Позволь ему остаться.
Таркис развел в стороны костлявые руки и дурашливо отвесил поклон. Колокольчики на его колпаке нестройно зазвенели.
— Нет желания беспокоить, нет желания вредить. Сложу-ка я стишок, гостей развеселить.
Дарж явно не был настроен на стихи.
— Ладно, выскажись, плут. А потом ступай прочь. Таркис так низко поклонился, что коснулся лбом острых мысов башмаков. Однако в тот миг, когда Дарж отвернулся, шут стал дурачиться, мимически изображая с жуткой правдоподобностью выхватывание меча и готовность рыцаря напасть на него. Лирит еле сдержала смех, а Эйрин зажала рот рукой. Дарж резко обернулся.
— Каким бы ни было твое прошлое, шут, ужимки твои здесь неуместны.
— Ну, не знаю, — возразила Мелия, приблизившись к взбешенному эмбарцу. — Думаю, он мне нравится. Расскажи нам свой стих, Таркис. Пожалуйста, прошу тебя.
Шут вскочил на ноги и принялся пронзительным голосом выкрикивать слова, сложенные кое-как, сшитые вместе суровой ниткой небрежной, ломаной рифмы:
Однажды волк сказал луне:
«На этой тропке не остаться мне.
Ее конец началом
Всегда казался мне».
Однажды ночью луна сказала волку:
«Пойдем-ка полетаем, зачем сидеть без толку?
Будем есть с солнца и со звезд пить —
Все, о чем мы мечтали, нашим может быть».
Только вот одна беда,
Волк так высоко не прыгнет никогда.
И луне не спуститься к нему —
Такого горя не пожелаешь никому.
С каждым произнесенным словом улыбка на лице Мелии постепенно угасала. Когда Таркис умолк, она отвела глаза. Фолкен посмотрел на нее и вздохнул. Лирит не могла понять, почему стихотворение так расстроило их обоих.
— Твоя поэзия, шут, не сулит хорошего приема, — сказала она.
— Разве я говорил о приеме? — В глазах Таркиса вспыхнул лукавый огонек. — Наверное, я имел в виду прощание. Одно так сильно похоже на другое, что иногда их трудно отличить друг от друга.
— Скорее всего ты просто плохой поэт, — вмешалась Эйрин. — В конце концов однажды я в стихах даже превзошла тебя.
Таркис торопливо устремился к баронессе.
— Но мы ведь так и не закончили игру, милая. Я прочитаю тебе твой стих, когда мы встретимся в следующий раз.
Не успела Эйрин ответить, как шут, совершив несколько прыжков, оказался у двери. Звеня колокольчиками, он юркнул в дверной проем и был таков.
Воцарилась долгая тишина, которую, откашлявшись, нарушил Дарж.
— Я тут подумал, — произнес он, по-видимому, не адресуясь ни к кому из присутствующих, — лорд Фолкен и леди Мелия могут предложить вам и лучшую компанию, и лучшую защиту, чем я. Возможно, раз уж они оказались здесь, пришло время мне вернуться в Стоунбрейк. Пора посмотреть, как идут дела в моем поместье.
Голубые глаза Эйрин расширились от удивления.
— Послушайте, Дарж, вы даже в шутку не должны говорить о своем отъезде! — Она бросилась к нему и решительно схватила его за левую руку. — Я уверена, что ваш управляющий прекрасно позаботится о поместье. Пожалуйста, обещайте, что останетесь с нами.
Эмбарец заколебался, затем кивнул и на мгновение крепко сжал своими грубыми пальцами ее гладкую, нежную руку.
— Как пожелаете, миледи.
Эйрин вся зарделась от удовольствия, а измученное заботами лицо Даржа сделалось еще более морщинистым, чем обычно.
Лирит и не нужно было проникать в его мысли, как она сделала в пустынях, чтобы узнать, чего стоил ему этот жест. Как бы ей хотелось так никогда и не узнавать о чувствах рыцаря к Эйрин. А иногда она жалела, что не может рассказать о них сестре. Однако вдруг когда-нибудь и представится подходящий случай…
Впрочем, нет. Это глупо. Дарж почти вдвое старше Эйрин. И хотя подобные браки далеко не редкость, их заключают ради земель, денег или ради союзов государств, но не ради любви. Дарж никогда не осмелится рассказать Эйрин о своих истинных чувствах. И Лирит поклялась никогда не делать этого.
Но кое-что еще тяготило его. Сегодня Дарж выглядел даже мрачнее обычного. Возможно ли, что с ним что-нибудь приключилось? Или после путаницы, которую Лирит увидела утром, ей все казалось не совсем нормальным?
— Пойдемте, — сказал Фолкен. — Королева одарила нас гостеприимством, и я готов воспользоваться им. Давайте позавтракаем.
7
На следующий день в Ар-Толор начали прибывать колдуньи.
