Между ними стоял ягненок. По нарисованной зеленой траве крался черный левиафан – полуящерица, полузмея. Его пурпурные глаза были устремлены на Кейт и Томаса, этот взгляд сопровождал их по всей комнате.
Они стояли, околдованные картиной, стараясь разглядеть и запомнить все мелочи и детали. Между листьями прятались детские лица. На каждой ветке было видимо-невидимо малых пичужек и ягод. С каждой секундой глазам открывалось что-то новое, словно картина рисовалась на их глазах.
Томас почувствовал зависть к этим мальчишкам, которые живут в такой великолепной комнате. У каждой кровати стоял маленький столик, а на нем свеча в деревянном, вырезанном собственными руками Рубена подсвечнике в виде небольшой зеленой лодочки. Пол был выложен из отесанных бревен, в уютном камине догорал торф.
Ни Томас, ни Кейт не произнесли ни слова. Они сели на кровати друг против друга, потом откинулись на спину, на мягкие матрацы. И оба мгновенно уснули.
Рубен и Изабелла сидели возле камина и ждали, когда наверху все стихнет. Беалда и Эфриг продолжали завтракать за столом напротив окна. Изабелла посмотрела на Рубена и знаком попросила придвинуться ближе.
– Они попали в беду, Рубен. Девочка рассказала мне, что в лесу за ними гнались какие-то странные создания. У нее есть пистолет, который она украла у своего отца, а когда я возвращалась домой, то нашла меч, припрятанный у телячьего загончика. – Она говорила негромко, чтобы мальчики не слышали ее. – Кейт сказала, что есть еще один парнишка, который пытается проникнуть в дом Обадиа Демьюрела, священника. Она сказала, что тот парень черный как ночь. Из Африки. – Изабелла говорила все так же тихо, но взволнованно. – Его зовут Рафа. Ты знаешь, что означает его имя. Он – дитя из Священной Книги. Он приехал сюда, говорила Кейт, чтобы найти что-то, украденное Демьюрелом.
Рубен потер руки, посмотрел на мальчиков, потом опять на Изабеллу:
– Рафа означает целитель. Надеюсь, юноша достоин своего имени. Я видел: страха в глазах у Томаса много больше, чем если бы они просто убегали от контрабандистов. Если ко всему этому имеет отношение и старый козел Демьюрел, то для двух парнишек и одной девочки дело это непосильное, но остановить их я не могу. Никого нельзя вмешивать в то, что мы здесь делаем. Помочь им мы сможем, Изабелла, но сейчас не время каким-то образом выступить против Демьюрела и его планов.
Рубен поднялся с кресла и стоял теперь спиной к очагу.
– Они захотят во что бы то ни стало выполнить то, за что взялись. Мы должны молиться за них, им потребуется помощь всех сил небесных, если они намерены вступить в конфликт со священником. – Рубен взял руку Изабеллы. – Давай уберем меч и пистолет. Когда они проснутся, мы увидим, что они собираются делать. Джекоб Крейн вернется нынче ночью; им следует отсюда уйти до его прихода.
7
ДАГДА САРАПУК
Дом викария всегда выглядел мрачным. Даже в самое светлое осеннее утро чудилось, что ночь все еще таится в его порталах. Его отличала особенная грубая красота, он словно высечен был в самой вершине скалы высоко над уровнем моря.
Демьюрел стал викарием Торпа обманом. Много лет назад он напросился в гости к викарию Дагде Сарапуку. Сам Демьюрел был в ту пору бродячим проповедником, пробавлявшимся грошовыми поучениями то с копны сена, то с какой-нибудь телеги, – словом, проповедовал везде, где рассчитывал найти слушателей. С той минуты, как он оказался в парке викариева дома на вершине скалы и увидел находившийся в пяти километрах оттуда Бейтаун, его заворожило мощное очарование самого дома-крепости и суровая красота окрестностей. Этот залив внизу, разбивавшиеся о скалы волны, бескрайние вересковые поля, подкрашенные занимавшейся зарей, перекатывавшиеся друг в друга зеленые холмы представились ему роскошным ковром, который раскинулся на многие километры. Он понял, что никогда не покинет этих мест. Любой ценой он должен стать здесь владельцем каждого камня и каждой травинки – хозяином Нагорного викариата. Он стоял на зубчатой стене с бойницами, высившейся над морским простором, и неодолимая жадность охватила его.
Темные помыслы и вожделение поглотили его целиком, вымыв из души все светлое и милосердное. Демьюрел изменился в мгновение ока. Каждая кроха доброты, каждая капля сострадания и каждый проблеск радости внезапно и необоримо превратились в лютую ненависть. Именно тогда он отринул Добро и предался Злу.
