Мишка, как обычно, выкатила глаза:
— Мы что, должны будем украсть у них одежду? Прямо с них снять?
— Ну ты и крута, подруга! — Я уважительно покрутила головой. — Сурова! Это ж прям сериал «Криминальная Россия» получается. Две девочки— студентки оставили замерзать на улице голыми двух пьяных бомжей…
Миха насупилась. Ула кинулся объяснять:
— У них там телега рядом, в ней куча реквизита, в том числе и тряпки. Залезете потихоньку, возьмете самое необходимое… Да про лапти какие-нибудь не забудьте, твои кроссовки, Полина, могут запросто принять за дьявольские копыта.
— А ты?
— А я с отчетом! И я даже разозлиться не успела, как Ула истаял, как перегоревшая лампочка, нежным дымчатые светом.
— И после этого он еще смеет мелодраматично врать, что Помощник должен всегда находиться при своем подопечном! — резюмировала я. — Ну что, Миха, пошли на дело! Я тырю, ты на шухере. Главное — помни: в случае опасности, перед тем как упасть в обморок, прокукуй три раза… Что? Куковать не умеешь? Тогда учиться придется где-нибудь в местной тюрьме, если мы вообще до нее доберемся.
Тьма вокруг стояла просто кромешная. Я с трудом соображала, где тут право, а где лево, свои конечности с трудом видела. Наконец на свой страх и риск я опять ухватила Мишку за руку и мы поплелись куда-то, молясь, чтоб это было то самос лево. Мишка сразу заявила, что у нее прогрессирующий топографический кретинизм. Пришлось мне опять играть в Сусанина.
Впрочем, долго плутать нам не пришлось. Не успели мы сделать и десятка шагов, как из темноты явственно повеяло крепкими алкогольными испарениями и послышался пьяненький храп. Мы на цыпочках потрусили на запах и вскоре увидели следующую картинку.
Вокруг почти затухающего костерка валялись бравые молодцы в состоянии откровенного нестояния. Даже у лошади, запряженной в размалеванную телегу, разъезжались копыта. Увидев нас, они, видимо, попыталась заржать, но вышла только грустная икота. Алканавтов было четверо, все как на подбор: щеки размалеваны свеклой, глаза украшены фонарями, — одна нога ищет другую, и даже храп раздается в одинаковой тональности.
— Стой здесь! — прошептала я Мишке. — Следи за ними. Если кто проснется, падай на землю и притворяйся конским пометом.
Минька сусликом застыла на месте. Я прокралась к телеге. Лошади по ходу дела начали было чересчур тяжело ворочать головой. Я толстой гусеницей перевалилась через борт. Так, посмотрим, чем народ богат… Если только они не пропили последние шмотки в трактире.
В телеге валялось несколько кое-как перевязанных тюков. Я осторожно развязала один — ничего интересного, кукольный театр… А здесь, кажется, одежда… Вдруг из темноты донеслось неуверенное деликатное кукование. Я выпустила тюк и распласталась рядом… Тишина. Даже ни шороха, мерный храп как раздавался, так и раздается, лошадь в нирване даже не шевелится.
Тут послышался виноватый Мишкин шепот:
— Прости, это я тренируюсь…
Еще одна такая проверка системы, и я беззастенчиво воспользуюсь отсутствием Михиного хранителя! Тренируется она! Я тут от страха чуть под доски не заползла…
Схватив тюк с одеждой, я швырнула его куда-то в Мишкином направлении и осторожно принялась вылезать из телеги. Свесив одну ногу, я поняла, что немножко промахнулась — тючок угодил пряником в догорающий костерок. Миха бесполезно топталась рядом, боясь перешагнуть через храпящего прямо у костра скомороха.
Я ласточкой слетела с телеги и ринулась к костру. Выхватив тюк из огня, я взвыла — тот уже успел основательно поджариться — и выпустила добычу из рук. Злосчастный тюк приземлился аккурат на разукрашенное личико поддатого скомороха…
Мы застыли на месте. Ступор сковал даже меня… Тем временем скоморох пошевелился, отбросил тюк в сторону и пробормотал:
— Ванькя! Опять на меня сел… У, боров! Паскуда чертова…
Тут мы что-то заскучали. Я подхватила тюк, перемахнула через скомороха… И мы пустились наутек, не дожидаясь продолжения банкета.
Для верности мы опять укрылись в недостроенных катакомбах и там осмотрели нашу добычу. Результат полетов тюка над костром был плачевным — уцелели только длинная монашеская ряса с капюшоном, явно не с православного попа снятая, и один скоморошеский костюм.
Рясу я отдала Мишке. Для ее амплуа вечного Пьеро как раз подойдет.
— Я же не знаю, как нужно изображать монаха! — в ужасе воскликнула Мишка.
— Да чего там сложного! Монах не наш, заграничный… Бормочи чего-нибудь по-латыни, вы ж ее проходите!
Тут Мишке пора включиться в повествование
Легко сказать: бормочи чего-нибудь по-латыни! Единственное, что я помню, — это «Gaudeamus» и, какое-то двустишие Катулла. Да еше, пожалуй, «Mala herba cito crescit» («Плохая трава быстро растет») — любимую поговорку нашей латинистки.
Но делать было нечего, и я напялила рясу поверх платья. Заплела кудри в косичку и тоже старательно упрятала ее под капюшон. Поскольку целых лаптей у нас осталась одна пара, пришлось обмотать мои босоножки обгорелыми лохмотьями — вышло очень колоритно. Оглядев мой наряд, Полинка хихикнула:
— Ты прямо как первая христианская мученица. Ощущение такое, что тебя с костра сдернули…
Я воздержалась от комментариев, хотя сама Полли в синих штанах, на которых заплаток было больше, чем изначального материала, красной рубахе с дымком и шапке с бубенцами была похожа на хиппующего телепузика, испорченного плохой наследственностью и дурными связями.
— О! — Полина кокетливо выставила вперед ножку в лапте. — Версаче, коллекция «Кошмарный сон»…
— Полин? — Я поскребла переносицу и нахмурилась. — Насколько я помню, лапти на бантик не завязывают… И рубаху в штаны не заправляют.
— Что, правда? — искренне огорчилась Полина. — Во люди жили, никакого праздника! А рубаха… так же теплей! Мне пузо надует! Хватит и того, что мне придется таскаться в этих плетеных гамашах на веревочках. Как народ вообще в них ходил, тут мозоли даже на ногтях заработать можно?! Тебе-то хорошо, балахончик тепленький, удобный (хотя тебе вообще-то полагается плоть умерщвлять), босоножки свои, родные…
— Предлагаю считать митинг закрытым, отклчите микрофон депутатке Кузнецовой! — перебила я Полину. — Давай лучше обдумаем наши дальнейшие действия
— А чего тут думать? — удивилась Полина. — Топаем прямиком в замок и просим приюта!
— Думаешь, нас пустят?
— А что они, звери, что ли? Мы как начнем колоратурно гнусавить, нас куда угодно пустят, только чтоб заткнулись! Да что им, жалко места!
Я была настроена не так оптимистично. Влупят нам по стреле промеж глаз — вот и весь разговор. Вообще, ситуация все больше напоминала мне компьютерную игру, разработанную для тихих пациентов Кащенко в награду за примерное поведение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87