А об этом шут никак не мог узнать. Это просто невозможно… или возможно?
Таркис улыбнулся, обнажая острые желтые зубы:
— По твоим глазам видно, что я победил. Теперь, моя дорогая, ты должна наградить меня.
Шут подошел ближе, и в нос ударил отвратительный кислый запах. Улыбка шута сделалась шире, растягивая лицо в нелепую бугристую и морщинистую маску. Зазвенели бубенчики, но он приглушил их звон голубой материей ее платья, прижавшись к девушке всем телом.
Эйрин охватило бешенство.
— Убери от меня руки, пес! — выкрикнула она не своим голосом. Словно по собственной воле правая рука поднялась из повязки.
Таркис отпрянул. Улыбка исчезла с лица шута, и на нем появилось выражение страха. Глаза перестали косить и, казалось, смотрели сквозь нее.
— Не говори так, дорогая, — прохрипел он. — Он суров и холоден, твой голос. Как у нее. Очень похож. И глаза твои… так пронзительны. Они буравят меня, прямо как ее глаза.
Эйрин позабыла о гневе. Таркис съежился, обхватил себя руками и захныкал.
— О ком ты говоришь?
— Тень среди деревьев! У нее много глаз. Она все видит. Я не могу спрятаться… даже когда сплю, она находит меня. Но она — не единственная, кто видит. — Таркис рассмеялся, и эти звуки слетели с его губ, как осколки стекла. — Я тоже кое-что видел.
Эйрин, поколебавшись, протянула к нему левую руку.
— Все хорошо, всего лишь…
Она умолкла, когда он уставился на нее безумными глазами.
— Она придет и за тобой. Тебе не убежать. Она прядет паутину для прях… и поймает всех.
По спине Эйрин пробежал холодок.
— О ком ты говоришь? Кого она пытается поймать?
— Она поймает… Она все видит, но ее нет среди живых. Следи за ней, пряха. Паутина надвигается на нас уже сейчас. Скоро она проглотит всех, кто попадется в нее! — Шут обхватил голову трясущимися руками. — Она думает, я… забыл. Но иногда я почти вспоминаю. Я почти… она среди деревьев… Я должен скакать. Она приближается. Повинуйся мне, ибо я — король. О, клянусь всеми богами, она приближается…
Таркиса трясло, по его лицу текли слезы. В глазах застыл бессмысленный страх. Однако слова шута казались удивительно ясными и понятными.
— Эйрин! — позвал голос из конца коридора. — Эйрин, это ты?
Как марионетка, которую резко дернули за ниточки, Таркис вскочил на ноги.
— Бойся того, кто и жив, и мертв, — прошипел он, — ибо не миновать тебе его паутины.
Затем шут со сверхъестественной скоростью вскарабкался по стене и исчез наверху в тени двух стропил. Эйрин вытянула шею, пытаясь отыскать его на потолке, но она прекрасно знала, что это бесполезно.
— Эйрин, вот ты где! Мне показалось, что я почувствовала твою нить.
Силуэт приблизился и превратился в Лирит. Ее лицо выглядело бледнее обычного.
— Ты слышала мой зов, сестра? — Да.
— Я так и думала, но не была до конца уверена. Ты немедленно должна следовать за мной.
— Что случилось?
— Трудно объяснить. — Лирит взяла Эйрин за левую руку. — Пойдем, увидишь сама.
Мысли о Таркисе улетучились, пока Лирит тащила ее по коридору. Они достигли двери покоев Мелии и Фолкена и проскользнули внутрь. Эйрин не знала, что ей предстоит увидеть.
Дарж прижался к дальней стене так плотно, словно хотел проникнуть в нее. Его глаза были широко раскрыты от изумления. Фолкен стоял на коленях недалеко от двери, устремив взгляд вверх, и на его лице отражалась печаль. В самом центре комнаты рыдала Мелия. Она рвала на себе иссиня-черные волосы, а из янтарного цвета глаз катились слезы. Тем не менее не от этого глаза Эйрин едва не выскочили из орбит, а дыхание застряло в легких. Ее поразило то, что Мелия медленно плыла по воздуху.
Свернувшись калачиком, женщина парила в центре комнаты в нескольких футах над полом, покачиваясь вверх-вниз, словно ее бросало на волнах в объятом штормом море.
Воздух наконец ворвался в легкие Эйрин. Она, должно быть, споткнулась, потому что Лирит поймала ее за руку. Тут же рядом очутился Фолкен и поставил девушку на ноги. Дарж по краю обошел спальню и присоединился к ним.
— Она скорбит, — объяснил Фолкен тихим голосом в ответ на немой вопрос Эйрин. — Не знаю, как долго это будет продолжаться.
Эйрин покачала головой:
— Скорбит? Но по кому?
— По одному из братьев.
Ужас пронзил Эйрин, и она крепко сжала руку барда.
— Тум?..
