Ривен ощущала, как в животе лягается и переворачивается ее дитя, протестуя против тягостной для него невидимости. Внезапно Ривен увидела, как появляется в воздухе ее рука, полупрозрачная, но вполне видимая внимательному глазу.
— Уходи! — скомандовала Сэл. — Если тебя поймают и убьют, погибнет и твой ребенок. Ты не должна рисковать и его жизнью!
Низко опустив голову от сознания своей неудачи и обливаясь слезами, Ривен выскользнула из вражеского лагеря.
— Ты с ума сошла! — прошипел из-под кустов Альбин, когда Ривен, сбросив с себя остатки невидимости, тяжело опустилась на землю рядом с ним. — Если бы Тропос, Таунис или Дриона хоть на мгновение повернулись, они бы увидели тебя. Даже мне было тебя видно.
— Ты не понимаешь. Я просто обязана была попытаться помочь своей пиллаун.
— А что важнее — птица или безопасность Джедестрома и наша?
Фен успокаивающе придержал Альбина за локоть:
— Тихо, юноша, похоже, наша маленькая госпожа вернулась как раз вовремя.
— О боги! Что это?! — воскликнул Альбин.
Из темноты ночи возникло крутящееся черное облако. Альбин, Ривен и Фен в тревожной тишине наблюдали, как облако спустилось с небес и коснулось земли прямо напротив Тропоса. Стьюритский колдун поднял голову, и облако вытянулось, превратившись в непроницаемо-черный столб чернильного мрака, а затем превратилось в Фэйрина.
Трепещущие языки пламени осветили его бледные как у мертвеца, заостренные черты и заплясали в глазах крошечными красными точками. Фэйрин насмешливо склонился в поклоне:
— Я здесь, чтобы принять твой вызов, старый мой товарищ.
Стьюритский колдун, все еще сидевший на земле напротив Тауниса и Дрионы, побледнел и едва заметно вздрогнул. В ту же секунду он, однако, овладел собой и вскочил на ноги, насмешливо глядя на своего соперника.
— Путешествовать, завернувшись в черное облако, может любой подмастерье нашей гильдии, Фэйрин. Это очень легко. Признаться, я думал о тебе лучше.
— Ты думал обо мне слишком тщательно и долго, Тропос. Настал час испробовать силу того яда, который кипит и пенится внутри тебя.
Слова Фэйрина срывались с его тонких губ и поражали цель словно острые стрелы. Дриона и Таунис в величайшей тревоге переводили взгляд с одного волшебника на другого. Затем оба с единодушием, которое в других обстоятельствах показалось бы комичным, попятились, стремясь поскорее очутиться подальше от двух грозных врагов. Даже стьюритские воины, взиравшие на эту картину с широко раскрытыми ртами, держались на безопасном расстоянии. Сам Арант, коротавший ночь за игрой в кости с кем-то из своих придворных, пьяно пошатываясь, выбрался из шатра, чтобы выяснить, в чем причина тревоги. Увидев двух магов, он оцепенел. Даже ему было понятно, что вмешиваться в отношения волшебников, которые так стояли друг против друга, смертельно опасно.
— Да будет так, — объявил Тропос торжественно. — Мне надо посчитаться с тобой, Фэйрин. Я много лет ждал момента, когда смогу испробовать вкус этой победы, однако отложенное удовольствие даже приносит большую радость. Когда наконец я отведаю вкус этой победы, он будет сладостен, Фэйрин.
Мрачная радость исказила ого бескровное лицо; Тропос поднял вверх палец. Угли костра, вокруг которого он сидел в обществе доуми, вихрем разметало во все четыре стороны. Упав на землю, угли зашипели, зашкворчали и вспыхнули, очертив вокруг магов пылающий круг. Внутри него, за стенами ревущего огня, Тропос и Фэйрин пристально вглядывались один в другого.
— Начнем игру, — с расстановкой произнес Тропос.
— Да, пусть она начнется, — сдержанно ответил Фэйрин. — Ты еще не забыл наши детские забавы? — с невинным и насмешливым видом поинтересовался он, материализовав перед собой красноглазого демона. С его зеленой бородавчатой кожи ручьями стекал пот, а по влажным клыкам сбегала на землю пенистая слюна.
— Я не забыл наши детские игрушки! — крикнул Тропос, без видимых усилии создав из воздуха подобное, но более уродливое чудовище. Пальцы его рук заканчивались острыми как иглы когтями, а малиново-красные глаза мерцали.
Воя и пуская слюну, демоны закружили по арене, каждый из них был готов прикончить другого, чтобы защитить своего хозяина. С пронзительным визгом демоны сцепились, царапаясь и кусаясь, вырывая друг из друга куски мяса и полосуя когтями склизкие шкуры. Черная кровь струилась из ран, которые они наносили друг другу, но ни одно из чудовищ не прекратило яростной атаки.
