Тропос вручил Аранту флакон с зельем и прибавил:
— Когда в следующий раз будешь ужинать с Йербо, вылей это в вино. Сделай это незаметно, и ты будешь вне подозрений. Яд убивает не сразу. Его действие начнется примерно через сутки.
На несколько мгновений в комнате воцарилась тишина. Колдун и рыжеволосый принц напряженно смотрели друг на друга.
— Ты хочешь, чтобы я отравил своего отца?
Тропос пожал плечами:
— Это решение должен принять ты сам, принц.
— Но он вскоре и сам умрет.
— Он может прожить еще несколько лет, и тогда уже будет слишком поздно для наших целей.
Арант все еще стоял неподвижно, словно оглушенный.
— Отцеубийца навлекает на свою голову проклятье всех богов!
— Ты же не веришь в богов, а если бы даже и верил, то ты столько раз нарушал их заповеди, что одним преступлением больше, одним меньше — для тебя это уже не имеет значения.
— Не мог бы ты сделать это? — нахмурившись, Арант протянул флакон с ядом Тропосу, но маг не принял его.
— Йербо был моим другом. Я не хочу запятнать своих рук его смертью. Тебе и только тебе предстоит решить, насколько сильно ты жаждешь сесть на трон королевства стьюритов и отомстить Броуну. И если ты исполнишь свою часть того, что мы задумали и о чем сговорились, то можешь на сомневаться — я исполню все, что должен.
* * *
Примерно через час виститовые шпоры Аранта прозвенели по каменным плитам коридора, ведущего в покои короля.
— Я желаю видеть отца, — заявил принц часовому, который заступил ему дорогу.
— Простите, принц, но я не могу пропустить вас, не предупредив короля и не получив его разрешения, — отвечал солдат. Его лицо посерело от страха, но он твердо стоял на своем.
— Если бы ты соображал, что для тебя лучше — ты бы убрался с моей дороги! — прошипел Арант сквозь стиснутые зубы, и солдат попятился.
Дверь в королевские покои растворилась, и в коридоре показалась седеющая голова Йербо.
— Клянусь соколиной верностью, что тут происходит? — Увидев Аранта, король прищурился: — А, это ты… Мне следовало догадаться. С момента зачатия от тебя были сплошные неприятности, и с тех пор твой характер ничуть не изменился. Входи, если хочешь поговорить со мной. Во всяком случае, я этого очень хочу.
Раскрасневшись от досады, Арант во шел вслед за отцом в его покои.
— Я пришел осведомиться о твоем самочувствии.
Йербо со стоном опустился в глубокое кресло и недоверчиво взглянул на сына:
— Ты удивляешь меня. С каких это пор тебя интересует чье-то самочувствие, кроме твоего собственного? Подумал бы лучше о самочувствии тех, кого повесили в Акьюме из-за твоей глупости!
— Они были солдатами. Таков солдатский жребий — пасть на поле битвы.
— Они вовсе не пали в битве. Их передушили, словно цыплят!
Арант крепко сжал зубы.
— Акьюма далеко в прошлом. Я признал свою ошибку, так что давай поставим на этом точку.
— Я бы тоже хотел больше не возвращаться к подобным темам, если бы был уверен, что это действительно в последний раз, — вздохнул Йербо. — Но я чувствую, сын, как внутри тебя шипит и пенится горький напиток ненависти. Я узнаю ее острый запах, потому что в молодые годы я был таким же, как ты. Если мне казалось, что меня оскорбили, я не успокаивался до тех пор, пока мне не удавалось отомстить за себя. Но годы научили меня мудрости большей, чем эта. Я узнал, что миром можно достичь большего, чем войной.
— Я бы скорее перерезал Броуну глотку, чем сел с ним обедать за одним столом.
— Когда я был горячим юношей, меня обуревали подобные чувства. Но подумай вот над чем. Броун, как бы он ни стоял тебе поперек горла, это сильный владыка и умелый воин. Если он потеряет власть над Полуостровом, тогда доуми снова станут вершить там всеми делами. Что тогда станется с нами?
— Но нам никто не мешает вести дела с Таунисом и Дрионой. Оба они, согласно всем сообщениям, очень любят деньги и роскошь. Нам никто не помешает завладеть залежами вистита, которым мы можем торговать точно так же, как Броун.
— Никто, кроме гатаян, которые очень близко подошли к границе Полуострова. Один только Броун может сдержать их. Лишь только Броуна не станет, и они ринутся на Полуостров, стараясь захватить все его богатства.
— Я нисколько не боюсь этих чешуйчатых уродов!
— И напрасно. Я видел их в бою. Это грозный противник.
Арант открыл было рот, чтобы что-то возразить, но Йербо поднял руку и тяжело вздохнул:
— Разве ты не понимаешь? Выдав твою сестру за Броуна, мы можем не бояться даже гатаян. Когда она родит королю Броуну наследника, мы получим выгодные торговые контракты и обретем такого мощного союзника, что нас станут бояться все остальные народы. И всего этого можно достичь, не проливая крови.
Арант некоторое время молча смотрел на своего седого отца.
— Как ты можешь расстаться с ней? — наконец спросил он. — Я же знаю, что она — твой любимый ребенок. Ты всегда любил ее больше, чем меня!
— Больше, чем тебя? — Йербо удивленно уставился на принца: — Как же плохо ты меня знаешь! Ни один отец не может любить дочь больше, чем сына, по крайней мере, такой отец, как я. Ты — мой единственный сын и единственный наследник, Арант. Когда ты родился, я был готов прыгать до потолка — так я был рад. В тебе все мои надежды и надежды моего народа. Только ради тебя и твоего будущего я заставил себя пойти на эти переговоры с Броуном и заключить перемирие. Если и дальше так пойдет, то в один прекрасный день ты станешь королем процветающего и хорошо защищенного края.
Арант слегка наклонил голову:
— Прости меня, отец. Твой неблагодарный сын был сварлив и глуп. Теперь, когда он лучше понимает тебя, он изменит свое поведение, — с этими словами принц вышел в кабинет и вернулся с двумя бокалами, которые он наполнил вином из глиняного кувшина. — За светлое будущее! — улыбнулся он, вручая отцу один из бокалов, полный до краев. — Ты не услышишь от меня ни слова возражения. Давай выпьем за это.
Йербо сначала удивился, но потом лицо его просияло.
— Никогда не думал, что мне доведется услышать из твоих уст столь сладостные речи, сынок.
— Ты немного недооценивал меня. Я так тебя люблю и уважаю твое мнение, что не считаю возможным продолжать спорить с тобой. — Арант поднес свой бокал к губам: — За Фидасию, за мир и процветание, которые она принесет нам!
— За твою сестру! — с жаром подхватил старый король. И он до дна осушил чашу, которую протянул ему сын.
* * *
Ривен ничком лежала на кровати в своей комнате, свесив тонкую руку. Рядом на полу валялась опустевшая корзинка из-под эмбери. В голове ее сгустилась темнота еще более непрозрачная и страшная, чем та, которая наступила за окном. Плотный туман клубился и свертывался кольцами. Наконец из этого тумана донесся голос, от которого кровь стыла в жилах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100