Хотя она встречалась с ним лишь однажды, этого ей хватило, чтобы привязаться к доброму старичку с золотистыми глазами. Как и Мелия, Тум был одним из Девяти, кто отрекся от божественности и отправился бродить по Зее, бороться против некромантов Бледного Властелина. С тех пор многие из Девяти утратили былое могущество и постепенно исчезли из этого мира.
— Нет, — ответил Фолкен. — Она оплакивает бога Тарраса.
Эйрин, пытаясь понять, напрягла все силы.
— Но ведь Манду — Вечноугасающий. Разве он не воскреснет вновь?
— Это и не Манду, — вяло сказала Лирит.
Эйрин поглядела на ведьму, затем на Фолкена. Наконец бард угрюмо произнес:
— Бог умер.
Рассказ барда, уже поведанный Лирит и Даржу, все больше и больше ошеломлял Эйрин. Этим утром, прямо перед рассветом, Мелия проснулась с криком на губах, и Фолкен бросился к ней.
Его больше нет! — кричала она. Я чувствую. Это подобно душевной ране, наполненной пустотой!
До того, как ее поглотила скорбь, Фолкену удалось-таки вытянуть из нее несколько слов. Бога звали Ондо. Он был младшим божеством Тарраса и не входил в число Семи Богов, почитаемых в доминионах. Главным образом Ондо почитала гильдия ювелиров.
— Я все равно не понимаю, — вступил в разговор Дарж, не переставая поглаживать рукой усы. — Разумеется, мои знания о путях господних скудны, а то, что мне известно, не поддается логике. Однако я слышал, что боги бессмертны. Так как же мог бог умереть?
Фолкен приготовился что-то сказать, но вместо него ответил другой голос:
— Потому что его убили.
Все как один обернулись. Мелия вытянула ноги вниз, и вскоре ее маленькие босые ступни коснулись ковра. По медно-красным щекам все еще катились слезы, а волосы были взлохмачены, но в глазах горел яростный огонь.
— Я разговаривала с братьями и сестрами на юге. Все они говорят, что Ондо убили. Причем не просто убили. От него не осталось и следа. Его уничтожили. — Выражение скорби вновь появилось на ее лице. — Бедный Ондо. Ему было далеко до совершенства, но он никому не причинил зла. Он лишь хотел играть со своим золотом.
Эйрин изо всех сил старалась понять.
— У кого же хватит силы убить бога?
Мелия сжала руки в кулачки.
— Именно это я и намереваюсь выяснить. Среди богов Тарраса всегда существовало соперничество и процветали интриги. Некоторые завоевывали высокое положение, другие теряли его. Но никогда еще боги не причиняли вреда друг другу так откровенно. И это касается не только богов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
Таркис улыбнулся, обнажая острые желтые зубы:
— По твоим глазам видно, что я победил. Теперь, моя дорогая, ты должна наградить меня.
Шут подошел ближе, и в нос ударил отвратительный кислый запах. Улыбка шута сделалась шире, растягивая лицо в нелепую бугристую и морщинистую маску. Зазвенели бубенчики, но он приглушил их звон голубой материей ее платья, прижавшись к девушке всем телом.
Эйрин охватило бешенство.
— Убери от меня руки, пес! — выкрикнула она не своим голосом. Словно по собственной воле правая рука поднялась из повязки.
Таркис отпрянул. Улыбка исчезла с лица шута, и на нем появилось выражение страха. Глаза перестали косить и, казалось, смотрели сквозь нее.
— Не говори так, дорогая, — прохрипел он. — Он суров и холоден, твой голос. Как у нее. Очень похож. И глаза твои… так пронзительны. Они буравят меня, прямо как ее глаза.
Эйрин позабыла о гневе. Таркис съежился, обхватил себя руками и захныкал.
— О ком ты говоришь?
— Тень среди деревьев! У нее много глаз. Она все видит. Я не могу спрятаться… даже когда сплю, она находит меня. Но она — не единственная, кто видит. — Таркис рассмеялся, и эти звуки слетели с его губ, как осколки стекла. — Я тоже кое-что видел.
Эйрин, поколебавшись, протянула к нему левую руку.
— Все хорошо, всего лишь…
Она умолкла, когда он уставился на нее безумными глазами.
— Она придет и за тобой. Тебе не убежать. Она прядет паутину для прях… и поймает всех.
По спине Эйрин пробежал холодок.
— О ком ты говоришь? Кого она пытается поймать?
— Она поймает… Она все видит, но ее нет среди живых. Следи за ней, пряха. Паутина надвигается на нас уже сейчас. Скоро она проглотит всех, кто попадется в нее! — Шут обхватил голову трясущимися руками. — Она думает, я… забыл. Но иногда я почти вспоминаю. Я почти… она среди деревьев… Я должен скакать. Она приближается. Повинуйся мне, ибо я — король. О, клянусь всеми богами, она приближается…
Таркиса трясло, по его лицу текли слезы. В глазах застыл бессмысленный страх. Однако слова шута казались удивительно ясными и понятными.
— Эйрин! — позвал голос из конца коридора. — Эйрин, это ты?
Как марионетка, которую резко дернули за ниточки, Таркис вскочил на ноги.
