»
— Опасная, как же! — хмыкнула Полина, перелезая через веревочку. — Чувак явно строил на века. Толкиенисты тут каждый год игрища устраивают, и если уж после этого катакомбы выстояли, то, значит, стоять им вечно!
Даже слабого света фонарика было достаточно, чтобы понять: этот коридор когда-то сотрясали нешуточные страсти. То там, то сям попадались надписи и рисунки, довольно подробно отражающие историю движения толкиенистов в Семипендюринске:
«Валанте здесь была и в Мордоре вас всех видела!»
«Фродо — лох. Саурон».
«Ехал Фродо через реку, думал, типа, в речке рак, сунул Фродо руку в реку — Горлум за колечкоцап!»
«Назгулы — педофилы!»
«Бомбур бежит — земля дрожит!»
«Гоблины вас сцапают, унесут и схряпают!»
«He носи кольцо на пальце, если пальцем дорожишь, а не то его отрубит злой Исилдур у тебя» .
«Поля и Вася…»
Что? От неожиданности (впрочем, этого следовало ожидать) я притормозила. Но нет — глаза меня не обманывали: на каменной стене под сердцем, пронзенным стрелой, было старательно выведено белой краской: «Поля и Вася были здесь!»
— О! — Полинка для пущей верности потыкала пальчиком в направлении надписи. — Это мы!
— Вижу! — вздохнула я. — Полин, но разве ты не знаешь, что писать на стенах неприлично?
Полинка вытаращила глаза: ну точь-в-точь как Жупик, когда еду проносят мимо его миски.
— Вот это да! — воскликнула она. — А кто мне рассказывал про какого-то дядьку, который такое написал на собственной картине? Ну, помнишь, понятым он на свадьбе был… И ниче — за его мазню богатенькие столько шевелюшек готовы отслюнявить! Когда Ваську посадят за взлом главного компьютера в Белом доме, я эту стенку по камешку распродам — как раз на эмгэушных юристов хватит!
Гм, определенная логика в Полинкином ответе, разумеется, присутствовала, но…
— Тот дядька, то есть Ян ван Эйк, мог себе позволить написать что угодно — это ведь была не общественная стена, а его собственная картина…
— Тем более! — не унималась Полли. — Мы с Васей сделали свое черное дело по-тихому, никого на него глядеть не заставляем, а этот… Пыр ван Мыр всем показывал! Прикинь, если б эта стена виселиц бы в какой-нибудь галерее Тупицци!
— Уффици, — поправила я. — И Ян ван Эйк!
— Ой, не матерись ты!
Вот так, переругиваясь, мы с Полинкой все шли куда-то в темноту, сворачивали, поднимались, спускались, а конца коридорам и переходам не было видно. Я начинала потихоньку паниковать. Сразу вспомнились все страшные истории, связанные с этими катакомбами. И о старенькой бабушке, которая решила культурно оттянуться и отстала от: экскурсии, и о девятой группе детского сада «Русалочка» — расшалились детишки в катакомб двоих потом недосчитались, и, конечно, о самой главной страшилке, связанной с появлением катакомб в Семипендюринске.
Будто прочита,в мои мысли, Полина вдруг сказала:
— Вот сколько живу, всегда мучилась вопросом — на фиг было строить эти катакомбы! Ведь Готфрид так и не успел сделать ноги, когда наши пришли. Насовали ему в хрюкальник, он и «хайль Гитлер» сказать не успел — откинулся, болезный.
— Разве ты не знаешь эту историю? — удивленно спросила я. — Ну, про постройку катакомб. Ее ведь рассказывают на каждой экскурсии…
— Ой, Мих, не издевайся, а! Меня аж в кукурузные хлопья крючит, когда я слышу: «Посмотрите налево, в тысяча триста растаком-то году…» А что, есть какая-то история? Интересная? Рассказала бы, все равно еще далеко тащиться… ты ж после бега еле коньками гребешь.
Поскольку выражение «грести коньками» явно не имело под собой никакой семантической базы, я решила не обижаться и принялась рассказывать Полянке одну из самых известных легенд Семипендюринска:
— Случилось это давным-давно…
— Класс!
— …когда наш Готфрид решил, что для полного счастья ему не хватает только жены. Ну а поскольку он был кавалер, так сказать, с приданым в размере целого города, то жену ему подобрали соответствующую — дочку властителя какого-то соседнего городка. Звали ее, между прочим, Клотильдой. Была она, как и положено, очень красивой и очень молодой, в то время как из Готфрида… ну, песок еще не сыпался, но некоторая трухлявость в облике уже присутствовала. Говорят, Готфрид до безумия влюбился в Клотильду, даже построил в честь ее павильончик а-ля святилище, ну тот, что теперь неподалеку от магазина «Сантехника»…
— Эту страсть господню?! С толстоногими бабами и зелеными рептилиями?! Да если б мне Вася что-нибудь подобное отгрохал, я б ему показала…
— Бззз! Так вот, сначала у них все шло нормально, может быть, и дальше бы все было хорошо, если б не постоянные отлучки Готфрида. Кроме наших-то на осушенное болотце много народу претендовало, вот и приходилось Готфриду губы запечатывать особо их раскатавшим. Ну а Клотильда тоже, знаешь ли, не в носу ковырялась. Вышивать крестиком скоро надоело, вид из окна на топи и трясины быстренько приелся, вот она и нашла себе новое развлечение. Развлечение состояло пажом в свите Готфрида. Ну, точно его профессию я не помню — так, подай-принеси. По-моему, еще на мандолине играть умел — в общем, то, что надо для скучающей девушки.
