментный свиток, прочистил горло и приступил к неизбежным формальностям.
— Вы — Кинзел Руканис, певец про профессии и гражданин империи Гэт Тампур, официально проживающий в городе Меракасе?
Все, на что Кинзел был способен, — это пристально смотреть на него, как будто он вообще разучился говорить.
— Вы должны отвечать, — сердито проскрипел судья.
Кинзел проглотил ком в горле.
— Да.
Его голос звучал слабо и неуверенно.
— Вам будут предъявлены обвинения, — продолжал клерк, — и затем начнется судебное разбирательство. Все ясно?
— По закону я имею право выразить протест… — ухитрился выдавить из себя Руканис.
— Молчать! — Судья стукнул молотком по столу. — Сейчас не время произносить речи. Отвечайте только на вопросы, которые вам задают. Приступаем к чтению обвинительного акта. Кинзел Руканис, вы обвиняетесь в том, что неоднократно и во взаимодействии с не установленной личностью или не установленными личностями умышленно и по злому умыслу сговаривались различными способами распространять доверенную вам конфиденциальную информацию с целью нанести вред и причинить беспокойство императрице, ее слугам и гражданам. Вы также обвиняетесь в том, что в сговоре с другими планировали насильственные действия, направленные против законных властей и различных установленных законом учреждений, призванных служить этим властям. И наконец, вы обвиняетесь в том, что замышляли, сговаривались, предлагали помощь и подстрекали врагов государства совершать изменнические действия с целью нарушить мир в королевстве путем различных противозаконных действий и в конечном счете уничтожения государства. Вы признаете свою вину?
— Бессмыслица, чушь! Каждый волен понимать эти обвинения, как ему угодно.
— Отвечайте, как положено! — прогремел судья. — Вы признаете свою вину или нет?
— Со мной плохо обращались. Меня пытали. Мои права были…
— Обвиняемый должен вести себя как подобает, или будет лишен слова. Охрана!
Стражники подошли совсем близко к Кинзелу, болезненно натянули кандалы и подтолкнули к ограждению с такой силой, что едва не вышибли из него дух.
— Вы признаете свою вину? — повторил клерк. Кинзел вздохнул.
— Нет.
— Заключенный может сесть.
Его резко дернули за кандалы, принуждая опуститься на привинченный к полу деревянный стул.
— Обвинение может озвучить позицию государства, — заявил судья.
Поднялся Лаффон и ради протокола назвал свое имя и звание. После чего заявил, что, согласно недавно вступившему в действие закону о пресечении деятельности мятежников, он имеет право выступать в роли главного обвинителя.
Несмотря на серьезность обвинений, выдвинутых против подсудимого, — начал он, — дело, по существу, предельно простое. Мы утверждаем, что на протяжении долгого времени обвиняемый был в сговоре с преступными элементами, чья единственная цель состоит в том, чтобы свергнуть законное, назначенное нашей милосердной императрицей правительство.
Комиссар сделал паузу для придания своим словам большего веса. Писец усердно скрипел пером.
— Мы не станем утомлять суд, предоставляя доказательства в полном объеме, — продолжал Лаффон, — хотя они у нас имеются. Хватит и одного-двух убедительных примеров предательского поведения этого человека. Ваша честь, прошу разрешения представить вашему вниманию первого свидетеля обвинения.
— Приступайте.
— Я вызываю Айвэка Басторрана, ваша честь, верховного вождя паладинов.
Басторран встал.
— Не вижу необходимости строго соблюдать протокол, — сказал судья. — Можете дать показания со своего места, верховный вождь. Пожалуйста, сядьте.
— Благодарю, ваша честь. — Басторран снова сел.
— Полагаю, все свидетели этого слушания дали присягу говорить правду и только правду, — сказал судья.
— Это так, ваша честь.
— Тогда давайте перейдем к делу.
Лаффон с улыбкой повернулся к паладину.
— Думаю, мы управимся быстро. Будьте добры, взгляните вон на того человека на скамье подсудимых и скажите, узнаете ли вы его.
— Да.
— И что вы о нем знаете?
— Как фигура публичная, я, естественно, несколько раз встречался с ним. Мне также известно о нем в силу моих обязанностей как блюстителя закона.