Оказавшись гостем Сарапука, Демьюрел в первую же ночь, когда хозяин выпил слишком много вина, подбил его устроить тараканьи бега на пари: чей таракан первым пробежит через огромный кухонный стол, тому и достанется все, чем Сарапук владеет. Сарапук выбрал самого крупного и толстого таракана из всех. Демьюрел нацелился на самого худого из бесчисленных насекомых, сновавших по каменному полу; его неверные после выпитого вина пальцы только этого и сумели поймать. Мини-хищников поставили рядом; Сарапук, объявляя старт, бросил на стол носовой платок. Демьюрел, закрыв глаза, молился про себя. Впервые в жизни он ощутил исходящую из него внутреннюю силу. Он почувствовал, что он не один, что в его тело вселилось еще какое-то существо. Словно он стал Богом и в его власти подчинить себе все стихии земли, огонь и ветер.
К величайшему изумлению Демьюрела, его чахлый, худой, длинноногий таракан накинулся на толстяка-соперника и откусил ему голову, оставив лежать на столе словно перевернутое шестиногое черное блюдце. А победитель проковылял через весь стол, завоевав Демьюрелу викариат и все живое, населявшее окрестные земли, насколько хватал глаз. Сарапук зарыдал, поняв, какую совершил глупость. Он потерял все. Демьюрел встал и высоко поднял руку, держа в пальцах победителя.
– Хвала тебе! Хвала тебе, мой маленький черный дружок! – вопил он, кружа по кухне и размахивая руками, пока не рухнул ничком на огромный стол. Во второй раз он был потрясен силой своего яростного желания. Он посмотрел на Сарапука и захохотал: – А ты, мой слабоумный приятель… утром тебя чтоб здесь не было.
Демьюрел потянулся через стол к Сарапуку и отпустил к нему своего таракана.
– А может, ты хочешь еще раз попытать счастья? Ну, так бери его. Даю тебе еще один шанс изменить судьбу в свою пользу. – Он откровенно насмехался.
Сарапук издал пронзительный вопль, в его глазах стояли слезы, губы дрожали. Он протянул трясущуюся руку к таракану, однако Демьюрел мгновенно схватил хилую тварь и, сжав ладонь, раздавил ее. Тварь благодарно хрустнула, когда ее скорлупа рассыпалась в его пальцах.
Это случилось двадцать пять лет назад, и с каждым годом сердце Демьюрела все больше наполнялось злобой.
Рафа спрятался в захламленном погребе дома викария между дощатыми ящиками с припасенными впрок яблоками, накрытыми мешковиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Они стояли, околдованные картиной, стараясь разглядеть и запомнить все мелочи и детали. Между листьями прятались детские лица. На каждой ветке было видимо-невидимо малых пичужек и ягод. С каждой секундой глазам открывалось что-то новое, словно картина рисовалась на их глазах.
Томас почувствовал зависть к этим мальчишкам, которые живут в такой великолепной комнате. У каждой кровати стоял маленький столик, а на нем свеча в деревянном, вырезанном собственными руками Рубена подсвечнике в виде небольшой зеленой лодочки. Пол был выложен из отесанных бревен, в уютном камине догорал торф.
Ни Томас, ни Кейт не произнесли ни слова. Они сели на кровати друг против друга, потом откинулись на спину, на мягкие матрацы. И оба мгновенно уснули.
Рубен и Изабелла сидели возле камина и ждали, когда наверху все стихнет. Беалда и Эфриг продолжали завтракать за столом напротив окна. Изабелла посмотрела на Рубена и знаком попросила придвинуться ближе.
– Они попали в беду, Рубен. Девочка рассказала мне, что в лесу за ними гнались какие-то странные создания. У нее есть пистолет, который она украла у своего отца, а когда я возвращалась домой, то нашла меч, припрятанный у телячьего загончика. – Она говорила негромко, чтобы мальчики не слышали ее. – Кейт сказала, что есть еще один парнишка, который пытается проникнуть в дом Обадиа Демьюрела, священника. Она сказала, что тот парень черный как ночь. Из Африки. – Изабелла говорила все так же тихо, но взволнованно. – Его зовут Рафа. Ты знаешь, что означает его имя. Он – дитя из Священной Книги. Он приехал сюда, говорила Кейт, чтобы найти что-то, украденное Демьюрелом.
Рубен потер руки, посмотрел на мальчиков, потом опять на Изабеллу:
– Рафа означает целитель. Надеюсь, юноша достоин своего имени. Я видел: страха в глазах у Томаса много больше, чем если бы они просто убегали от контрабандистов. Если ко всему этому имеет отношение и старый козел Демьюрел, то для двух парнишек и одной девочки дело это непосильное, но остановить их я не могу. Никого нельзя вмешивать в то, что мы здесь делаем. Помочь им мы сможем, Изабелла, но сейчас не время каким-то образом выступить против Демьюрела и его планов.
