– Бидл, пьянчужка-пичужка, поднимайся и принеси футляр. Мой гость ждет. – Громовой приказ разнесся по всему дому.
Хозяин и его гость слышали пыхтенье Бидла, карабкавшегося вверх по ступеням, а потом попытавшегося бежать по длинному коридору к кабинету Демьюрела. Тяжелые, глухие звуки давали им знать, как часто Бидл падал, споткнувшись о коврик, плохо пригнанную доску пола или о собственные ватные ноги.
– Есть у него маленькая слабость, – заметил Демьюрел и поднял глаза к потолку, услышав грохот над головой. – Любит выпить. В его жизни так мало удовольствий, что трудно отказать ему в этом.
– А в чем находите удовольствие вы, викарий? Деньги? Здоровье? Власть?
– Нет, нет и нет. Мои удовольствия самые простые, я льщу себя надеждой исполнить волю пославшего меня.
– Значит, это неправда, будто вы лжец, обманщик, а по словам некоторых, даже убийца? – смеясь проговорил Крейн.
Демьюрел не знал, что думать: уж не издевается ли над ним контрабандист? Проведя долгие годы в море, Джозеф Крейн обладал горячим нравом. Четырнадцатилетним мальчишкой его завербовали во флот. Он получил от вербовщика «королевский шиллинг» и проснулся в трюме парусника, державшего курс на Индию. В двадцать четыре года он сбежал с корабля и с тех пор зарабатывал деньги контрабандой, а при случае мог и перерезать глотку.
Наконец Бидл вернулся, таща длинный черный футляр, и положил его на стол посредине комнаты. Демьюрел поднялся с кресла и зажег еще одну свечу. Затем торжественно распаковал акациевый столбик и черную руку. Наконец он вынул и Керувима. Крейн смотрел на маленькую золотую фигурку с крылышками, сиявшую в лунном свете.
– Так сколько вы заплатили за это, викарий? – спросил Крейн равнодушно, как будто цена его не слишком интересовала.
– Немного. Эти поделки аборигенов, собственно говоря, настоящей цены не имеют. Для меня они… э-э… представляют чисто религиозный интерес. – Он поднял Керувима над столом.
– В таком случае что вы собираетесь делать с этой штукой?
– Верите ли вы в мир духов, мистер Крейн? – Демьюрел пристально смотрел ему в лицо. Потом, приглушив голос, продолжил: – Я имею в виду мир таких сил, о которых мы можем только мечтать?
– Не думаю, чтобы философский камень и черная магия каких-то там шлюх могли быть полезны для мира, в котором мы живем. Это современный мир; религия нужна слабым и невеждам, – смело возразил Крейн. – Все, чего я добился в своей жизни, это труд моих рук и кровь тех, кто стоял у меня на пути. В моей жизни нет места Богу и всяческим сверхъестественным фокусам-покусам. – Крейн приблизился к Керувиму, заинтересованный тонкой резьбой по золоту и глазами-жемчужинами.
Демьюрел Крейна не слушал:
– Подумайте о мире, где мы не были самыми могущественными созданиями… – Он повернул Керувима, не выпуская из рук, и статуэтка заблестела в лунном свете. – А теперь вообразите, что у вас больше власти, чем у самого Господа Бога, что в вашей власти распоряжаться стихиями, ветром, морем, даже определять время восхода солнца. Вообразите всю мощь такой власти… вообразите, какое удовлетворение… иметь возможность уничтожить любого, кто когда-либо чем-то задел вас. Какой совершенный, полноценный реванш, и при этом никто никогда не узнает, что это сделали вы. – Демьюрел положил фигурку в футляр. – Меня тоже никогда не удовлетворил бы камень, способный превращать вещи в золото, или жалкое кликушество каких-нибудь ведьм. Власть самого Бога – вот единственное, что удовлетворит меня.
Демьюрел положил в футляр акациевый столбик и черную руку и, опустив крышку, запер его. Затем опять сел в кресло, стоявшее у камина.
– Выходит, вы желаете не так уж многого, викарий. Я-то думал, что монаший люд призван служить Всемогущему, а не искать других, обходных путей.
– Все зависит от того, как долго он останется всемогущим. В самом деле, не вечно же ему цепляться за свою власть.
Демьюрел потер руки и подтолкнул сырое, тлевшее полено в огонь. Оно зашипело, разбрасывая искры и вспыхивая красными языками огня.
– Ну, вы смелый человек, если так говорите о своем Боге, Демьюрел. А кстати, вы в самом деле верите в мир духов, призраков и демонов? – Крейн подошел к окну и посмотрел на море, на видневшийся за заливом Бейтаун. Под светлым облаком в темноте мерцали огоньки рыбацких домишек. В заливе покачивался на волнах его собственный корабль, силуэт которого выделялся на фоне скал. – Вот это было бы чудом – заставить меня поверить во что-либо иное, кроме как в силу меча да пули из мушкета. Ничто не превратит свинец в золото быстрее. – Он отвернулся от окна и посмотрел на Демьюрела, который ворочал горящие поленья длинной медной кочергой.
– Я мог бы помочь вам, мистер Крейн, стать самым богатым человеком в мире. И вам больше не нужно будет скитаться по морям, рисковать своей жизнью. Вы сможете преспокойно сидеть у себя дома и наслаждаться всеми богатствами всех народов мира. – Он подошел к окну и стал рядом с Крейном. – Смотрите, это может быть вашим, и от вас потребуется только одно: работать на меня.
– Я как-то не думал, что графство целиком принадлежит вам. Полагал, что все это собственность короля, над которым Бог.
Он отодвинулся от Демьюрела, стоявшего сейчас неприятно близко. Викарий как будто старался подавить свое возбуждение, словно в ожидании некоего чудесного события, о котором известно только ему.
– Все меняется, мистер Крейн, все меняется. Вы это увидите нынче ночью. Приведите ко мне двух воришек, и это станет началом. Пойдемте на башню, я покажу вам то, что навсегда изменит ваш образ мыслей. – Демьюрел впился глазами в глаза Джекоба Крейна. – Вы были правы, когда сказали: кровь тех, кто стоит у человека на пути, может дать ему все, чего жаждет его сердце. Разве не возгласил однажды некий ребе, что человек, который любит свою жизнь, ее лишится, а человек, который свою жизнь в этом мире ненавидит, сохранит ее во веки веков? – Он помолчал; это было неприятное молчание. – Вы любите свою жизнь, мистер Крейн?
12
АЗИМУТ
Абадиа Демьюрел и Джекоб Крейн поднялись по каменной лестнице и ступили на широкую каменную плиту, служившую площадкой на верху башни. Демьюрел придержал Крейна за рукав куртки и подтолкнул Бидла, заставив его первым переступить порог. Хозяин и гость вместе вошли в просторную круглую комнату с узкими, продернутыми свинцовой проволокой стеклами окон. Луна тускло виднелась в окошках, отбрасывая зеленые и синие блики на каменные стены. В центре комнаты, посредине круга, начертанного на каменном полу, и между двумя каменными колоннами, поддерживавшими крышу, стоял деревянный стол, накрытый полотняной скатертью, с подсвечниками по обе стороны. Медная крыша над головами вошедших гремела и дребезжала под порывами ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78