Мне нет никакой нужды любоваться тем, как ты умираешь, поскольку я и так знаю, что это вскоре произойдет. Ведь не обязательно собственными глазами видеть восход солнца, чтобы не сомневаться, что оно взойдет на рассвете.
— Я пришел, чтобы в последний раз попросить тебя остановить это безумие, — покачиваясь под порывами ветра, произнес принц. — Позволь магам попытаться помочь тебе. Верни силу Парагону, и тогда мы вместе сможем найти способ… — Силы неудержимо покидали Тристана, и слова замирали у него на губах. — Сын мой… Прошу тебя…
— Ты просишь меня! — прогремел юноша. — Ты, Избранный, в чьих жилах течет лазурная кровь, отвергший своего сына не один, а целых три раза? Сына, которого ты вырезал из утробы его матери и оставил гнить в чужой земле? И все это ради того, чтобы позже, в Пещере Парагона, отвергнуть милосердно протянутую тебе руку, предлагающую вечный экстаз Каприза? И потом отвергнуть отпрыска своего семени в третий раз, в этот самый момент, на Вратах Рассвета? А заодно и оскорбить, предлагая отказаться от невероятного могущества и прибегнуть к помощи твоих бессильных, жалких магов и согласиться практиковать лживый Закон! Ты осмеливаешься просить меня придти к тебе? То есть отвергнуть тех, кто дал мне новую жизнь? — С каждым словом глаза Николаса все более наливались яростью. — Нет, Избранный. Ты предлагаешь мне рабство! Поистине тебе надо было позволить Верховному магу сжечь мое тело вместе с останками моей матери. Тогда твоя жизнь сложилась бы гораздо удачнее. — Юноша шагнул к Тристану и вытянул вперед правую руку. — С тобой все ясно, отец. Ты не прислушался к моим словам.
Белый, совершенный по форме палец едва не коснулся груди Тристана, и тут же неведомая сила толкнула принца, и он упал на гладкий, холодный мрамор. Все тело Тристана раздирала невыносимая, жгучая боль. Возникло ощущение, будто его внутренности вспарывают раскаленным ножом.
Отчаянно желая прервать свои мучения, принц попытался дотянуться до «мозгового крючка», однако руки отказали ему. Каким-то чудом он умудрился приподнять голову и прошептать:
— Все твои Птицы погибли… и Скрундж тоже… По крайней мере, это мне удалось…
Николас воспринял это известие с совершенно невозмутимым видом.
— Меня это не слишком-то беспокоит, — заявил он. — Хотя, конечно, любопытно было бы узнать, как вам это удалось. Птицы нужны были мне с целью выиграть время. Время, необходимое для того, чтобы соорудить Врата. Птицы должны были держать на расстоянии твоих Фаворитов, если бы ты направил их сюда. А в том, что ты это сделаешь, я не сомневался. У тебя просто не было выбора. Так что ты оказал мне услугу, поскольку теперь мне не придется тратить время и силы на то, чтобы самому избавиться от Птиц. Ни они, ни Скрундж, ни твои Фавориты не достойны жить в нашем новом мире. Как и Рагнар, если уж на то пошло. Он, кстати, уже получил по заслугам. То же самое относится и к «магам резерва», посмевшим воспротивиться моей воле. — Юноша посмотрел вниз, на беспрерывно движущуюся черную массу у основания Врат. — После «слияния» Жуки тоже будут не нужны, поскольку выполнят то, что от них требовалось. Как и все мои слуги, они — просто орудие. Заклинание, которое уничтожит их, уже задействовано.
Боль по-прежнему немилосердно терзала Тристана.
— Расскажи мне о… детях, — стуча зубами, сказал он, вспомнив, о чем недавно говорил ему Скрундж. — Что… ты собираешься делать… с ними?
— Ах да, дети… — Николас улыбнулся. — Дети — ключ ко всему происходящему, без которого ничего бы не получилось. — Он наклонился, глядя в лицо принца. — Как же ты не догадался, Избранный, что их нужно было спасать в первую очередь? Если бы твой слепой, эгоистичный Верховный маг не старался сохранить в тайне, что они начали обучать девочек магии, ты бы с легкостью мог предотвратить все последующее. Способ остановить меня все время находился прямо у тебя под носом!
— А… остальные «маги резерва»… Что… будет с ними?
— Они живы и здоровы, — ответил юноша. — Непокойно дожидаются «слияния».
— Не верю, что от моего семени в мир могло прийти столь злобное существо. — Уверенный, что это последние слова в его жизни, принц в изнеможении уронил голову на мрамор.
Николас наклонился, внимательно вглядываясь в лицо Тристана, словно тот неожиданно сообщил ему нечто новое.