Эйрин заподозрила, что происходит нечто странное, еще утром, когда сидела у себя в опочивальне и завтракала. По спине пробежала дрожь; под влиянием какой-то неведомой силы она положила ложку, поднялась и подошла к окну. Внизу, во дворе замка, на вороном коне сидел наездник, облаченный в зеленую мантию с капюшоном. Стражник протянул руки, чтобы помочь ему спешиться. Путешественник поднял голову, и капюшон соскользнул с головы, открыв взгляду каскад роскошных золотых волос. Наездником оказалась женщина уже не юная, средних лет, но все еще обладающая притягательной красотой.
Очевидно, стражник тоже удивился, как и сама Эйрин, поскольку отступил на несколько шагов. Женщина на коне повернула голову, словно кого-то искала взглядом. Затем взгляд незнакомки остановился на окне, из которого наблюдала Эйрин, и на губах у нее появилась едва заметная улыбка. Эйрин на мгновение вгляделась в глаза цвета морской волны. Затем, задохнувшись, отпрянула от окна. Ей почудилось, будто женщина во дворе замка видела, как она рассматривала ее. Но это ведь невозможно.
После завтрака Эйрин отправилась на поиски леди Трессы. Им предстояло еще немало сделать до наступления темной луны и до начала шабаша, который, насколько Эйрин стало известно, будет продолжаться целых четыре дня. Она находилась у входа в галерею замка, когда уловила запах, напоминающий аромат ночного цветка. Это казалось странным не потому, что сейчас был почти полдень, а из-за того, что, несмотря на все свое великолепие, подобно другим замкам, где доводилось раньше бывать Эйрин, Ар-Толор благоухал скорее как уборная во дворе, нежели как цветущий сад.
Она обернулась и сразу же увидела, как среди двух колонн скрылась высокая стройная фигура в черном. Эйрин поспешила вслед за ней, однако ничего не обнаружила, кроме кучки белоснежных благоухающих лепестков на каменном полу.
Только после полудня Эйрин закончила подсчет всех свечей, хранившихся в погребе замка. Задание показалось ей странным, но Тресса попросила ее именно об этом, и она добросовестно выполнила поручение. Эйрин шагала по коридору, отряхивая с платья пыль и паутину. Работать в погребе оказалось еще неприятнее, чем она могла себе представить.
— Не возражаешь, если я возьму несколько паутинок, милая?
Эйрин подняла голову и увидела убеленную сединами старуху, одетую в бесформенное коричневое платье. На ее бугристой голове осталось совсем мало волос, а синие глаза все еще молодо сверкали на испещренном морщинами лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
Таркис развел в стороны костлявые руки и дурашливо отвесил поклон. Колокольчики на его колпаке нестройно зазвенели.
— Нет желания беспокоить, нет желания вредить. Сложу-ка я стишок, гостей развеселить.
Дарж явно не был настроен на стихи.
— Ладно, выскажись, плут. А потом ступай прочь. Таркис так низко поклонился, что коснулся лбом острых мысов башмаков. Однако в тот миг, когда Дарж отвернулся, шут стал дурачиться, мимически изображая с жуткой правдоподобностью выхватывание меча и готовность рыцаря напасть на него. Лирит еле сдержала смех, а Эйрин зажала рот рукой. Дарж резко обернулся.
— Каким бы ни было твое прошлое, шут, ужимки твои здесь неуместны.
— Ну, не знаю, — возразила Мелия, приблизившись к взбешенному эмбарцу. — Думаю, он мне нравится. Расскажи нам свой стих, Таркис. Пожалуйста, прошу тебя.
Шут вскочил на ноги и принялся пронзительным голосом выкрикивать слова, сложенные кое-как, сшитые вместе суровой ниткой небрежной, ломаной рифмы:
Однажды волк сказал луне:
«На этой тропке не остаться мне.
Ее конец началом
Всегда казался мне».
Однажды ночью луна сказала волку:
«Пойдем-ка полетаем, зачем сидеть без толку?
Будем есть с солнца и со звезд пить —
Все, о чем мы мечтали, нашим может быть».
Только вот одна беда,
Волк так высоко не прыгнет никогда.
И луне не спуститься к нему —
Такого горя не пожелаешь никому.
С каждым произнесенным словом улыбка на лице Мелии постепенно угасала. Когда Таркис умолк, она отвела глаза. Фолкен посмотрел на нее и вздохнул. Лирит не могла понять, почему стихотворение так расстроило их обоих.
— Твоя поэзия, шут, не сулит хорошего приема, — сказала она.
— Разве я говорил о приеме? — В глазах Таркиса вспыхнул лукавый огонек. — Наверное, я имел в виду прощание. Одно так сильно похоже на другое, что иногда их трудно отличить друг от друга.
— Скорее всего ты просто плохой поэт, — вмешалась Эйрин. — В конце концов однажды я в стихах даже превзошла тебя.
Таркис торопливо устремился к баронессе.
— Но мы ведь так и не закончили игру, милая. Я прочитаю тебе твой стих, когда мы встретимся в следующий раз.
