От этих гор словно исходила некая безымянная угроза, порождающая в душе Уайлдера тягостные предчувствия. Оставалось только радоваться втихомолку, что Фолкен вел его не к ним, а в противоположном направлении.
Ближе к вечеру он разминулся с бардом.
Кряхтя от напряжения, Трэвис преодолел трудный подъем и выбрался на скалистый гребень. Наклонился вперед и оперся руками о колени, переводя дыхание. В животе громко забурчало — от вкусной похлебки, съеденной рано утром у костерка, остались одни воспоминания. Сколько еще, интересно, им предстоит пройти, прежде чем Фолкен соблаговолит сделать привал и — Трэвис очень на это надеялся — сообразит что-нибудь пожрать? Отдышавшись, он поднял голову и поискал глазами фигуру барда, имевшего скверную привычку уходить вперед, не дожидаясь отставшего спутника.
Фолкена нигде не было видно. Трэвис стал растерянно озираться по сторонам, но его окружал один только молчаливый лес без признаков жизни. Разом утратив самообладание, он сложил ладони рупором и отчаянно закричал:
— Э-эй, Фолкен! Фолкен, ты где?!
— Да не ори ты так, дубина! — прошипел прямо ему в ухо чей-то рассерженный голос.
Трэвис едва из кожи вон не выпрыгнул от страха и неожиданности, но вопить перестал. Резко обернувшись, он с несказанным облегчением увидел Фолкена. Физиономия барда выражала хмурое неодобрение. Эхо от крика быстро заглохло, словно завязнув в густой, как патока, сверхъестественной тишине.
— Прости, Фолкен, — прошептал Трэвис, страшась лишний раз потревожить царящее в пуще безмолвие, столь же угнетающее, как то, что некогда окружало маленькую ферму в Иллинойсе, где он родился и вырос.
Ему уже исполнилось тринадцать. Отец день за днем с утра до вечера, как робот из космического телесериала, трудился по хозяйству, словно не замечая, что мать состарилась и поблекла, как выгоревшие полосатые занавески на кухонном окне. Атмосфера в доме накалилась до такой степени, что Трэвис не осмеливался произнести вообще ни слова, не говоря уже о том единственном, которое имело значение. Элис. Теперь, когда ее не стало, а маленький гробик с ее телом поглотила земля, они все молчали и делали вид, будто ее никогда не существовало.
— В чем дело, Трэвис?
Тот тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Фолкен все еще выглядел сердитым.
— Мне показалось, что я потерял тебя из виду, — виновато промямлил Трэвис.
— Так оно и было, — кивнул бард, — хотя я тебя из виду не терял. — Выражение его лица несколько смягчилось. — Вина лежит на мне. Я должен был предупредить тебя раньше, но, раз уж так вышло, делаю это сейчас. Запомни, в этих краях небезопасно кричать или даже повышать голос. Зло хоть и не проникло пока в эту страну, но таится близ ее пределов. Так что разумнее всего не привлекать к себе внимания, если не знаешь, кто тебя может услышать.
Будто в подтверждение слов Фолкена по небу стремительно пронеслась темная тень, оглашая окрестности громким карканьем. Оба путника посмотрели вверх и успели заметить черного ворона, быстро скрывшегося за вершинами деревьев.
Бард недовольно покачал головой:
— Боюсь, мое наставление немного запоздало. Остается надеяться, что это был обыкновенный ворон, которого потревожил твой крик. А если что-то другое, сокрушаться все равно поздно, да и смысла нет.
Трэвис был бы не прочь выяснить, что именно другое имел в виду Фолкен, но происшествие выбило его из равновесия, и он так и не собрался с духом, чтобы спросить. Правда, не преминул отметить про себя, что полет ворона был направлен в сторону зловещей горной гряды с остроконечными пиками.
— Скоро начнет темнеть, — озабоченно заметил бард. — Было бы неплохо до захода солнца отойти отсюда как можно дальше.
Он снова взвалил на плечо котомку и зашагал через лес. Несмотря на усталость, Трэвис тоже не испытывал ни малейшего желания задерживаться в этом неуютном месте. Собрав остатки сил, он заспешил вслед за Фолкеном.
Как только стали сгущаться сумерки, они остановились на ночь в не-сосновом бору. Бард с помощью кремня и трута развел небольшой костер и согрел на нем остатки утреннего варева. Они ели в молчании, слишком голодные и уставшие после долгого перехода. Но когда с едой было покончено, а вытертая хвоей посуда перекочевала обратно в котомку, они уселись возле огня и повели вполголоса неторопливую беседу.
