— Я спросил, могу ли я быть чем-то полезен, сынок, — повторил незнакомец. — Прошу прошения, но ты выглядишь таким же бледным, как Лот после бегства из Содома. По-моему, ты нуждаешься в помощи, сынок.
Голос его звучал сухо и монотонно, как шорох змеиного брюха по песку, но неприятное впечатление несколько скрадывалось отчетливо выраженным южным акцентом. Это был голос, внушающий одновременно ужас и преклонение. Губы старика раздвинулись в гримасе-улыбке, обнажив крупные зубы такого же тускло-желтого цвета, как его сорочка. Из-под кустистых бровей сверкнули вдруг черными угольками неожиданно молодые глаза.
— Ты не похож на глухонемого, сынок, — заметил незнакомец, так и не дождавшись ответа. — Ты ведь умеешь разговаривать, не так ли?
Трэвис ухитрился кивнуть.
— Со мной все в порядке, — выдавил он наконец. — Там, у сарая, кто-то напугал меня. Олень, наверное, или какое-то другое животное.
Инстинкт подсказывал ему как можно скорее убираться отсюда. От одного только вида этого типа с мертвецкой ухмылкой и пергаментной кожей Трэвиса жуть охватывала. Бродяга, не иначе, — если судить по одежке. Да и сам старик какой-то ненормальный. Не то чтобы агрессивный, но определенная угроза рядом с ним ощущается.
Трэвис сглотнул слюну.
— Послушайте, мне пора идти. Я… мне нужно кое-что сделать.
Незнакомец несколько мгновений не сводил с него изучающего взгляда, потом кивнул:
— Ты прав, сынок. Тебе действительно предстоит многое сделать.
Уайлдер ничего не ответил. Он поспешно проскочил мимо зловещей фигуры и рванул во весь дух через поле, не оглядываясь и глядя только под ноги. Слепое везение привело его прямо к грузовичку. Он забрался в кабину и только тогда позволил себе оглянуться назад. Человек в черном не сдвинулся с места. Он так и стоял на фоне обугленных стен приюта посреди колышащейся волнами сухой травы, одной рукой придерживая от ветра шляпу. Взгляд его был устремлен к горизонту, как будто эти маленькие пронзительные обсидиановые глазки провидели приближение чего-то неведомого и страшного, недоступного взорам простых смертных.
Трэвис поежился, захлопнул дверь и повернул ключ зажигания. Пикап завелся и, стреляя гравием из-под колес, послушно выехал на дорогу.
Сейчас, когда напряжение спало и он вновь сосредоточился на управлении машиной, произошедшее с ним уже не казалось Уайлдеру чем-то из ряда вон выходящим. Он даже рассмеялся, припомнив, как испугался безобидного оленя, случайно опрокинувшего бочку с дождевой водой, и бродягу-старика в черном — личность хотя и своеобразную, но наверняка тоже безвредную. Что касается звона колокольчиков, то он скорее всего ему попросту померещился. В противном случае оставалось только предположить, что у него поехала крыша, но такой вариант Трэвис отказывался рассматривать даже чисто теоретически. Он прибавил газу и принялся насвистывать сквозь зубы в такт музыке, льющейся из радиоприемника.
Впереди, прямо по ходу, показалась остроконечная макушка какого-то куполообразного сооружения. Подъехав поближе, Уайлдер с удивлением узнал в нем цирк-шапито. Шатер был разбит посреди пустоши неподалеку от шоссе. Брезент купола покрывали многочисленные заплатки. Рядом с ним был припаркован старенький школьный автобус. Проезжая мимо шапито, Трэвис снизил скорость. Перед входом в шатер красовался грубо сколоченный деревянный щит с надписью. Буквы расплывались перед глазами, и Уайлдеру пришлось напрячься, чтобы прочитать ее. Надпись гласила:
АПОКАЛИПТИЧЕСКОЕ СТРАНСТВУЮЩЕЕ ШОУ СПАСЕНИЯ БРАТА САЯ
Излечиваем недуги — Восстанавливаем веру — Спасаем души
Приходите к нам — мы жаждем спасти вас!
Старый, добрый странствующий проповедник! Трэвис и не подозревал, что эта братия еще есть в природе. Он переключил передачу на четвертую скорость и в считанные мгновения оставил купол далеко позади. Теперь он знал, откуда взялся тот тип в черном костюме прошлого века. Псих, как и следовало ожидать, хотя со сдвигом в несколько иной сфере, нежели ему показалось вначале.
Пикап стремительно приближался к городу, и мысли Уайлдера переключились на более прозаические вещи: сколько бочонков пива потребуется на сегодняшний вечер в салуне, кого попросить выкурить обосновавшегося под полом скунса и где найти время, чтобы заделать наконец прохудившуюся крышу кладовой.
И все же за весь оставшийся до города путь Трэвис так и не смог окончательно забыть нежный перезвон колокольчиков.
3
Когда грузовичок Уайлдера въехал на Лосиную улицу, небо уже начало затягиваться серебристо-снежной пеленой надвигающихся сумерек. Последние лучи заходящего солнца золотили макушку Кастл-пик — самой высокой из окружающих долину горных вершин. Трэвис остановил пикап у входа в салун «Шахтный ствол», выбрался наружу и захлопнул дверцу, не потрудившись запереть ее. Что ни говори, а жизнь в маленьком городке имеет свои преимущества.
Лосиная улица мало изменилась за последние сто лет. Если заменить припаркованные автомобили на фургоны и повозки, а асфальт на красноватое глинистое месиво, центральная магистраль Каста-Сити вновь станет точно такой же, какой она была во времена горнодобывающего бума. Прямая и широкая, она проходила через центр города и пронизывала его насквозь, нисколько не походя на узкие извилистые улочки городов Восточного Побережья, проложенные людьми, привыкшими к тесноте и неудобствам перенаселенных европейских «бургов», еще до того, как до них дошло, что в Новом Свете более чем достаточно свободного пространства и нет никакой нужды экономить. По обе стороны улицы возвышались все те же изъеденные временем и непогодой декоративные фасады, и почти перед каждым строением сохранились коновязи, хотя нынешняя молодежь привязывала к ним уже не лошадей, а велосипеды и мотоциклы.
С приближением темноты все чаще загорались окна домов вдоль улицы. Тротуары заполнили вышедшие на вечернюю прогулку горожане. Кто-то заглядывал в кафе «Москито», чтобы выпить чашечку лучшего в графстве «капуччино», кто-то трепался с приятелями у входа в универмаг Мак-Кея, а кто-то просто глазел на витрины сувенирного магазинчика «Голубая вершина», заполненные кристаллами дымчатого горного хрусталя, индейскими боло из вулканического обсидиана и колодами вручную расписанных гадальных карт. В самом конце Лосиной улицы, изящный, как призрак, возвышался старый Оперный театр Каста-Сити с греческими колоннами и мраморным фасадом в стиле барокко.
Трэвис шагнул на тротуар перед входом в салун как раз в тот момент, когда вспыхнула красно-синим неоновым сиянием вывеска над головой. Он протянул руку к дверной ручке и вдруг замер, нахмурив брови. Наклонился вперед и присмотрелся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246