— Злобное, говоришь? — с любопытством переспросил он. — Историю ведь пишут победители, это тебе известно? И наша история — в смысле, твоя и моя — со временем будет выглядеть как история отца, не сумевшего понять истинной сути не только прошлого, но и будущего. — Юноша перевел взгляд на спокойно стоящую рядом Птицу, принесшую Тристана к Вратам. — Я чувствую в ней воздействие другой «одаренной» крови. Кто бы мог подумать? Не знаю точно, как это проделано, однако теперь уже все равно…
Он медленно поднял правую руку и выставил указательный палец в сторону Птицы: лазурная молния разнесла ее тело на куски. Юноша опустил руку и учтиво улыбнулся.
— А теперь я должен перейти к делу. Придется оставить тебя умирать в одиночестве. Впрочем, может быть, ты и дотянешь до того, чтобы стать свидетелем их прихода.
Он повернулся и зашагал по мраморной поверхности Врат туда, где стояли сверкающие серебряные предметы.
Превозмогая боль, принц перевел взгляд вдаль, на заснеженные поля своей любимой Евтракии. Может, ему удастся свести счеты с жизнью, не прибегая к «мозговому крючку»?
Внизу безостановочно копошилась черная масса мерзких Жуков. А что, если просто скатиться с Врат? Он умрет от удара, прежде чем до него доберутся эти твари. Так ли, эдак ли, исход один. По крайней мере, он больше не будет испытывать боли.
Не обращая больше внимания на отца, Николас подошел к трем серебряным кубкам. Тристан догадывался, что в них находилось то, без чего невозможно осуществить «слияние». В одном — вода Пещеры, в другом — «одаренная» кровь детей, и в последнем — кровь его самого, собранная Тенями. Четвертая составляющая — лазурная кровь Еретиков — заключенная внутри мрамора самих Врат, молчаливо ожидала своего часа. Закрыв глаза, юноша повернулся в сторону восходящего солнца, наклонил голову и воздел руки.
Первый кубок поднялся в воздух и начал медленно вращаться, проливая свое содержимое. Однако вместо того, чтобы растечься по поверхности Врат, вода Пещеры прямо в воздухе образовала нечто, похожее на лист тонкого стекла квадратной формы.
Затем так же медленно взлетел второй сверкающий кубок, и «одаренная» кровь детей образовала второй квадратный «лист», опустившийся поверх первого. В свой черед их накрыл третий «лист», полученный из крови Тристана.
Боль по-прежнему затуманивала разум, и, превозмогая ее, принц попытался вспомнить объяснения Фегана по поводу «слияния».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
— Я пришел, чтобы в последний раз попросить тебя остановить это безумие, — покачиваясь под порывами ветра, произнес принц. — Позволь магам попытаться помочь тебе. Верни силу Парагону, и тогда мы вместе сможем найти способ… — Силы неудержимо покидали Тристана, и слова замирали у него на губах. — Сын мой… Прошу тебя…
— Ты просишь меня! — прогремел юноша. — Ты, Избранный, в чьих жилах течет лазурная кровь, отвергший своего сына не один, а целых три раза? Сына, которого ты вырезал из утробы его матери и оставил гнить в чужой земле? И все это ради того, чтобы позже, в Пещере Парагона, отвергнуть милосердно протянутую тебе руку, предлагающую вечный экстаз Каприза? И потом отвергнуть отпрыска своего семени в третий раз, в этот самый момент, на Вратах Рассвета? А заодно и оскорбить, предлагая отказаться от невероятного могущества и прибегнуть к помощи твоих бессильных, жалких магов и согласиться практиковать лживый Закон! Ты осмеливаешься просить меня придти к тебе? То есть отвергнуть тех, кто дал мне новую жизнь? — С каждым словом глаза Николаса все более наливались яростью. — Нет, Избранный. Ты предлагаешь мне рабство! Поистине тебе надо было позволить Верховному магу сжечь мое тело вместе с останками моей матери. Тогда твоя жизнь сложилась бы гораздо удачнее. — Юноша шагнул к Тристану и вытянул вперед правую руку. — С тобой все ясно, отец. Ты не прислушался к моим словам.
Белый, совершенный по форме палец едва не коснулся груди Тристана, и тут же неведомая сила толкнула принца, и он упал на гладкий, холодный мрамор. Все тело Тристана раздирала невыносимая, жгучая боль. Возникло ощущение, будто его внутренности вспарывают раскаленным ножом.
Отчаянно желая прервать свои мучения, принц попытался дотянуться до «мозгового крючка», однако руки отказали ему. Каким-то чудом он умудрился приподнять голову и прошептать:
— Все твои Птицы погибли… и Скрундж тоже… По крайней мере, это мне удалось…
Николас воспринял это известие с совершенно невозмутимым видом.