У Трэвиса накопилось столько вопросов, что он не знал, с чего начать. К счастью, Фолкен оказался словоохотливым собеседником и некоторое время говорил сам, рассказывая пришельцу из другого мира о тех вещах, в которых, по его мнению, Трэвису следовало научиться разбираться в первую очередь. Для начала он сообщил ему названия окружающих их деревьев. Похожее на сосну дерево с красной корой называлось синтарен, что означало «сумеречные иголки». Кустарник с голубой хвоей назывался мелиндис, или «лунная ягода». Но самым поэтичным оказалось название деревьев с гладкой серебристой корой, которые Трэвис поначалу принял за эспены: валсиндар, или «королевское серебро». Но в народе, как пояснил бард, их чаще называли «ртутными деревьями» за удивительное свойство их крон приходить в движение от малейшего дуновения ветра.
Закончив урок ботаники, Фолкен перешел к географии. В настоящее время они с Трэвисом путешествовали по северной оконечности Фаленгарта, одного из континентов Зеи. Кельсиор, бывший их ближайшей целью, отстоял на много лиг к югу, а еще дальше располагались владения Семи доминионов, где, по словам барда, «обитало много народу».
Трэвис окинул взглядом близлежащие деревья и задал пришедший вдруг в голову вопрос:
— Скажи, друг Фолкен, а почему в этом краю никто не живет? Мимолетная тень скользнула по лицу барда, исказив на миг болью сожаления его черты.
— Когда-то, очень давно, здесь тоже жили люди, — ответил он. — Наш путь пролегает через земли, входившие прежде в состав владений великого королевства Малакор. Вся северная половина Фаленгарта принадлежала владыке Малакора. Но Малакор пал семь столетий тому назад и не существует более.
Трэвис нахмурил лоб, обдумывая услышанное. Если королевства больше нет, что имел в виду его спутник, назвавшись при их утренней встрече Фолкеном из Малакора? Быть может, род его восходит к тем давним временам, когда Малакор был еще могучей и процветающей державой? Такая версия частично объясняла по-явление барда в этой безлюдной глуши, хотя в его личности и поведении по-прежнему оставалось немало загадочного.
— Кстати, твой кинжал, друг Трэвис, если мне не изменяют глаза, определенно малакорского происхождения, — неожиданно заявил Фолкен.
Трэвис растерянно уставился на стилет за поясом. Честно говоря, он начисто позабыл о нем. Во время осады «Обители Мага» и позже, на шоссе к северу от Кастл-Сити, когда за ним гнались, рубин в рукояти кинжала горел кровавым пламенем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246
Ближе к вечеру он разминулся с бардом.
Кряхтя от напряжения, Трэвис преодолел трудный подъем и выбрался на скалистый гребень. Наклонился вперед и оперся руками о колени, переводя дыхание. В животе громко забурчало — от вкусной похлебки, съеденной рано утром у костерка, остались одни воспоминания. Сколько еще, интересно, им предстоит пройти, прежде чем Фолкен соблаговолит сделать привал и — Трэвис очень на это надеялся — сообразит что-нибудь пожрать? Отдышавшись, он поднял голову и поискал глазами фигуру барда, имевшего скверную привычку уходить вперед, не дожидаясь отставшего спутника.
Фолкена нигде не было видно. Трэвис стал растерянно озираться по сторонам, но его окружал один только молчаливый лес без признаков жизни. Разом утратив самообладание, он сложил ладони рупором и отчаянно закричал:
— Э-эй, Фолкен! Фолкен, ты где?!
— Да не ори ты так, дубина! — прошипел прямо ему в ухо чей-то рассерженный голос.
Трэвис едва из кожи вон не выпрыгнул от страха и неожиданности, но вопить перестал. Резко обернувшись, он с несказанным облегчением увидел Фолкена. Физиономия барда выражала хмурое неодобрение. Эхо от крика быстро заглохло, словно завязнув в густой, как патока, сверхъестественной тишине.
— Прости, Фолкен, — прошептал Трэвис, страшась лишний раз потревожить царящее в пуще безмолвие, столь же угнетающее, как то, что некогда окружало маленькую ферму в Иллинойсе, где он родился и вырос.
Ему уже исполнилось тринадцать. Отец день за днем с утра до вечера, как робот из космического телесериала, трудился по хозяйству, словно не замечая, что мать состарилась и поблекла, как выгоревшие полосатые занавески на кухонном окне. Атмосфера в доме накалилась до такой степени, что Трэвис не осмеливался произнести вообще ни слова, не говоря уже о том единственном, которое имело значение. Элис. Теперь, когда ее не стало, а маленький гробик с ее телом поглотила земля, они все молчали и делали вид, будто ее никогда не существовало.
— В чем дело, Трэвис?
Тот тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Фолкен все еще выглядел сердитым.