— И тут они смандолинились, — сопя, подсказала Полина.
— Точно. Паж, как и положено, был этаким смазливым тонконогим юношей, не чета лысоватому, толстопузому, а с некоторых пор еще и рогатому Готфриду. Так бы и играли Клотильда с пажом на мандолине, если бы в свите Готфрида не отыскался свой Яго…
— Кто? Яга?
— Не Яга, а Яго, — поправила я Полли. — Это из «Отелло».
— «О! Тело!» — задумчиво поглумилась Полина, делая вид, что о Шекспире и не слышала. — Это чего ж такое — порнушка или жутики?
Я мужественно решила не отвлекаться на провокацию и продолжила свой рассказ:
— Некто услужливый сообщил Готфриду, что Клотильда слишком часто музицирует с пажом. Готфрид разъярился, прямо из какого-то похода кинулся домой, ну и накрыл Клотильду с пажом… во время очередной игры на мандолине. И вот тут-то наш Готфрид повел себя крайне нетипично. Вместо того 'чтобы придушить жену и спустить ее любовника с балкона или хотя бы забодать последнего весьма ветвистыми к тому моменту рогами (поговаривают, что к тому времени Клотильда уже успела родить мужу наследника с мордашкой пажа), Готыфрид задумал очень необычный план мести. Он запер жену и пажа в разных комнатах. Затем кликнул крепких мужичков, вероятно тех самых, что осушали болота, и велел им построить под своим замком систему подземных переходов по собственноручно составленному плану. Вообще-то называть все это сооружение катакомбами, как мы делаем, не совсем правильно. На самом деле это подземный лабиринт. Так вот, мужички потрудились на совесть, уж не знаю как, но лабиринт был готов в рекордно короткое время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Опасная, как же! — хмыкнула Полина, перелезая через веревочку. — Чувак явно строил на века. Толкиенисты тут каждый год игрища устраивают, и если уж после этого катакомбы выстояли, то, значит, стоять им вечно!
Даже слабого света фонарика было достаточно, чтобы понять: этот коридор когда-то сотрясали нешуточные страсти. То там, то сям попадались надписи и рисунки, довольно подробно отражающие историю движения толкиенистов в Семипендюринске:
«Валанте здесь была и в Мордоре вас всех видела!»
«Фродо — лох. Саурон».
«Ехал Фродо через реку, думал, типа, в речке рак, сунул Фродо руку в реку — Горлум за колечкоцап!»
«Назгулы — педофилы!»
«Бомбур бежит — земля дрожит!»
«Гоблины вас сцапают, унесут и схряпают!»
«He носи кольцо на пальце, если пальцем дорожишь, а не то его отрубит злой Исилдур у тебя» .
«Поля и Вася…»
Что? От неожиданности (впрочем, этого следовало ожидать) я притормозила. Но нет — глаза меня не обманывали: на каменной стене под сердцем, пронзенным стрелой, было старательно выведено белой краской: «Поля и Вася были здесь!»
— О! — Полинка для пущей верности потыкала пальчиком в направлении надписи. — Это мы!
— Вижу! — вздохнула я. — Полин, но разве ты не знаешь, что писать на стенах неприлично?
Полинка вытаращила глаза: ну точь-в-точь как Жупик, когда еду проносят мимо его миски.
— Вот это да! — воскликнула она. — А кто мне рассказывал про какого-то дядьку, который такое написал на собственной картине? Ну, помнишь, понятым он на свадьбе был… И ниче — за его мазню богатенькие столько шевелюшек готовы отслюнявить! Когда Ваську посадят за взлом главного компьютера в Белом доме, я эту стенку по камешку распродам — как раз на эмгэушных юристов хватит!
Гм, определенная логика в Полинкином ответе, разумеется, присутствовала, но…
— Тот дядька, то есть Ян ван Эйк, мог себе позволить написать что угодно — это ведь была не общественная стена, а его собственная картина…
— Тем более! — не унималась Полли. — Мы с Васей сделали свое черное дело по-тихому, никого на него глядеть не заставляем, а этот… Пыр ван Мыр всем показывал! Прикинь, если б эта стена виселиц бы в какой-нибудь галерее Тупицци!