Рубен поднялся с кресла и стоял теперь спиной к очагу.
– Они захотят во что бы то ни стало выполнить то, за что взялись. Мы должны молиться за них, им потребуется помощь всех сил небесных, если они намерены вступить в конфликт со священником. – Рубен взял руку Изабеллы. – Давай уберем меч и пистолет. Когда они проснутся, мы увидим, что они собираются делать. Джекоб Крейн вернется нынче ночью; им следует отсюда уйти до его прихода.
7
ДАГДА САРАПУК
Дом викария всегда выглядел мрачным. Даже в самое светлое осеннее утро чудилось, что ночь все еще таится в его порталах. Его отличала особенная грубая красота, он словно высечен был в самой вершине скалы высоко над уровнем моря.
Демьюрел стал викарием Торпа обманом. Много лет назад он напросился в гости к викарию Дагде Сарапуку. Сам Демьюрел был в ту пору бродячим проповедником, пробавлявшимся грошовыми поучениями то с копны сена, то с какой-нибудь телеги, – словом, проповедовал везде, где рассчитывал найти слушателей. С той минуты, как он оказался в парке викариева дома на вершине скалы и увидел находившийся в пяти километрах оттуда Бейтаун, его заворожило мощное очарование самого дома-крепости и суровая красота окрестностей. Этот залив внизу, разбивавшиеся о скалы волны, бескрайние вересковые поля, подкрашенные занимавшейся зарей, перекатывавшиеся друг в друга зеленые холмы представились ему роскошным ковром, который раскинулся на многие километры. Он понял, что никогда не покинет этих мест. Любой ценой он должен стать здесь владельцем каждого камня и каждой травинки – хозяином Нагорного викариата. Он стоял на зубчатой стене с бойницами, высившейся над морским простором, и неодолимая жадность охватила его.
Темные помыслы и вожделение поглотили его целиком, вымыв из души все светлое и милосердное. Демьюрел изменился в мгновение ока. Каждая кроха доброты, каждая капля сострадания и каждый проблеск радости внезапно и необоримо превратились в лютую ненависть. Именно тогда он отринул Добро и предался Злу.
Оказавшись гостем Сарапука, Демьюрел в первую же ночь, когда хозяин выпил слишком много вина, подбил его устроить тараканьи бега на пари: чей таракан первым пробежит через огромный кухонный стол, тому и достанется все, чем Сарапук владеет. Сарапук выбрал самого крупного и толстого таракана из всех. Демьюрел нацелился на самого худого из бесчисленных насекомых, сновавших по каменному полу; его неверные после выпитого вина пальцы только этого и сумели поймать. Мини-хищников поставили рядом; Сарапук, объявляя старт, бросил на стол носовой платок. Демьюрел, закрыв глаза, молился про себя. Впервые в жизни он ощутил исходящую из него внутреннюю силу. Он почувствовал, что он не один, что в его тело вселилось еще какое-то существо. Словно он стал Богом и в его власти подчинить себе все стихии земли, огонь и ветер.
К величайшему изумлению Демьюрела, его чахлый, худой, длинноногий таракан накинулся на толстяка-соперника и откусил ему голову, оставив лежать на столе словно перевернутое шестиногое черное блюдце. А победитель проковылял через весь стол, завоевав Демьюрелу викариат и все живое, населявшее окрестные земли, насколько хватал глаз. Сарапук зарыдал, поняв, какую совершил глупость. Он потерял все. Демьюрел встал и высоко поднял руку, держа в пальцах победителя.
– Хвала тебе! Хвала тебе, мой маленький черный дружок! – вопил он, кружа по кухне и размахивая руками, пока не рухнул ничком на огромный стол. Во второй раз он был потрясен силой своего яростного желания. Он посмотрел на Сарапука и захохотал: – А ты, мой слабоумный приятель… утром тебя чтоб здесь не было.
Демьюрел потянулся через стол к Сарапуку и отпустил к нему своего таракана.
– А может, ты хочешь еще раз попытать счастья? Ну, так бери его. Даю тебе еще один шанс изменить судьбу в свою пользу. – Он откровенно насмехался.
Сарапук издал пронзительный вопль, в его глазах стояли слезы, губы дрожали. Он протянул трясущуюся руку к таракану, однако Демьюрел мгновенно схватил хилую тварь и, сжав ладонь, раздавил ее. Тварь благодарно хрустнула, когда ее скорлупа рассыпалась в его пальцах.
Это случилось двадцать пять лет назад, и с каждым годом сердце Демьюрела все больше наполнялось злобой.
Рафа спрятался в захламленном погребе дома викария между дощатыми ящиками с припасенными впрок яблоками, накрытыми мешковиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78