— Меня это не слишком-то беспокоит, — заявил он. — Хотя, конечно, любопытно было бы узнать, как вам это удалось. Птицы нужны были мне с целью выиграть время. Время, необходимое для того, чтобы соорудить Врата. Птицы должны были держать на расстоянии твоих Фаворитов, если бы ты направил их сюда. А в том, что ты это сделаешь, я не сомневался. У тебя просто не было выбора. Так что ты оказал мне услугу, поскольку теперь мне не придется тратить время и силы на то, чтобы самому избавиться от Птиц. Ни они, ни Скрундж, ни твои Фавориты не достойны жить в нашем новом мире. Как и Рагнар, если уж на то пошло. Он, кстати, уже получил по заслугам. То же самое относится и к «магам резерва», посмевшим воспротивиться моей воле. — Юноша посмотрел вниз, на беспрерывно движущуюся черную массу у основания Врат. — После «слияния» Жуки тоже будут не нужны, поскольку выполнят то, что от них требовалось. Как и все мои слуги, они — просто орудие. Заклинание, которое уничтожит их, уже задействовано.
Боль по-прежнему немилосердно терзала Тристана.
— Расскажи мне о… детях, — стуча зубами, сказал он, вспомнив, о чем недавно говорил ему Скрундж. — Что… ты собираешься делать… с ними?
— Ах да, дети… — Николас улыбнулся. — Дети — ключ ко всему происходящему, без которого ничего бы не получилось. — Он наклонился, глядя в лицо принца. — Как же ты не догадался, Избранный, что их нужно было спасать в первую очередь? Если бы твой слепой, эгоистичный Верховный маг не старался сохранить в тайне, что они начали обучать девочек магии, ты бы с легкостью мог предотвратить все последующее. Способ остановить меня все время находился прямо у тебя под носом!
— А… остальные «маги резерва»… Что… будет с ними?
— Они живы и здоровы, — ответил юноша. — Непокойно дожидаются «слияния».
— Не верю, что от моего семени в мир могло прийти столь злобное существо. — Уверенный, что это последние слова в его жизни, принц в изнеможении уронил голову на мрамор.
Николас наклонился, внимательно вглядываясь в лицо Тристана, словно тот неожиданно сообщил ему нечто новое.
— Злобное, говоришь? — с любопытством переспросил он. — Историю ведь пишут победители, это тебе известно? И наша история — в смысле, твоя и моя — со временем будет выглядеть как история отца, не сумевшего понять истинной сути не только прошлого, но и будущего. — Юноша перевел взгляд на спокойно стоящую рядом Птицу, принесшую Тристана к Вратам. — Я чувствую в ней воздействие другой «одаренной» крови. Кто бы мог подумать? Не знаю точно, как это проделано, однако теперь уже все равно…
Он медленно поднял правую руку и выставил указательный палец в сторону Птицы: лазурная молния разнесла ее тело на куски. Юноша опустил руку и учтиво улыбнулся.
— А теперь я должен перейти к делу. Придется оставить тебя умирать в одиночестве. Впрочем, может быть, ты и дотянешь до того, чтобы стать свидетелем их прихода.
Он повернулся и зашагал по мраморной поверхности Врат туда, где стояли сверкающие серебряные предметы.
Превозмогая боль, принц перевел взгляд вдаль, на заснеженные поля своей любимой Евтракии. Может, ему удастся свести счеты с жизнью, не прибегая к «мозговому крючку»?
Внизу безостановочно копошилась черная масса мерзких Жуков. А что, если просто скатиться с Врат? Он умрет от удара, прежде чем до него доберутся эти твари. Так ли, эдак ли, исход один. По крайней мере, он больше не будет испытывать боли.
Не обращая больше внимания на отца, Николас подошел к трем серебряным кубкам. Тристан догадывался, что в них находилось то, без чего невозможно осуществить «слияние». В одном — вода Пещеры, в другом — «одаренная» кровь детей, и в последнем — кровь его самого, собранная Тенями. Четвертая составляющая — лазурная кровь Еретиков — заключенная внутри мрамора самих Врат, молчаливо ожидала своего часа. Закрыв глаза, юноша повернулся в сторону восходящего солнца, наклонил голову и воздел руки.
Первый кубок поднялся в воздух и начал медленно вращаться, проливая свое содержимое. Однако вместо того, чтобы растечься по поверхности Врат, вода Пещеры прямо в воздухе образовала нечто, похожее на лист тонкого стекла квадратной формы.
Затем так же медленно взлетел второй сверкающий кубок, и «одаренная» кровь детей образовала второй квадратный «лист», опустившийся поверх первого. В свой черед их накрыл третий «лист», полученный из крови Тристана.
Боль по-прежнему затуманивала разум, и, превозмогая ее, принц попытался вспомнить объяснения Фегана по поводу «слияния».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106