— А-а, это ты! Что, мой отец прислал тебя, чтобы ты прочел мне еще одну нудную проповедь? Если так, то не трать напрасно время и жар своего сердца, колдун. Я сожалею лишь о том, что не сравнял Акьюму с землей и Броуна вместе с ней.
— Я пришел сюда не для того, чтобы читать тебе мораль, хотя, безусловно, этот налет на портовый город был совершен в неудачный момент и скверно спланирован.
Арант злобно оскалил свои острые белые зубы:
— Для чего же ты пришел ко мне, мудрец? Предупреждаю тебя, я не собираюсь выслушивать никаких нравоучений ни от своего слабоумного папаши, ни от кого-либо другого.
— Я не собираюсь читать тебе нравоучения, я пришел не за этим.
— За чем же ты тогда пришел? — зеленые глаза принца подозрительно сузились.
— Я пришел предложить тебе свою помощь, принц. Мой совет и мой план. Ты просил меня об этом некоторое время назад. Или ты больше не нуждаешься в этом?
Все еще щурясь, Арант пристально посмотрел на Тропоса сверху вниз. Взяв со скамьи полотенце, он вытер лицо и пульсирующую от напряжения шею.
— И что же заставило тебя принять такое решение?
— Длительные размышления, принц, — ответил Тропос с неожиданной искренностью. — Заодно я подумал о том, что прежде, чем мой срок жизни закончится, я должен попробовать, действительно ли месть так сладка на вкус. Сейчас настала пора готовиться к банкету.
— Кому ты собираешься мстить? Фэйрину?
Тропос кивнул и увлек Аранта в дальний угол зала, где никто не смог бы их подслушать.
— В знак моей верности, я хочу сделать тебе три подарка. Первый из них — история моей жизни. Ее никто не знает во всех подробностях, не исключая и Йербо, который был мне добрым господином на протяжении всех этих лет.
Арант прислонился спиной к стене.
— Тогда расскажи мне то, чего я не знаю. Мне известно, что ты и Фэйрин мальчиками воспитывались в Пенито. Или это не так?
— Это так. Наши родители привели нас в Пенито, чтобы там мы обучались искусству магии и колдовства. На протяжении всего срока нашего ученичества мы были друзьями и постоянными соперниками. Целыми днями мы практиковали свои умения друг на друге, иногда он одерживал верх, иногда я торжествовал победу. Я и он были самыми талантливыми учениками в нашем классе, и хотя Фэйрин был высок и крепок, а я — строен и невысок ростом, однако все сходились на том, что в способности к волшебству мы с ним совершенно равны.
— Но все же ваше соперничество было дружеским?
— Иногда это было так, поскольку мы росли как братья, — Тропос пожал плечами. — Но иногда… Гордость и дерзость были главными недостатками Фэйрина, а в те времена я был таким же, как он. Ни одному из нас не нравилась мысль о том, что другой может быть сильнее или могущественнее.
Арант понимающе кивнул. Чувство соперничества было ему хорошо знакомо.
— Что же случилось потом? — спросил он.
— Потом наступило время, когда наши учителя отправили нашу группу на испытания.
Мы должны были прожить пять лет в миру, прежде чем вернуться в Пенито. Каждый из нас должен был за это время отыскать свою судьбу, но мы с Фэйрином оба поклялись вернуться в крепость в конце наших странствований. Я ни на миг не задумался о том, чтобы пожелать себе иного жребия. Я не медля отправился ко двору твоего отца и был при нем весь назначенный срок, совершенствуясь в своем искусстве, а затем отправился обратно в Пенито через весь Полуостров.
Арант скрипнул зубами:
— Мне очень хорошо известно, каким образом Фэйрин распорядился тем временем, которое ему было отпущено. Он покровительствовал Броуну и надоумил его обокрасть всех доуми, чтобы стать королем, владыкой всего Полуострова.
— Да, он действительно все это сделал, но еще до того Фэйрин влюбился.
— Влюбился? — Арант вздрогнул, как громом пораженный. — В кого?
— В Ниому, в доуми воды Полуострова.
Взлохмаченные рыжие брови принца поползли вверх.
— Никогда не слышал об этом.
Тропос подошел к стене, остановился и медленно повернулся лицом к Аранту:
— Мало кто знал об этом, принц. Даже я никогда не видел ее во всей ее красоте, пока она была молода, но те, кому выпало это счастье, клялись, что она и в самом деле была неотразимой красавицей.
— Должно быть, она действительно представляла собой лакомый кусочек, если на нее польстился такой хладнокровный пустынник, как Фэйрин!
— В те времена он был куда моложе и вовсе не так хладнокровен, — сухо опроверг его Тропос. — Ниома не была для него лакомым кусочком. Он влюбился в нее глубоко и страстно, а она была чересчур легкомысленна, чтобы ответить ему взаимностью. Когда его попытки утомили ее, она отвергла его и жестоко над ним насмеялась.
Арант уже довольно давно успокоился после упражнений с манекеном, однако теперь он снова залился краской, на этот раз от удовольствия. Сделав несколько шагов, он приблизился к колдуну.
— Вот теперь мне стало понятно, почему он натравил Броуна на доуми. Он жаждал мести. — Принц стьюритов принялся играть желваками на скулах. — Но как тебе удалось узнать все эти подробности?
— Никакой магии, принц, если тебя это интересует. Я знаю это со слов самого Фэйрина. По дороге в Пенито мы встретились с ним у подножья гор и дальше пошли вместе. Не могу сказать, что он был приятным попутчиком. Он был подавлен и сильно расстроен, в то время как все во мне пело и звенело от радости. Я был так рад, что возвращаюсь в Пенито, что не обратил должного внимания на то, в каком состоянии находится мой приятель. И вот тогда-то это и произошло…
— Что? — нетерпеливо спросил Арант, в предвкушении облизывая свои мясистые губы.
— Мы встретили Ниому — морщинистую старуху, у которой больше не было ее зеленого камня, который давал ей жизненные силы и молодость. Она медленно брела к тому озеру, куда ходят умирать водные доуми. Мы крадучись пошли за ней и видели, как воды Омута сомкнулись над ее головой. Увидев это, Фэйрин совсем расклеился, расплакался у меня на плече и выложил мне всю историю. К сожалению, я не высказал ему должного сочувствия .
— Нет? — рассмеялся Арант.
Выражение лица Тропоса, напротив, стало еще более мрачным.
— Я был молод и ни разу не видел Ниому молодой и прекрасной. Перед моими глазами все еще стояла морщинистая, беззубая старуха, и мысль о том, что мой соперник до безумия влюблен в подобное уродливое существо, подвигла меня на то, чтобы начать подтрунивать над ним. Фэйрин отреагировал на мои шутки внезапно и с бешеной яростью, которая так свойственна его характеру. Прежде чем я сумел защититься, он сбросил меня со скалы и оставил лежать на камнях, посчитав меня мертвым. Моя скрюченная спина — результат этого падения.
— Но ты не умер.
— Нет, — Тропос покачал головой. — Меня подобрала и выходила Дриона, так что на вид я был почти здоров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100