— Мне показалось, что я потерял тебя из виду, — виновато промямлил Трэвис.
— Так оно и было, — кивнул бард, — хотя я тебя из виду не терял. — Выражение его лица несколько смягчилось. — Вина лежит на мне. Я должен был предупредить тебя раньше, но, раз уж так вышло, делаю это сейчас. Запомни, в этих краях небезопасно кричать или даже повышать голос. Зло хоть и не проникло пока в эту страну, но таится близ ее пределов. Так что разумнее всего не привлекать к себе внимания, если не знаешь, кто тебя может услышать.
Будто в подтверждение слов Фолкена по небу стремительно пронеслась темная тень, оглашая окрестности громким карканьем. Оба путника посмотрели вверх и успели заметить черного ворона, быстро скрывшегося за вершинами деревьев.
Бард недовольно покачал головой:
— Боюсь, мое наставление немного запоздало. Остается надеяться, что это был обыкновенный ворон, которого потревожил твой крик. А если что-то другое, сокрушаться все равно поздно, да и смысла нет.
Трэвис был бы не прочь выяснить, что именно другое имел в виду Фолкен, но происшествие выбило его из равновесия, и он так и не собрался с духом, чтобы спросить. Правда, не преминул отметить про себя, что полет ворона был направлен в сторону зловещей горной гряды с остроконечными пиками.
— Скоро начнет темнеть, — озабоченно заметил бард. — Было бы неплохо до захода солнца отойти отсюда как можно дальше.
Он снова взвалил на плечо котомку и зашагал через лес. Несмотря на усталость, Трэвис тоже не испытывал ни малейшего желания задерживаться в этом неуютном месте. Собрав остатки сил, он заспешил вслед за Фолкеном.
Как только стали сгущаться сумерки, они остановились на ночь в не-сосновом бору. Бард с помощью кремня и трута развел небольшой костер и согрел на нем остатки утреннего варева. Они ели в молчании, слишком голодные и уставшие после долгого перехода. Но когда с едой было покончено, а вытертая хвоей посуда перекочевала обратно в котомку, они уселись возле огня и повели вполголоса неторопливую беседу.
У Трэвиса накопилось столько вопросов, что он не знал, с чего начать. К счастью, Фолкен оказался словоохотливым собеседником и некоторое время говорил сам, рассказывая пришельцу из другого мира о тех вещах, в которых, по его мнению, Трэвису следовало научиться разбираться в первую очередь. Для начала он сообщил ему названия окружающих их деревьев. Похожее на сосну дерево с красной корой называлось синтарен, что означало «сумеречные иголки». Кустарник с голубой хвоей назывался мелиндис, или «лунная ягода». Но самым поэтичным оказалось название деревьев с гладкой серебристой корой, которые Трэвис поначалу принял за эспены: валсиндар, или «королевское серебро». Но в народе, как пояснил бард, их чаще называли «ртутными деревьями» за удивительное свойство их крон приходить в движение от малейшего дуновения ветра.
Закончив урок ботаники, Фолкен перешел к географии. В настоящее время они с Трэвисом путешествовали по северной оконечности Фаленгарта, одного из континентов Зеи. Кельсиор, бывший их ближайшей целью, отстоял на много лиг к югу, а еще дальше располагались владения Семи доминионов, где, по словам барда, «обитало много народу».
Трэвис окинул взглядом близлежащие деревья и задал пришедший вдруг в голову вопрос:
— Скажи, друг Фолкен, а почему в этом краю никто не живет? Мимолетная тень скользнула по лицу барда, исказив на миг болью сожаления его черты.
— Когда-то, очень давно, здесь тоже жили люди, — ответил он. — Наш путь пролегает через земли, входившие прежде в состав владений великого королевства Малакор. Вся северная половина Фаленгарта принадлежала владыке Малакора. Но Малакор пал семь столетий тому назад и не существует более.
Трэвис нахмурил лоб, обдумывая услышанное. Если королевства больше нет, что имел в виду его спутник, назвавшись при их утренней встрече Фолкеном из Малакора? Быть может, род его восходит к тем давним временам, когда Малакор был еще могучей и процветающей державой? Такая версия частично объясняла по-явление барда в этой безлюдной глуши, хотя в его личности и поведении по-прежнему оставалось немало загадочного.
— Кстати, твой кинжал, друг Трэвис, если мне не изменяют глаза, определенно малакорского происхождения, — неожиданно заявил Фолкен.
Трэвис растерянно уставился на стилет за поясом. Честно говоря, он начисто позабыл о нем. Во время осады «Обители Мага» и позже, на шоссе к северу от Кастл-Сити, когда за ним гнались, рубин в рукояти кинжала горел кровавым пламенем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246