— Бойся того, кто и жив, и мертв, — прошипел он, — ибо не миновать тебе его паутины.
Затем шут со сверхъестественной скоростью вскарабкался по стене и исчез наверху в тени двух стропил. Эйрин вытянула шею, пытаясь отыскать его на потолке, но она прекрасно знала, что это бесполезно.
— Эйрин, вот ты где! Мне показалось, что я почувствовала твою нить.
Силуэт приблизился и превратился в Лирит. Ее лицо выглядело бледнее обычного.
— Ты слышала мой зов, сестра? — Да.
— Я так и думала, но не была до конца уверена. Ты немедленно должна следовать за мной.
— Что случилось?
— Трудно объяснить. — Лирит взяла Эйрин за левую руку. — Пойдем, увидишь сама.
Мысли о Таркисе улетучились, пока Лирит тащила ее по коридору. Они достигли двери покоев Мелии и Фолкена и проскользнули внутрь. Эйрин не знала, что ей предстоит увидеть.
Дарж прижался к дальней стене так плотно, словно хотел проникнуть в нее. Его глаза были широко раскрыты от изумления. Фолкен стоял на коленях недалеко от двери, устремив взгляд вверх, и на его лице отражалась печаль. В самом центре комнаты рыдала Мелия. Она рвала на себе иссиня-черные волосы, а из янтарного цвета глаз катились слезы. Тем не менее не от этого глаза Эйрин едва не выскочили из орбит, а дыхание застряло в легких. Ее поразило то, что Мелия медленно плыла по воздуху.
Свернувшись калачиком, женщина парила в центре комнаты в нескольких футах над полом, покачиваясь вверх-вниз, словно ее бросало на волнах в объятом штормом море.
Воздух наконец ворвался в легкие Эйрин. Она, должно быть, споткнулась, потому что Лирит поймала ее за руку. Тут же рядом очутился Фолкен и поставил девушку на ноги. Дарж по краю обошел спальню и присоединился к ним.
— Она скорбит, — объяснил Фолкен тихим голосом в ответ на немой вопрос Эйрин. — Не знаю, как долго это будет продолжаться.
Эйрин покачала головой:
— Скорбит? Но по кому?
— По одному из братьев.
Ужас пронзил Эйрин, и она крепко сжала руку барда.
— Тум?..
Хотя она встречалась с ним лишь однажды, этого ей хватило, чтобы привязаться к доброму старичку с золотистыми глазами. Как и Мелия, Тум был одним из Девяти, кто отрекся от божественности и отправился бродить по Зее, бороться против некромантов Бледного Властелина. С тех пор многие из Девяти утратили былое могущество и постепенно исчезли из этого мира.
— Нет, — ответил Фолкен. — Она оплакивает бога Тарраса.
Эйрин, пытаясь понять, напрягла все силы.
— Но ведь Манду — Вечноугасающий. Разве он не воскреснет вновь?
— Это и не Манду, — вяло сказала Лирит.
Эйрин поглядела на ведьму, затем на Фолкена. Наконец бард угрюмо произнес:
— Бог умер.
Рассказ барда, уже поведанный Лирит и Даржу, все больше и больше ошеломлял Эйрин. Этим утром, прямо перед рассветом, Мелия проснулась с криком на губах, и Фолкен бросился к ней.
Его больше нет! — кричала она. Я чувствую. Это подобно душевной ране, наполненной пустотой!
До того, как ее поглотила скорбь, Фолкену удалось-таки вытянуть из нее несколько слов. Бога звали Ондо. Он был младшим божеством Тарраса и не входил в число Семи Богов, почитаемых в доминионах. Главным образом Ондо почитала гильдия ювелиров.
— Я все равно не понимаю, — вступил в разговор Дарж, не переставая поглаживать рукой усы. — Разумеется, мои знания о путях господних скудны, а то, что мне известно, не поддается логике. Однако я слышал, что боги бессмертны. Так как же мог бог умереть?
Фолкен приготовился что-то сказать, но вместо него ответил другой голос:
— Потому что его убили.
Все как один обернулись. Мелия вытянула ноги вниз, и вскоре ее маленькие босые ступни коснулись ковра. По медно-красным щекам все еще катились слезы, а волосы были взлохмачены, но в глазах горел яростный огонь.
— Я разговаривала с братьями и сестрами на юге. Все они говорят, что Ондо убили. Причем не просто убили. От него не осталось и следа. Его уничтожили. — Выражение скорби вновь появилось на ее лице. — Бедный Ондо. Ему было далеко до совершенства, но он никому не причинил зла. Он лишь хотел играть со своим золотом.
Эйрин изо всех сил старалась понять.
— У кого же хватит силы убить бога?
Мелия сжала руки в кулачки.
— Именно это я и намереваюсь выяснить. Среди богов Тарраса всегда существовало соперничество и процветали интриги. Некоторые завоевывали высокое положение, другие теряли его. Но никогда еще боги не причиняли вреда друг другу так откровенно. И это касается не только богов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152