— А ты бы комментарии к ним почитал, — ехидно посоветовала Грисла. — Уж там все прописано.
Ветер раздувал служившие ей одеждой ветхие тряпки и жидкие пряди грязных седых волос. Леди Мелия подогнала свою лошадь вплотную.
— Мы отправляемся по чрезвычайно важному делу, а ты нас задерживаешь. Освободи дорогу.
Грисла приложила черную от грязи ладонь к сморщенной щеке и закатила глаза в притворном раскаянии.
— Ах, простите меня, о высокородная-как-луна-в-небесах леди! Простите глупую старуху, по неведению осмелившуюся встать на пути ваших грандиозных замыслов! Умоляю, не обижайте бедную Грислу! С высоты вашего величия она ничтожней мухи. Мух всегда тянет на дерьмо — у них натура такая, но вы ведь не станете наказывать муху только за это, правда?
Бронзовая кожа Мелии побелела, глаза угрожающе сузились.
— Чего тебе надобно от нас, исчадие Сайи? — дрожащим от ярости голосом спросила она.
Старуха равнодушно сплюнула на землю — аккурат между передними ногами кобылы.
— От тебя ничего, леди Ехидна! И от тебя тоже, лорд Бедоносный, — добавила она, скользнув по фигуре Фолкена своим единственным глазом; безгубый рот растянулся в хитрой усмешке, обнажив сгнившие корешки зубов. — А надобно мне переговорить с вон тем сладеньким красавчиком!
Грисла проворно заковыляла на тоненьких ножках к Трэвису, остановилась рядом со стременем и нацелила ему в грудь костлявый палец:
— Хочешь вытянуть косточку, миленький?
— Что? — растерялся Трэвис.
— Косточку, мой сладкий, — повторила ведьма. Он в недоумении пожал плечами.
— Ума не приложу, отчего Судьба всегда улыбается таким придуркам? — покачав головой, проворчала Грисла и сунула ему прямо под нос засаленный кожаный мешочек. — Давай, сыночек, тяни!
Трэвис с подозрением посмотрел на мешочек, не испытывая ни малейшего желания знакомиться с его содержимым. Но деваться было некуда. Стиснув зубы, он засунул в него руку, подсознательно ожидая вляпаться в какую-нибудь холодную липкую мерзость. Однако пальцы его углубились в россыпь мелких гладких предметов, похожих на речную гальку. Ухватив один из них, Трэвис поспешно вытащил руку из мешка и уставился на добычу. Ею оказалась костяная бабка, пожелтевшую поверхность которой пересекали три глубокие параллельные бороздки.
— Ого! — удивилась старуха. — Вот уж не думала, что ты вытянешь именно эту. Одна черта — Рождение, другая — Дыхание, а третья — Смерть, рано или поздно ожидающая каждого из нас. Кое-кто, правда, даже ее способен уговорить подождать, — добавила она, многозначительно покосившись при этом на Фолкена.
— И что же они означают? — спросил Трэвис?
— А ты сам как думаешь?
Он пожевал губу и снова взглянул на бабку. Слова Грислы чем-то напомнили вчерашнее представление артистов Трифкина о конфликте Зимы с Весной и рождении Лета.
— Наверное, они символизируют конец, — неуверенно предположил Трэвис. — Или начало?
— Или то и другое вместе. Быть может, между ними вовсе и нет никакой разницы, а, малыш? Возможно даже, мои предсказа-тельные кости иногда все-таки лгут… — Грисла выхватила у него косточку и бросила обратно в мешочек, немедленно исчезнувший в складках ее невообразимых лохмотьев.
— Ты закончила развлекаться, ведьма? — холодно осведомился Фолкен.
— Закончила, о лорд Нетерпеливый, закончила! — Сухая рука колдуньи скользнула по все еще раскрытой ладони Трэвиса. — Прощай, красавчик, и знай, что уносишь с собой кусочек моего сердца, — издевательски захихикала Грисла и исчезла, растворившись в клубах дыма.
Ощущение чего-то теплого и влажного на коже заставило Трэвиса опустить глаза. На ладони лежал маленький кусочек сырого, сочащегося свежей кровью мяса. Вскрикнув от неожиданности, он отшвырнул его в грязь и брезгливо обтер руку полою туники.
— И чего она ко мне прицепилась? — спросил он в растерянности.
Никто не ответил Трэвису, но путь освободился, и они смогли наконец выехать из Кельсиора. Кони мерно цокали копытами по кое-где сохранившейся брусчатке древней дороги. Холодный осенний воздух пронизывали нити солнечных лучей, украшающие золотой филигранью голубую эмаль озерных вод. Отличный денек для начала путешествия!
— Как ты считаешь, что она имела в виду? — обратилась к Фолкену спустя некоторое время леди Мелия.
— Грисла? — Бард пожал плечами. — Вряд ли что-нибудь серьезное. Скорее всего просто решила позабавиться за наш счет. По опыту знаю, что основное занятие всех знакомых мне ведьм — затуманивать мозги простым смертным, получая от этого, помимо дохода, еще и удовольствие. Думаю, нет большой беды в том, что мы позволили старой грымзе минутку-другую всласть почесать языком.
Ответ Мелии ограничился коротким кивком, из чего трудно было понять, согласна она с выводами Фолкена или нет. У Трэвиса возник вопрос.
— Кто такая Сайя? — поинтересовался он, догнав остальных.
— Было бы правильнее спросить, что такое Сайя, — поправил бард, окинув Трэвиса пронзительным взглядом. — Полагаю, впрочем, что ее можно считать в некотором роде богиней.
— Как тех богов, о чьих таинственных культах вы разговаривали сегодня утром?
— Нет! — воскликнула леди Мелия с несколько удивившей Трэвиса горячностью. — Сайя не имеет ничего общего с культовыми божествами, равно как и они с нею!
Ответ ее мало что прояснил, но Трэвис, поразмыслив, решил не затрагивать больше эту тему, очевидно, не слишком приятную даме, судя по ее реакции. Они поднимались все выше к гребню окружающей долину гряды. Свежее дыхание ветра ерошило волосы на голове Трэвиса — такой же ветер налетал временами с гор на Кастл-Сити, тревожа душу мучительным томлением и смутным ощущением безграничных возможностей.
Бельтан оглянулся через плечо на оставшуюся далеко внизу цитадель.
— Вечером опять пойдет гулянка, только уже без нас, — заметил он со вздохом сожаления. — А ведь я за это время успел почти привыкнуть к Келу и его пирушкам.
Они перевалили через гребень и начали спускаться вниз по склону. Древняя цитадель скрылась из виду.
39
Остаток дня путешественники двигались на юг по пустынному и сильно заросшему травой по обочинам тракту Королевы.
Вскоре у них выработался определенный порядок продвижения. Бельтан периодически пришпоривал своего скакуна и вырывался далеко вперед, чтобы проверить, нет ли опасности. Мелия и Фолкен ехали бок о бок, часто склоняясь головами друг к дружке и обмениваясь негромкими фразами. Трэвис держался чуть сзади, стараясь не выказывать открыто жгучего любопытства, которое вызывал в нем их диалог. К несчастью, ветер дул в спину, и до ушей долетали только обрывки слов, из которых ничего нельзя было понять. Лишь однажды, когда ветер внезапно изменил направление, ему удалось подслушать что-то существенное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246