Не успела Эйрин ответить, как шут, совершив несколько прыжков, оказался у двери. Звеня колокольчиками, он юркнул в дверной проем и был таков.
Воцарилась долгая тишина, которую, откашлявшись, нарушил Дарж.
— Я тут подумал, — произнес он, по-видимому, не адресуясь ни к кому из присутствующих, — лорд Фолкен и леди Мелия могут предложить вам и лучшую компанию, и лучшую защиту, чем я. Возможно, раз уж они оказались здесь, пришло время мне вернуться в Стоунбрейк. Пора посмотреть, как идут дела в моем поместье.
Голубые глаза Эйрин расширились от удивления.
— Послушайте, Дарж, вы даже в шутку не должны говорить о своем отъезде! — Она бросилась к нему и решительно схватила его за левую руку. — Я уверена, что ваш управляющий прекрасно позаботится о поместье. Пожалуйста, обещайте, что останетесь с нами.
Эмбарец заколебался, затем кивнул и на мгновение крепко сжал своими грубыми пальцами ее гладкую, нежную руку.
— Как пожелаете, миледи.
Эйрин вся зарделась от удовольствия, а измученное заботами лицо Даржа сделалось еще более морщинистым, чем обычно.
Лирит и не нужно было проникать в его мысли, как она сделала в пустынях, чтобы узнать, чего стоил ему этот жест. Как бы ей хотелось так никогда и не узнавать о чувствах рыцаря к Эйрин. А иногда она жалела, что не может рассказать о них сестре. Однако вдруг когда-нибудь и представится подходящий случай…
Впрочем, нет. Это глупо. Дарж почти вдвое старше Эйрин. И хотя подобные браки далеко не редкость, их заключают ради земель, денег или ради союзов государств, но не ради любви. Дарж никогда не осмелится рассказать Эйрин о своих истинных чувствах. И Лирит поклялась никогда не делать этого.
Но кое-что еще тяготило его. Сегодня Дарж выглядел даже мрачнее обычного. Возможно ли, что с ним что-нибудь приключилось? Или после путаницы, которую Лирит увидела утром, ей все казалось не совсем нормальным?
— Пойдемте, — сказал Фолкен. — Королева одарила нас гостеприимством, и я готов воспользоваться им. Давайте позавтракаем.
7
На следующий день в Ар-Толор начали прибывать колдуньи.
Эйрин заподозрила, что происходит нечто странное, еще утром, когда сидела у себя в опочивальне и завтракала. По спине пробежала дрожь; под влиянием какой-то неведомой силы она положила ложку, поднялась и подошла к окну. Внизу, во дворе замка, на вороном коне сидел наездник, облаченный в зеленую мантию с капюшоном. Стражник протянул руки, чтобы помочь ему спешиться. Путешественник поднял голову, и капюшон соскользнул с головы, открыв взгляду каскад роскошных золотых волос. Наездником оказалась женщина уже не юная, средних лет, но все еще обладающая притягательной красотой.
Очевидно, стражник тоже удивился, как и сама Эйрин, поскольку отступил на несколько шагов. Женщина на коне повернула голову, словно кого-то искала взглядом. Затем взгляд незнакомки остановился на окне, из которого наблюдала Эйрин, и на губах у нее появилась едва заметная улыбка. Эйрин на мгновение вгляделась в глаза цвета морской волны. Затем, задохнувшись, отпрянула от окна. Ей почудилось, будто женщина во дворе замка видела, как она рассматривала ее. Но это ведь невозможно.
После завтрака Эйрин отправилась на поиски леди Трессы. Им предстояло еще немало сделать до наступления темной луны и до начала шабаша, который, насколько Эйрин стало известно, будет продолжаться целых четыре дня. Она находилась у входа в галерею замка, когда уловила запах, напоминающий аромат ночного цветка. Это казалось странным не потому, что сейчас был почти полдень, а из-за того, что, несмотря на все свое великолепие, подобно другим замкам, где доводилось раньше бывать Эйрин, Ар-Толор благоухал скорее как уборная во дворе, нежели как цветущий сад.
Она обернулась и сразу же увидела, как среди двух колонн скрылась высокая стройная фигура в черном. Эйрин поспешила вслед за ней, однако ничего не обнаружила, кроме кучки белоснежных благоухающих лепестков на каменном полу.
Только после полудня Эйрин закончила подсчет всех свечей, хранившихся в погребе замка. Задание показалось ей странным, но Тресса попросила ее именно об этом, и она добросовестно выполнила поручение. Эйрин шагала по коридору, отряхивая с платья пыль и паутину. Работать в погребе оказалось еще неприятнее, чем она могла себе представить.
— Не возражаешь, если я возьму несколько паутинок, милая?
Эйрин подняла голову и увидела убеленную сединами старуху, одетую в бесформенное коричневое платье. На ее бугристой голове осталось совсем мало волос, а синие глаза все еще молодо сверкали на испещренном морщинами лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152