— Остановитесь, пожалуйста, подробнее на этом.
— Его имя неоднократно встречается в отчетах патрульных, борющихся с деятельностью мятежников. Мне также известно, что другие правоохранительные подразделения проявляли к нему интерес по схожим причинам.
— И как часто его имя упоминается в этих отчетах?
— О, очень часто. Паладины уже давно питают в отношении этого человека серьезные подозрения.
— Как вы охарактеризовали бы обвиняемого?
— В лучшем случае как сотрудничающего с преступниками, а в худшем — как активного участника противозаконных действий. Однако и в том, и в другом варианте он действовал слишком искусно и был слишком хорошо защищен приверженцами изменников, чтобы мы смогли предъявить ему обвинения.
— Вы считаете его человеком, опасным для государства?
— Без сомнения. Этот вывод основан не только на доказательствах, о которых я упоминал, но и на моем многолетнем опыте руководства кланами.
— Благодарю вас, верховный вождь.
— Обвиняемый может задать вопрос свидетелю, — заявил судья.
Певец растерялся. Никто не предупреждал, что у него будет возможность задавать вопросы обвинителям. Стражники рывком заставили его встать.
— Ну? — продолжал судья. — Мы люди занятые и не собираемся торчать тут целый день. Говорите, или я лишу вас слова.
Кинзел перевел дыхание.
— Вы утверждаете, вождь Басторран, что ваши обвинения основаны на упоминании моего имени в различных отчетах. Не могли бы вы пояснить, о какого рода отчетах идет речь?
— В интересах государственной безопасности я не могу дать ответ на этот вопрос.
— В таком случае, может, вы представите эти отчеты здесь, чтобы судья смог убедиться, что ваши обвинения не голословны?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
В зале суда галерея для публики пустовала и за столом для адвокатов тоже никого не оказалось. Должностных лиц было всего трое. Единственный судья, взгромоздившийся высоко надо всеми, суровый на вид; клерк, сидящий чуть ниже; и писец, который должен был вести протокольную запись.
За столом обвинителей сидели трое, Кинзел знал их всех. Айвэк Басторран, верховный вождь паладинов, вместе со своим племянником и будущим наследником, Девлором; и комиссар Лаффон, похожий на нахохлившегося грифа. Счет его противников завершали два охранника.
Суд начался без всяких проволочек.
Клерк поднялся, развернул пергаментный свиток, прочистил горло и приступил к неизбежным формальностям.
— Вы — Кинзел Руканис, певец про профессии и гражданин империи Гэт Тампур, официально проживающий в городе Меракасе?
Все, на что Кинзел был способен, — это пристально смотреть на него, как будто он вообще разучился говорить.
— Вы должны отвечать, — сердито проскрипел судья.
Кинзел проглотил ком в горле.
— Да.
Его голос звучал слабо и неуверенно.
— Вам будут предъявлены обвинения, — продолжал клерк, — и затем начнется судебное разбирательство. Все ясно?
— По закону я имею право выразить протест… — ухитрился выдавить из себя Руканис.
— Молчать! — Судья стукнул молотком по столу. — Сейчас не время произносить речи. Отвечайте только на вопросы, которые вам задают. Приступаем к чтению обвинительного акта. Кинзел Руканис, вы обвиняетесь в том, что неоднократно и во взаимодействии с не установленной личностью или не установленными личностями умышленно и по злому умыслу сговаривались различными способами распространять доверенную вам конфиденциальную информацию с целью нанести вред и причинить беспокойство императрице, ее слугам и гражданам. Вы также обвиняетесь в том, что в сговоре с другими планировали насильственные действия, направленные против законных властей и различных установленных законом учреждений, призванных служить этим властям. И наконец, вы обвиняетесь в том, что замышляли, сговаривались, предлагали помощь и подстрекали врагов государства совершать изменнические действия с целью нарушить мир в королевстве путем различных противозаконных действий и в конечном счете уничтожения государства. Вы признаете свою вину?
— Бессмыслица, чушь! Каждый волен понимать эти обвинения, как ему угодно.
— Отвечайте, как положено! — прогремел судья. — Вы признаете свою вину или нет?