— Эти штуки — они настоящие? — в ужасе прошептал Альбин.
— Достаточно настоящие, — ответил ему Фен. — Тебе бы не понравилось, если бы одна из них до тебя добралась.
— Если я правильно догадалась, то это — материализованные проекции разумов каждого из магов, — тихим голосом вставила Ривен. — Состязание состоит в том, кто из магов сумеет поддерживать свое творение, уравнивая силу проекции соперника.
— Если так, то наши маги один другого стоят, раз у обоих получились одинаково мерзкие твари, — прокомментировал про исходящее Фен.
Пока он произносил эти слова, два демона покатились по земле, сжав друг друга в смертельных объятиях. Оставив свое творение столь же легко, сколь легко ребенок отбрасывает игрушку, которая надоела и не приносит больше никакого удовольствия, Фэйрин пробормотал три коротких слова, и из тела его умирающего демона возник механический гигант, размахивающий усаженной острыми шипами палицей. С быстротой молнии из расчлененного тела второго демона возник такой же воин, и битва гигантов закипела с новой силой.
И эта схватка развивалась точно так же, как предыдущая: лишь только атакующий порыв механических чудовищ стал ослабевать, их место на арене занимали все новые и новые твари. Липкие змеи, омерзительные жабы, тонкие, как прутья, существа, заполнившие воздух удушливой вонью — каждая проекция разума магов была много страшнее и жутче, чем предыдущая, и все они яростно кромсали и рвали друг друга в огненном круге. Ни Тропосу, ни Фейрину, однако, не удалось превзойти противника в магическом искусстве. Их поединок затягивался.
Когда обоим волшебникам стало ясно, что их соревнование может так ничем и не кончится, Тропос решил испробовать иную тактику. Забросив свое последнее творение — огромного белого червя, который выделял едкую кислоту из всех усиков, покрывающих его гибкое, сегментированное тело, — он встал перед Фэйрином в своем человеческом облике и улыбнулся.
Затем он превратился в дракона.
Это превращение напомнило Ривен подводных плиэнов, только вот то, во что превратился Тропос, напоминало скорее кошмарный сон, нежели изящные построения пенных див. Скрюченная фигурка Тропоса внезапно поднялась в воздух, распрямилась и стала чернее, чем даже рясы обоих магов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Уходи! — скомандовала Сэл. — Если тебя поймают и убьют, погибнет и твой ребенок. Ты не должна рисковать и его жизнью!
Низко опустив голову от сознания своей неудачи и обливаясь слезами, Ривен выскользнула из вражеского лагеря.
— Ты с ума сошла! — прошипел из-под кустов Альбин, когда Ривен, сбросив с себя остатки невидимости, тяжело опустилась на землю рядом с ним. — Если бы Тропос, Таунис или Дриона хоть на мгновение повернулись, они бы увидели тебя. Даже мне было тебя видно.
— Ты не понимаешь. Я просто обязана была попытаться помочь своей пиллаун.
— А что важнее — птица или безопасность Джедестрома и наша?
Фен успокаивающе придержал Альбина за локоть:
— Тихо, юноша, похоже, наша маленькая госпожа вернулась как раз вовремя.
— О боги! Что это?! — воскликнул Альбин.
Из темноты ночи возникло крутящееся черное облако. Альбин, Ривен и Фен в тревожной тишине наблюдали, как облако спустилось с небес и коснулось земли прямо напротив Тропоса. Стьюритский колдун поднял голову, и облако вытянулось, превратившись в непроницаемо-черный столб чернильного мрака, а затем превратилось в Фэйрина.
Трепещущие языки пламени осветили его бледные как у мертвеца, заостренные черты и заплясали в глазах крошечными красными точками. Фэйрин насмешливо склонился в поклоне:
— Я здесь, чтобы принять твой вызов, старый мой товарищ.
Стьюритский колдун, все еще сидевший на земле напротив Тауниса и Дрионы, побледнел и едва заметно вздрогнул. В ту же секунду он, однако, овладел собой и вскочил на ноги, насмешливо глядя на своего соперника.
— Путешествовать, завернувшись в черное облако, может любой подмастерье нашей гильдии, Фэйрин. Это очень легко. Признаться, я думал о тебе лучше.
— Ты думал обо мне слишком тщательно и долго, Тропос. Настал час испробовать силу того яда, который кипит и пенится внутри тебя.