— Уффици, — поправила я. — И Ян ван Эйк!
— Ой, не матерись ты!
Вот так, переругиваясь, мы с Полинкой все шли куда-то в темноту, сворачивали, поднимались, спускались, а конца коридорам и переходам не было видно. Я начинала потихоньку паниковать. Сразу вспомнились все страшные истории, связанные с этими катакомбами. И о старенькой бабушке, которая решила культурно оттянуться и отстала от: экскурсии, и о девятой группе детского сада «Русалочка» — расшалились детишки в катакомб двоих потом недосчитались, и, конечно, о самой главной страшилке, связанной с появлением катакомб в Семипендюринске.
Будто прочита,в мои мысли, Полина вдруг сказала:
— Вот сколько живу, всегда мучилась вопросом — на фиг было строить эти катакомбы! Ведь Готфрид так и не успел сделать ноги, когда наши пришли. Насовали ему в хрюкальник, он и «хайль Гитлер» сказать не успел — откинулся, болезный.
— Разве ты не знаешь эту историю? — удивленно спросила я. — Ну, про постройку катакомб. Ее ведь рассказывают на каждой экскурсии…
— Ой, Мих, не издевайся, а! Меня аж в кукурузные хлопья крючит, когда я слышу: «Посмотрите налево, в тысяча триста растаком-то году…» А что, есть какая-то история? Интересная? Рассказала бы, все равно еще далеко тащиться… ты ж после бега еле коньками гребешь.
Поскольку выражение «грести коньками» явно не имело под собой никакой семантической базы, я решила не обижаться и принялась рассказывать Полянке одну из самых известных легенд Семипендюринска:
— Случилось это давным-давно…
— Класс!
— …когда наш Готфрид решил, что для полного счастья ему не хватает только жены. Ну а поскольку он был кавалер, так сказать, с приданым в размере целого города, то жену ему подобрали соответствующую — дочку властителя какого-то соседнего городка. Звали ее, между прочим, Клотильдой. Была она, как и положено, очень красивой и очень молодой, в то время как из Готфрида… ну, песок еще не сыпался, но некоторая трухлявость в облике уже присутствовала. Говорят, Готфрид до безумия влюбился в Клотильду, даже построил в честь ее павильончик а-ля святилище, ну тот, что теперь неподалеку от магазина «Сантехника»…
— Эту страсть господню?! С толстоногими бабами и зелеными рептилиями?! Да если б мне Вася что-нибудь подобное отгрохал, я б ему показала…
— Бззз! Так вот, сначала у них все шло нормально, может быть, и дальше бы все было хорошо, если б не постоянные отлучки Готфрида. Кроме наших-то на осушенное болотце много народу претендовало, вот и приходилось Готфриду губы запечатывать особо их раскатавшим. Ну а Клотильда тоже, знаешь ли, не в носу ковырялась. Вышивать крестиком скоро надоело, вид из окна на топи и трясины быстренько приелся, вот она и нашла себе новое развлечение. Развлечение состояло пажом в свите Готфрида. Ну, точно его профессию я не помню — так, подай-принеси. По-моему, еще на мандолине играть умел — в общем, то, что надо для скучающей девушки.
— И тут они смандолинились, — сопя, подсказала Полина.
— Точно. Паж, как и положено, был этаким смазливым тонконогим юношей, не чета лысоватому, толстопузому, а с некоторых пор еще и рогатому Готфриду. Так бы и играли Клотильда с пажом на мандолине, если бы в свите Готфрида не отыскался свой Яго…
— Кто? Яга?
— Не Яга, а Яго, — поправила я Полли. — Это из «Отелло».
— «О! Тело!» — задумчиво поглумилась Полина, делая вид, что о Шекспире и не слышала. — Это чего ж такое — порнушка или жутики?
Я мужественно решила не отвлекаться на провокацию и продолжила свой рассказ:
— Некто услужливый сообщил Готфриду, что Клотильда слишком часто музицирует с пажом. Готфрид разъярился, прямо из какого-то похода кинулся домой, ну и накрыл Клотильду с пажом… во время очередной игры на мандолине. И вот тут-то наш Готфрид повел себя крайне нетипично. Вместо того 'чтобы придушить жену и спустить ее любовника с балкона или хотя бы забодать последнего весьма ветвистыми к тому моменту рогами (поговаривают, что к тому времени Клотильда уже успела родить мужу наследника с мордашкой пажа), Готыфрид задумал очень необычный план мести. Он запер жену и пажа в разных комнатах. Затем кликнул крепких мужичков, вероятно тех самых, что осушали болота, и велел им построить под своим замком систему подземных переходов по собственноручно составленному плану. Вообще-то называть все это сооружение катакомбами, как мы делаем, не совсем правильно. На самом деле это подземный лабиринт. Так вот, мужички потрудились на совесть, уж не знаю как, но лабиринт был готов в рекордно короткое время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87