— Со мной плохо обращались. Меня пытали. Мои права были…
— Обвиняемый должен вести себя как подобает, или будет лишен слова. Охрана!
Стражники подошли совсем близко к Кинзелу, болезненно натянули кандалы и подтолкнули к ограждению с такой силой, что едва не вышибли из него дух.
— Вы признаете свою вину? — повторил клерк. Кинзел вздохнул.
— Нет.
— Заключенный может сесть.
Его резко дернули за кандалы, принуждая опуститься на привинченный к полу деревянный стул.
— Обвинение может озвучить позицию государства, — заявил судья.
Поднялся Лаффон и ради протокола назвал свое имя и звание. После чего заявил, что, согласно недавно вступившему в действие закону о пресечении деятельности мятежников, он имеет право выступать в роли главного обвинителя.
Несмотря на серьезность обвинений, выдвинутых против подсудимого, — начал он, — дело, по существу, предельно простое. Мы утверждаем, что на протяжении долгого времени обвиняемый был в сговоре с преступными элементами, чья единственная цель состоит в том, чтобы свергнуть законное, назначенное нашей милосердной императрицей правительство.
Комиссар сделал паузу для придания своим словам большего веса. Писец усердно скрипел пером.
— Мы не станем утомлять суд, предоставляя доказательства в полном объеме, — продолжал Лаффон, — хотя они у нас имеются. Хватит и одного-двух убедительных примеров предательского поведения этого человека. Ваша честь, прошу разрешения представить вашему вниманию первого свидетеля обвинения.
— Приступайте.
— Я вызываю Айвэка Басторрана, ваша честь, верховного вождя паладинов.
Басторран встал.
— Не вижу необходимости строго соблюдать протокол, — сказал судья. — Можете дать показания со своего места, верховный вождь. Пожалуйста, сядьте.
— Благодарю, ваша честь. — Басторран снова сел.
— Полагаю, все свидетели этого слушания дали присягу говорить правду и только правду, — сказал судья.
— Это так, ваша честь.
— Тогда давайте перейдем к делу.
Лаффон с улыбкой повернулся к паладину.
— Думаю, мы управимся быстро. Будьте добры, взгляните вон на того человека на скамье подсудимых и скажите, узнаете ли вы его.
— Да.
— И что вы о нем знаете?
— Как фигура публичная, я, естественно, несколько раз встречался с ним. Мне также известно о нем в силу моих обязанностей как блюстителя закона.
— Остановитесь, пожалуйста, подробнее на этом.
— Его имя неоднократно встречается в отчетах патрульных, борющихся с деятельностью мятежников. Мне также известно, что другие правоохранительные подразделения проявляли к нему интерес по схожим причинам.
— И как часто его имя упоминается в этих отчетах?
— О, очень часто. Паладины уже давно питают в отношении этого человека серьезные подозрения.
— Как вы охарактеризовали бы обвиняемого?
— В лучшем случае как сотрудничающего с преступниками, а в худшем — как активного участника противозаконных действий. Однако и в том, и в другом варианте он действовал слишком искусно и был слишком хорошо защищен приверженцами изменников, чтобы мы смогли предъявить ему обвинения.
— Вы считаете его человеком, опасным для государства?
— Без сомнения. Этот вывод основан не только на доказательствах, о которых я упоминал, но и на моем многолетнем опыте руководства кланами.
— Благодарю вас, верховный вождь.
— Обвиняемый может задать вопрос свидетелю, — заявил судья.
Певец растерялся. Никто не предупреждал, что у него будет возможность задавать вопросы обвинителям. Стражники рывком заставили его встать.
— Ну? — продолжал судья. — Мы люди занятые и не собираемся торчать тут целый день. Говорите, или я лишу вас слова.
Кинзел перевел дыхание.
— Вы утверждаете, вождь Басторран, что ваши обвинения основаны на упоминании моего имени в различных отчетах. Не могли бы вы пояснить, о какого рода отчетах идет речь?
— В интересах государственной безопасности я не могу дать ответ на этот вопрос.
— В таком случае, может, вы представите эти отчеты здесь, чтобы судья смог убедиться, что ваши обвинения не голословны?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72