Слова Фэйрина срывались с его тонких губ и поражали цель словно острые стрелы. Дриона и Таунис в величайшей тревоге переводили взгляд с одного волшебника на другого. Затем оба с единодушием, которое в других обстоятельствах показалось бы комичным, попятились, стремясь поскорее очутиться подальше от двух грозных врагов. Даже стьюритские воины, взиравшие на эту картину с широко раскрытыми ртами, держались на безопасном расстоянии. Сам Арант, коротавший ночь за игрой в кости с кем-то из своих придворных, пьяно пошатываясь, выбрался из шатра, чтобы выяснить, в чем причина тревоги. Увидев двух магов, он оцепенел. Даже ему было понятно, что вмешиваться в отношения волшебников, которые так стояли друг против друга, смертельно опасно.
— Да будет так, — объявил Тропос торжественно. — Мне надо посчитаться с тобой, Фэйрин. Я много лет ждал момента, когда смогу испробовать вкус этой победы, однако отложенное удовольствие даже приносит большую радость. Когда наконец я отведаю вкус этой победы, он будет сладостен, Фэйрин.
Мрачная радость исказила ого бескровное лицо; Тропос поднял вверх палец. Угли костра, вокруг которого он сидел в обществе доуми, вихрем разметало во все четыре стороны. Упав на землю, угли зашипели, зашкворчали и вспыхнули, очертив вокруг магов пылающий круг. Внутри него, за стенами ревущего огня, Тропос и Фэйрин пристально вглядывались один в другого.
— Начнем игру, — с расстановкой произнес Тропос.
— Да, пусть она начнется, — сдержанно ответил Фэйрин. — Ты еще не забыл наши детские забавы? — с невинным и насмешливым видом поинтересовался он, материализовав перед собой красноглазого демона. С его зеленой бородавчатой кожи ручьями стекал пот, а по влажным клыкам сбегала на землю пенистая слюна.
— Я не забыл наши детские игрушки! — крикнул Тропос, без видимых усилии создав из воздуха подобное, но более уродливое чудовище. Пальцы его рук заканчивались острыми как иглы когтями, а малиново-красные глаза мерцали.
Воя и пуская слюну, демоны закружили по арене, каждый из них был готов прикончить другого, чтобы защитить своего хозяина. С пронзительным визгом демоны сцепились, царапаясь и кусаясь, вырывая друг из друга куски мяса и полосуя когтями склизкие шкуры. Черная кровь струилась из ран, которые они наносили друг другу, но ни одно из чудовищ не прекратило яростной атаки.
— Эти штуки — они настоящие? — в ужасе прошептал Альбин.
— Достаточно настоящие, — ответил ему Фен. — Тебе бы не понравилось, если бы одна из них до тебя добралась.
— Если я правильно догадалась, то это — материализованные проекции разумов каждого из магов, — тихим голосом вставила Ривен. — Состязание состоит в том, кто из магов сумеет поддерживать свое творение, уравнивая силу проекции соперника.
— Если так, то наши маги один другого стоят, раз у обоих получились одинаково мерзкие твари, — прокомментировал про исходящее Фен.
Пока он произносил эти слова, два демона покатились по земле, сжав друг друга в смертельных объятиях. Оставив свое творение столь же легко, сколь легко ребенок отбрасывает игрушку, которая надоела и не приносит больше никакого удовольствия, Фэйрин пробормотал три коротких слова, и из тела его умирающего демона возник механический гигант, размахивающий усаженной острыми шипами палицей. С быстротой молнии из расчлененного тела второго демона возник такой же воин, и битва гигантов закипела с новой силой.
И эта схватка развивалась точно так же, как предыдущая: лишь только атакующий порыв механических чудовищ стал ослабевать, их место на арене занимали все новые и новые твари. Липкие змеи, омерзительные жабы, тонкие, как прутья, существа, заполнившие воздух удушливой вонью — каждая проекция разума магов была много страшнее и жутче, чем предыдущая, и все они яростно кромсали и рвали друг друга в огненном круге. Ни Тропосу, ни Фейрину, однако, не удалось превзойти противника в магическом искусстве. Их поединок затягивался.
Когда обоим волшебникам стало ясно, что их соревнование может так ничем и не кончится, Тропос решил испробовать иную тактику. Забросив свое последнее творение — огромного белого червя, который выделял едкую кислоту из всех усиков, покрывающих его гибкое, сегментированное тело, — он встал перед Фэйрином в своем человеческом облике и улыбнулся.
Затем он превратился в дракона.
Это превращение напомнило Ривен подводных плиэнов, только вот то, во что превратился Тропос, напоминало скорее кошмарный сон, нежели изящные построения пенных див. Скрюченная фигурка Тропоса внезапно поднялась в воздух, распрямилась и стала чернее, чем даже рясы обоих магов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100